Почти врач

– Ну да, такой группы препаратов еще не было… – задумчиво произнес Шишкин. – У нас, конечно, не профильная база, хирургия всё же… Но если там и вправду всё так… И Евгению Ивановичу, если пойдет, понравится – он уже лет пять на этом специализируется.

Еще бы, Чазов у нас не только главный по кремлевским небожителям, он ведь кардиолог по основной специальности. А производство не сложное, наша промышленность будет клепать капотен даже в перестройку. Так зачем ждать несколько лет? Надеюсь, хоть на это деньги найдутся, в отличие от одноразового инструментария.

– А что там Лиза? – спросил я. – А то никак не могу застать ее. Звонил несколько раз, но…

О-па! Даже не думал, что светская беседа приведет к такому замешательству! Вот где собака порылась! Учудила что-то Лизавета Николаевна, век воли не видать. То-то она мне показалась холодной в кино. Поцелуй в щечку?

– Да как-то… вот… вы потом… – не нашел, что ответить папа моей, похоже, бывшей девушки.

– Николай Евгеньевич! – я попытался прервать смущенное бормотание собеседника. – Что бы там ни случилось, мое отношение к вам не изменилось.

Как я ни пытался выглядеть бодрячком, а настроение несколько снизилось. Вроде и зрело что-то такое всё лето, а обидно. С другой стороны, как там в старом анекдоте было? Если девушка вышла замуж не за тебя, то еще неизвестно, кому повезло. Вот так-то, Андрей Николаевич. И я с улыбкой повернул ключ зажигания, напевая веселую и немного злую песню: «Не говорите мне о ней, она здесь больше не живет…» Точно про меня ее напишут!

* * *

– Анна… Слушай, а я ведь не знаю твоего отчества. Фамилии тоже, впрочем.

– Александровна. Анна Александровна Азимова.

Мы болтали по телефону уже минут десять, что для меня почти рекорд. Дольше получалось только при ожидании ответа оператора при звонке в службу поддержки. Не мастер я разговаривать с трубкой. А тут как-то легко пошло, без напряга.

– Ты родственница писателя?

– Какая-то седьмая вода. Мой дедушка родился в той самой деревне Петровичи, что и Исаак Иудович. Это в Америке он стал Айзеком. Но я тебе открою секрет: истории про роботов меня мало увлекали. Зато я до девятого класса писала стихи и разрабатывала автограф, похожий на подпись Ахматовой. Это помогло мне пережить наличие легкой горбинки на носу.

– Ничего себе! Дашь почитать?

– Нет, потому что в десятом классе я сожгла три общие тетради с виршами и начала подписываться без выпендрежа. Так что ты хотел спросить?

– Как ты относишься к творчеству Аллы Борисовны?

– Пугачевой? Никак, наверное. Ты же помнишь, музыка – не моё?

– Ну вот, а я у Давида выцыганил билеты на концерт. Придется отдавать.

– Мне Серафима уже раззвенела про это событие. Ради счастья двоюродной сестры я готова пойти на жертву и посетить мероприятие.

– Так, может, сегодня Варя откроет турнир по «Эрудиту»? В прошлый раз так хорошо сыграли… – вспомнил я блестяще проведенную Аней операцию по фальшивой ночевке у подруги.

– У тебя есть губозакаточная машинка? Если нет, купи, очень полезная в хозяйстве вещь. Завтра на занятия, помнишь? А что залог успешной сдачи зачетов? Правильно, отсутствие пропусков. Но я готова привезти Кузьме кусочек рыбки. Прямо сейчас.

– Так что ж ты молчала? Кот умирает от голода! За тобой заехать?

– Вот еще. На метро быстрее. Используй оставшиеся двадцать минут, чтобы убрать следы присутствия чужих баб.

Это было жестко. Не в бровь, а в глаз. Я повесил трубку, задумался. Меня тянуло к Ане все больше и больше. Такая же яркая, как Шишкина, но умнее. Домовитая и заботливая, как Томилина, но без тараканов в голове. С чувством юмора и самоиронией. Последнее вообще очень редкое качество среди женского пола. Вот не умеют над собой пошутить. Над другими – пожалуйста. А себя любимую обсмеять?

