Почти смешная история и другие истории для кино, театра
Шрифт:
— Понимаете, у меня нет заскоков, со мной размеренно и, наверно, скучно.
— Понимаю! — кивнул мужчина. — Пива глоток?
— Нет.
— Пожалуйста, я ведь ем вашу икру. А вы его любите?
— Не знаю… — задумчиво протянула Марина Петровна. — Мы жили, и все; когда за него выходила, конечно, любила, а потом просто не знаю… Надо было знать?
— Надо было! — сказал незнакомый мужчина.
— Значит, я дура? Да?
— Да! — согласился мужчина.
— Наверно, женщинам следует поменьше думать о работе, — сделала вывод Марина Петровна. — Зря я не поехала на теплоходе…
Потом
— Наташка! — и добавила, смеясь: — Видишь, я уже отъездилась!
И неожиданно услышала в ответ:
— Марина, скажи, где наше брачное свидетельство, мне для суда.
Марина Петровна нахмурилась:
— Ушел и уйди! Что ты меня мучаешь?
— Но я же не виноват, куда ни пойди — нужны какие-то бумажки…
Марина Петровна полезла в шкатулку, достала.
— Держи исторический документ!
— А может быть, мы по-хорошему… — начал было Борис Иванович. — Ну зачем все эти суды, судьи, заседатели, мы же не чужие люди!
И тогда Марина Петровна улыбнулась и даже развела руками:
— Нет, от тебя можно сойти с ума! Ты прожил со мной двадцать лет!
— Девятнадцать! — уточнил Борис Иванович.
— Потом ты меня бросаешь ради какой-то толстухи, и, здрасте, мы не чужие… Ты еще меня в гости позови!
— Марина! Это было бы замечательно! Если б вы нашли общий язык!
— Уйди! — попросила Марина Петровна. — Я тебя душевно прошу!
— Ты меня гонишь! Наташа меня не впускала! Дожил! — Борис Иванович поплелся к выходу. — И не понравился вовсе мне ее бородач!
Марина Петровна вздрогнула:
— Где ты ее видел с бородачом?
— Она вещи складывала. Она уехала с ним в Новгород.
Марина Петровна пошатнулась, но взяла себя в руки и стойко выдержала удар:
— Да, я в курсе. А бородач — прекрасный парень, таксист-отличник. Они уехали в Новгород с моего разрешения. И отношения у них чисто дружеские, платонические!
— Это она с меня берет пример! — Борис Иванович вышел на лестничную площадку. — Это я оказываю на нее тлетворное влияние!
Марина Петровна тоже выбежала на лестницу:
— Не клевещи на дочь! Они уехали в Новгород смотреть, да, смотреть выставку новгородских икон!
— Врать, Марина, ты никогда не умела! — Борис Иванович зашагал вниз по лестнице. — А такие, как я, вообще не должны иметь детей!
Марина Петровна потопталась на лестничной площадке, потом неожиданно побежала вверх. Она задыхалась, но не сдавалась, бегом взобралась на самый верхний этаж и изо всех оставшихся сил нажала кнопку звонка квартиры двадцать четыре.
Гена Муляров сам отворил дверь.
— Ага, вот ты где! — Марина Петровна вцепилась в Гену, схватила за воротник. — Я тебя придушу!
— Да отпустите вы! — стал вырываться Гена. —
Вы что, вы мне рубашку рвете!— Где Вася?
— Какой Вася?
— Родственник из Новгорода! Немедленно дай его адрес! — И Марина Петровна выпустила Гену.
Гена, все еще испуганно поглядывая на Марину Петровну, достал из кармана записную книжку:
— Вот. Темно-зеленая, два, квартира тоже два.
— Телефон?
— У него нет телефона. А что случилось?
— Он женатый?
— Нет, а почему?
— Был женатый?
— По-моему, нет.
— И детей на стороне у него нету?
— Не знаю, не проверял…
— До свидания! — Марина Петровна стала спускаться по лестнице. — Ты где учишься?
— В автодорожном…
— Тройки есть?
— Есть.
— Исправь на четверки!
Гена перегнулся через перила:
— А все-таки, зачем вам Вася?
— Я еду в Новгород, — сухо объяснила Марина Петровна, — и мне там нужно такси!
Борис Иванович пришел домой подавленный.
— Ну что? — встревожилась Катенька. — Она не отдала свидетельство?
— Отдала. Только вот Наташка сбежала с таксистом.
— Куда сбежала?
— В Новгород!
— Ну, это не очень далеко, — заметила Катенька, — километров пятьсот!
— Как ты можешь об этом так спокойно говорить! Моя дочь…
— Борюся, у них теперь свобода любви!
— Замолчи! — неожиданно для самого себя закричал Борис Иванович.
— Ого! — удивилась новая жена. — А ты, Борюся, дочку-то любишь больше, чем меня.
— Неправда, — возразил Борис Иванович. — Просто ее я люблю восемнадцать лет подряд, а тебя лишь три месяца…
Катерина нисколько не обиделась, а лишь поглядела на него сочувственным взглядом и легко погладила по голове. И такой исходил от нее ласковый покой, что напряжение спало и Борис Иванович по-детски уткнулся лицом в мягкое плечо.
Тем временем шустрый старенький «Москвич» бодро катил к Новгороду. К вечеру он уже отмахал положенные пятьсот километров с гаком и от гостиницы «Садко» повернул направо.
— Слева, — сообщал Вася, — церковь Спаса на Ильине, четырнадцатый век, в ней фрески Феофана Грека… А вот — Федора Стратилата, она еще постарше… Тебя это волнует?
— Это будет меня волновать несколько позже, — ответила Наташа, — в настоящий момент меня волнует встреча с твоими родителями.
Вася повернул «Москвич» налево, свернул с главной улицы.
— Насчет встречи с родителями, это не будут лучшие минуты в твоей жизни. Я тебе обещаю. Отца зовут — Яков Андреевич, мать — Серафима Ильинична. Повтори.
— Яков Андреевич и Серафима Ильинична. Я запомнила. Я способная.
— Есть еще большой подарок — младшая сестра. Лида.
— Сколько лет подарку?
— Четырнадцать. Самый подарочный возраст. Мы приехали.
— Значит, ты убежден, что меня встретят плохо?
— Очень плохо. Можно сказать, в штыки. Вылезай!
— Ничего. — Наташа покорно вылезла из машины. — Нервная система у меня крепкая… Может, мне лучше, не заходя в дом, отправиться на вокзал?
— Билета не достанешь! Пошли!