Почти полный список наихудших кошмаров

– Страх погубил жизни всех дорогих мне людей, – наконец произнесла Эстер. – Я не хочу становиться как они. И не думаю, что хочу узнавать свой большой страх. Лучше жить и бояться, чем не жить вообще.

– А вдруг ты ничего не боишься?

– Ты же сам сказал: всего чего-то боятся.

– Да, но что, если твой большой страх – это, допустим, комета Галлея, а ты всю жизнь напрасно избегала приятных вещей? Какая трата времени!

Эстер никогда не думала об этом в таком ключе, и стоило признать: Джона мог быть прав. Но все же она считала, что риск слишком велик.

– Я не могу, – сказала Эстер. – Просто не могу.

Джона не стал вычеркивать пункт «50. Лобстеры» из списка, после того как соответствующий страх был побежден. Вместо этого парень оторвал полоску бумаги с ним, сунул в рот, разжевал и проглотил.

– Ты передумаешь. Как только увидишь ролик, обязательно передумаешь.

Смерть не пришел за ними на пляже, не пришел, когда они возвращались на мопеде Джоны домой, и даже потом, когда они избежали пищевого отравления от просроченного соуса с лобстерами.

В представлении Эстер причина крылась в следующем: просто Смерть большую часть дня был занят из-за взорвавшейся в машине бомбы в Дамаске и особо упрямой вдовы, которая отказывалась покидать свою смертную оболочку. Его темная мантия, будто смола, окутывала скелет, бесшумно ступавший по больничному коридору отделения паллиативной помощи. Высотой восемь футов, в одной руке – коса, на плече – ворон; его тьма растекалась в стороны, заполняя собой все пространство от пола до потолка, хотя проходящие мимо медсестры и посетители ничего не видели.

Беловолосая женщина, теперь больше напоминавшая живой прах, резко проснулась на больничной койке и уставилась широко распахнутыми глазами на нечто невидимое глазу, но осязаемое. Она потянулась рукой к кнопке вызова, но напрасно. Ее время пришло. Жнец стоял в изножье ее кровати, плащ клубился вокруг него, будто он был под водой, хотя воздух оставался безветренным. Женщина простерла руку к Смерти. Потянулась к нему, принимая судьбу, приготовившись ощутить боль… О нет, постойте, вообще-то она показала ему кукиш.

Мрачный Жнец провел возле постели женщины всю ночь, постукивая своими костлявыми пальцами по металлической перекладине койки, временами сверяясь с часами и снова выбивая дробь. Из чтива рядом нашелся лишь дрянной журнал с семейством Кардашьян на обложке. Смерть вздохнул и, взяв его, принялся лениво перелистывать страницы.

Ночь предстояла долгая.

* * *

На следующее утро из сна Эстер вырвал стук во входную дверь (звонок отключили еще много лет назад, в то же время, когда убрали коврик «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ») – от такого звука у всех обитателей ее дома пробежал мороз по коже. Все звуки, наполнявшие воздух несколько секунд назад – пение птиц, шипение масла на сковородке, тихое мурлыканье Юджина себе под нос – смолкли, словно дом перестал дышать. Это была защитная тактика, к какой прибегали животные в лесу во время охоты на них. Оставаться неподвижными. Сохранять молчание. Ждать, пока угроза минует. Подобную стратегию люди обычно применяли с целью избежать общения со стучавшимися в дверь религиозными фанатиками или политическими агитаторами.

Эстер тоже стала частью этой общей тишины. Она неподвижно лежала в кровати, затаив дыхание, пока шаги незваного гостя не сбежали по ступеням и не пересекли засаженную дубами лужайку. Затем послышался звук трогающегося с места мопеда, заглушаемый деревьями и закрытым окном ее спальни. Дом вновь ожил. Юджин пронесся по коридору. Фред закукарекал. Розмари снова включила плиту. Эстер представила, как ее мать выбирается из того места, где любила прятаться, – из подпола под раковиной, который она расчистила после первого просмотра «Комнаты страха».

Кто-то открыл входную дверь. Затем последовал крик Юджина:

– Эстер! Доставка!

Эстер вылезла из кровати и отыскала брата на кухне. В руке он держал коробку, завернутую в газету. На ней толстым черным маркером была выведена цитата:

«Все, о чем вы мечтаете, находится на другой стороне вашего страха».

Джек Кэнфилд

– Это от Джоны, – догадалась Эстер и, вернувшись в свою комнату, взяла телефон. Она уже знала, что найдет внутри коробки.

ЭСТЕР:

Я не стану смотреть видео.

ДЖОНА:

Почему?

ЭСТЕР:

Потому что я не передумаю.

ДЖОНА:

Передумаешь, детка. Еще как передумаешь.

Эстер не посмотрела видео. Она не передумала.

8 Взломщик шкафов

В то утро Эстер заварила кофе не водой, а энергетиком «Ред Булл».

– Хочу уйти в четвертое измерение, – объяснила она Юджину. Тот скривился, когда она, сидя по-турецки на кухонном полу, сделала глоток своей химозной бурды.

Перед ней на покрывале для пикника лежала гора сладостей, которые она собиралась принести в школу и продать на этой неделе – все, что испекла накануне вечером: дюжина двойных шоколадных брауни, шотландский песочный бисквит с мятой, две дюжины печений, две дюжины батончиков из воздушного риса и один целый карамельный пирог. Каждое лакомство она завернула отдельно и сложила в рюкзак все, что могла унести.

Необъяснимый всплеск подросткового ожирения в конце прошлого года (несмотря на изменения в питании столовой) привел к тому, что среди учителей поползли слухи, будто Брауниберг поставляет ученикам сладости. Эстер никак нельзя было попадаться: это означало бы отстранение от занятий, а отстранение – конец ее маленького бизнеса. В прошлом году ей удалось заработать приличную прибыль – пока что этого было недостаточно для поступления в колледж, для побега отсюда, зато на резервный фонд пары тысячи долларов хватало.

Когда новая партия сладостей была уложена, Эстер поднялась к себе и переоделась Элеонорой Рузвельт. На шее – три нитки жемчуга, волосы убраны с лица и заколоты волнами, ноги обтянуты тонкими чулками, практичные коричневые ботинки – под стать военному времени. Эстер нравилось наряжаться сильными женщинами – так она сама чувствовала себя сильной, словно влезала в их шкуру. В первый учебный день ей требовалось выглядеть устрашающе. А кто как не Элеонора Рузвельт лучше справится с боем? (Ну, может, еще Чингисхан, хотя ее задачей было пережить этот день с достоинством, а не изнасиловать и перебить всех учеников, а потом с помощью грубой физической силы захватить их шкафчики, дабы все последующие поколения старшеклассников носили ее ДНК. Поэтому Элеонора казалась ей более безобидным вариантом.)