Кузьма начал виться вокруг ног, намекая на задержку с приемом еды. Я засмеялся, почему-то вспомнив, что по-чешски кошачий корм – это жрадло.

– Будет тебе сейчас жрадло, потерпи.

Аня, Аня… Большой плюс тебе, что ты мне все четко артикулируешь – без недомолвок и намеков. Мужики же полутонов не понимают. Отсюда всякие обидки в семьях. Может, пора мне уже остепениться? Вон, Давид – вполне конкретно так себе жизненный план составил. А я болтаюсь. То там, то сям…

* * *

До чего же я любил шестой курс! И сейчас люблю. Это заслуженный отдых студента перед получением диплома и погружением в последний круг ада под названием «работа врачом». Даже зимней сессии у шестикурсников нет! Кстати, градация по сроку службы не только в армейке есть. В мединституте тоже. Ты успеваешь побыть позвонком, микробом, порошком и фельдшером. На пятом курсе – доктором, а на последнем – аж целым профессором-дембелем. Посещение занятий – мягко говоря, свободное. Или близко к этому. Научный коммунизм никуда не делся, придется посещать. Но все знают: бланк диплома уже заполнен карандашом, это первое, и план выпуска специалистов для института не отменял никто. Это, соответственно, второе. Ибо с ректора за каждого потерянного по дороге студента спросят. Поэтому нас почти не трогают.

Шишкина ожидаемо попала в группу хирургов, и в институте мы встретиться могли только теоретически. Да я и не стремился. Что с того, что победила Анна Игнатьевна? Бесконечная война с ней в мои планы и не входила. Я как «митьки» – не собираюсь никого побеждать. Мне нравится с родителями жены встречаться по праздникам, а всё остальное время про них не вспоминать.

Зато Давид развернул кипучую деятельность по переходу в стан окольцованных. И с родителями Симы успел встретиться, и бриллиант показал. Даже не помню, хорошая это примета или нет, но афродизиак, по словам «князя» – мощнейший. Наверное, есть особые волны, которые испускает кристаллическая решетка и действующие на дам соответственно. Я бы на его месте так не рвал, но что скажешь? События надо форсировать до распределения, семейную пару разъединить не могут. Есть нюансы, конечно. Если один супруг на младшем курсе, то выпускника вправе отправить хоть на архипелаг Новая Земля, дожидаться вторую половину.

Естественно, гуляй на свободе Буряце – никто бы не спешил. Но Боря находится там, откуда на распределение повлиять трудно. А просить об этом Галю – спасибо, без меня. Равно как и остальных знакомцев из верхов. Давид это прекрасно понимает, потому и претензий никаких. Закончилась темка с поездками с капельницами под мышкой – найдем другую. Очень по-деловому.

На концерт Пугачевой меня собирала Аня. Похоже, здесь это вполне светское мероприятие, поэтому идея с джинсами и футболкой была воспринята девушкой как предложение пойти работать после института шпалоукладчицей. Единственное, что я смог отвоевать – пиджак и галстук. Это я оставил дома. Только париться и потеть в зале не хватало.

Зато Аня была в шикарном шелковом платье – голубом, с умопомрачительным разрезом на спине. Не до копчика, но до крестца точно. При попытке проверить, что там под этой красотой, я получил по рукам. Ибо там может помяться, или сдвинуться, или еще что-то страшное случится. Отлучили от тела, гады. Ничего, будет и на нашей улице праздник. Я это просто так не оставлю.

Поехали на машине, конечно же. Не в метро же в таких нарядах кататься. Сначала забрали пару «Голубевых», потом покрутились между Ленинградкой и Волоколамкой. Куда ехать, я представлял себе лишь приблизительно, а спутниковых навигаторов в машине не предвиделось еще лет так тридцать. Спасла ситуацию Аня. После того как стало ясно, что мы заблудились – она безо всяких глобусов московских дорог быстро позиционировала нас.