Почти рукописная жизнь
Шрифт:
В данный момент я в Новороссийске, у меня здесь спектакль и здесь холодно. Тепло за последнее время было только в Норвегии. А после холода буквально преследуют. Позавчера выехал из Питера в Москву дневным скоростным поездом… В Питере мёрз. К моему отъезду потеплело до нуля. Ехал почти строго на юг. Приехал в Москву – минус десять. Забавно было наблюдать, как по дороге падает температура. Почти на два градуса каждые сто километров. Вот тебе и юг! Вчера прилетел в Геленджик – минус два.
И там и там одинаковая температура. Но отчего-то за полярным кругом минус два ощущается просто подарком и хочется чуть ли не раздеться, а минус два у Чёрного моря
Когда прибыл вчера в Геленджик, застал в гостинице окончание празднеств и удлинённых выходных. Другого слова, кроме как «кошмар», у меня не находится. Я прежде не видел в гостиницах с мировым именем, чтобы рядом с музыкантами, исполняющими произведения на рояле и контрабасе, сидели юнцы и девки в гостиничных халатах на голое тело. А поскольку они не стеснялись своих движений и поз, было видно, что халаты надеты совсем на голое тело. Юноши были явно кавказского происхождения, и им замечаний не делали. А то, что рядом находились дети и много людей, их не смущало.
После полуночи уже другие постояльцы гостиницы, одетые весьма нарядно, по их мнению, но при этом весьма спортивно, поняли, что рояль, стоящий в центре холла, простаивает напрасно. Более двух часов они терзали инструмент, пытаясь не только сыграть «Собачий вальс», но ещё его и станцевать. Замечаний им сделано также не было. А это в лучшей гостинице Геленджика. Местный сервис, а главное – представление отдыхающих о том, что значит «отдыхать нормально», лишило меня всякой надежды на то, что когда-нибудь можно будет с удовольствием ездить на наше Черноморское побережье. Представляю, что здесь творится в сезон…
Четыре дня назад у Михаила Михайловича Жванецкого был день рождения. Даже не буду говорить, сколько ему исполнилось лет. В эти цифры невозможно поверить! У меня был спектакль в Питере, и я не смог лично поздравить любимого автора. Поэтому я, как в стародавние времена, воспользовался бумагой и ручкой и написал Михаилу Михайловичу поздравительное письмо. Считаю возможным показать, что я написал.
Дорогой Михаил Михайлович, поздравляю Вас с днём рождения!
Удивительно, что Вас можно поздравить с этим событием! Удивительно не потому, что у меня есть такая возможность, хотя это и является предметом моей гордости, а потому, что поздравлять Вас с рождением – это странно!
То, что у Вас есть день рождения, это значит, что Вы когда-то, а точнее 6 марта такого-то года родились… Этот факт, в свою очередь, сообщает, что до этого дня Вас не было. Вот что странно, удивительно и невероятно! Этого понять и представить я не могу.
Если честно, то я не помню, чтобы и меня не было. По моим ощущениям, я был всегда. Я, конечно, знаю, что когда-то меня не было и когда-нибудь меня не будет… Это я знаю. Но такое знание мало что даёт.
Но Вы-то были много раньше! То есть Вы были совсем всегда. К тому моменту, когда я более-менее членораздельно произнёс первые слова, Вы уже оказали на русский язык такое влияние, что осваивал я его со своим поколением уже в том виде, в каком Вы нам его предоставили. А это значит, что Вы нам подготовили к освоению не стишок, не рассказ и не повесть, а целый язык с особыми смыслами и порядком слов. Это, конечно же, доказывает, что Вы были всегда.
А вот ещё одно доказательство моего утверждения: у Вас точно нет возраста.
Нет, конечно, какие-то цифры и точные данные в виде цифр есть в Ваших документах, но они не для людей, а для документов.
У Вас никогда не было понятного окружающим возраста. То Вы были слишком молоды, чтобы быть таким умным и так знать жизнь, то вдруг, наоборот, никто уже давным-давно не верит цифрам в Ваших документах, потому что Вы слишком для этих цифр молоды, точны, современны, свободны и у Вас так много любви к жизни, что ни в какие цифры поверить нельзя.
А ещё Вы своим существованием и искусством доказываете, что во Вселенной, кроме нас, никого нет. Мы одни в этом бесконечном космосе. И в этом мире одни.
Ясно же, что Вы очень, ужасно, чрезвычайно земной и совсем без остатка наш. А это значит, нигде, кроме как на Земле, среди нас нет тех форм жизни, которые смогут Вас понять и полюбить. А те формы жизни, которым Вы не нужны и непонятны, – это просто иные формы жизни, которым и мы вместе в Вами не нужны и непонятны (Вы-то понимаете, о чём я).
И надеяться на понимание вроде глупо!
Да вроде никто и не надеется…
Но у Вас как у очень молодого человека так много надежд!!! Даже иллюзий много!!! А у нас заодно с Вами…
И это всё несмотря на непостижимое знание жизни…
То есть Вы были здесь всегда! Но как же хорошо, что Вы живой человек! И именно поэтому Вас можно поздравить с днём рождения!
Хоть это и странно.
Всегда и бесконечно Ваш, Женя Гришковец.
На большее сегодня у меня ни времени, ни возможности нет.
На юге холодно, но весна неизбежна!
21 марта
Всё-таки, я убедился, что не могу писать или диктовать какие-то заметки в процессе гастролей. Раньше мог. Раньше можно было обойтись короткими записочками. Сейчас не вижу в этом смысла. Раньше чувствовал зависимость, боялся потерять внимание к себе и аудиторию. Сейчас опасаюсь только сиюминутности высказывания и его необязательности.
Ох, и трудная у меня была в этот раз гастроль! Такие холода, такие ветра и такая неуместная и несвоевременная погода давно меня не преследовали так долго и неотступно. Весь март зима была со мной, где бы я ни оказался. Посудите сами: 3 марта я – за полярным кругом, на норвежско-российской границе, но со стороны Норвегии. А 18-го приехал в Ставрополь, где горы снега, огромные сосульки и во всех дворах твёрдые сугробы. При этом из Калининграда мне сообщали, что уже расцветают крокусы и скворцы надрываются как сумасшедшие. Позавчера вернулся в Калининград, здесь +2 С, дикий ветер и колючий снегопад. Позвонил в Ставрополь – там +15 С…