Почтовая служба Доктора Дулитла

— Я искала, чего бы поесть, — ответила я.

Старая крыса рассмеялась трескучим, дрожащим смехом, но в этом смехе не было веселья.

— Здесь нет никакой еды, — сказала она, — только одни разноцветные краски.

И она указала на ряды огромных красильных чанов, которые возвышались в темноте над нашими головами.

— Я уже давно съела всю еду, которая здесь была, — печально продолжала крыса, и я не могу выйти отсюда, потому что на крыше меня караулят две совы. Они увидят мой темный мех на снегу, и тогда я пропала. Я уже почти умираю от голода.

Она покачнулась на своих старых ногах.

— Но теперь появилась ты. Наверно, какая-то добрая фея послала тебя мне. Я неделями не высовывала отсюда носа и ждала, что ко мне забредет белая мышь. Ведь совы не могут заметить твой белый мех на снегу, потому-то они и не сцапали тебя, когда ты шла сюда. Это называется «защитной окраской». Я хорошо знаю естественные науки — не удивляйся, ведь я очень старая. Ради всего святого, выйди отсюда и принеси мне хотя бы что-нибудь поесть? У меня крошки не было во рту, с тех пор как выпал снег. Днем меня подстерегают кошки, а по ночам — совы. Только ты можешь теперь спасти мою жизнь?

Я вышла из сарая и по залитому лунным светом снегу пошла через двор, а совы сидевшие на крыше, даже не обратили на меня внимания. Я была почти совсем невидима на белом снегу. Я была очень горда собой — наконец-то мой белый цвет оказался кстати.

Я нашла мусорный ящик и, отыскав в нем кожуру от ветчины, принесла ее оголодавшей крысе. Как она меня благодарила? Она ела, и ела, и не могла наесться — клянусь моими усами? Наконец она сказала:

— Вот теперь я чувствую себя получше.

— Вы знаете, — стала жаловаться я, — я ведь только что вырвалась на свободу. Я была домашним зверьком у одного мальчика, и он держал меня в клетке. До сих пор белый цвет моего меха приносил мне одни неприятности. Кошкам так хорошо видно меня, что жизнь превращается в сплошное мученье.

— Я знаю, что мы теперь сделаем, — сказала старая крыса, — переселяйся ко мне в красильную мастерскую. Здесь не так плохо — под полом довольно тепло и уютно, а в подвале полным-полно всяких щелей, проходов и других мест, где можно спрятаться. Пока лежит снег, ты будешь выбираться отсюда и приносить еду нам обеим, а когда зиме придет конец и земля опять станет темной, добывать еду буду я. В жизни здесь есть и еще один плюс — тут не хранится ничего, что крысы или мыши могли бы попортить, и поэтому люди нас не будут трогать. В других местах — в жилых домах, продуктовых магазинах или на мельницах — они расставляют мышеловки или натравливают на нас кошек и хорьков. Но никто не станет беспокоиться, если крысы живут в красильном сарае, понимаешь? Глупые молодые крысы и мыши ищут жилье там, где много еды. Но умная и опытная крыса поступает совсем по-другому!

Целый год я прожила в красильном сарае вместе со старой мудрой крысой. И, без сомнения, это было славное время! Ни одна живая душа нас не беспокоила. В зимнее время я раздобывала провизию, а когда наступило лето, то приходила очередь моей престарелой компаньонки, которая знала, где в городе можно найти самую лучшую еду, и наш буфет всегда был полон отборными деликатесами. Ах, сколько прекрасных минут провели мы под полом красильного сарая, наслаждаясь вкусной едой и слушая, как красильщики, которые разводили краски в огромных чанах, болтали о городских новостях!

Но все мы так глупо устроены и никогда не бываем довольны тем, что имеем. К началу второго лета я уже мечтала о другой жизни, хотела быть свободной мышью, бродить по белу свету и все в таком роде. И, кроме того, мне еще ужасно хотелось выйти замуж. Возможно, на меня так подействовала весна. И вот однажды вечером я сказала старой крысе:

— Послушайте, уважаемая крыса, — сказала я ей, — я влюбилась. Всю зиму, когда я выходила за провизией, я каждый день встречалась с молодым мышонком из хорошей семьи и с прекрасными манерами. Мы с ним решили пожениться и обзавестись собственным домом. А сейчас настает лето, и мне опять придется все время сидеть взаперти в этом несчастном сарае, только потому, что у меня такой отвратительный цвет.

Старая крыса с минуту задумчиво смотрела на меня, и я поняла, что она собиралась произнести что-то особенно мудрое.

— Милочка, — сказала она наконец, — если ты решила уйти, то я, конечно, не смогу тебя остановить, хотя я и считаю, что ты задумала ужасную глупость. Вдобавок, одному только Богу известно, как я тут буду обходиться без тебя зимой. Но за то, что ты тогда спасла меня от голода, я тоже помогу тебе.

Сказав так, она повела меня наверх, туда, где стояли красильные чаны. Уже наступили сумерки, и все рабочие разошлись по домам. Мы едва могли различить силуэты этих огромных чанов, которые возвышались над нашими головами. Старая крыса подняла с пола кусочек веревки и, взобравшись на средний чан, опустила ее внутрь.

— Зачем вы это делаете? — спросила я.

— Это для того, чтобы ты смогла выбраться наружу, после того, как примешь ванну. Ты погибнешь, если среди лета выберешься наружу в своей белой шубке. И поэтому я собираюсь покрасить тебя в черный цвет.

— Сырные угодники! — вскричала я. — Покрасить меня в черный цвет?

— Вот именно, — ответила крыса. — Это довольно просто. Забирайся на средний чан, встань на самый краешек и ныряй! Не бойся, это не так страшно. А по этой веревочке ты выберешься обратно.

Я всегда была немного авантюристкой в душе. И вот, набравшись смелости, я залезла на чан и встала на самый его край. Было ужасно темно, и я едва могла разглядеть краску, которая маслянисто и мрачно поблескивала где-то далеко внизу.

— Ну, смелей, — сказала старая крыса. — Не бойся, разок окунешься и можно вылезать.

Не так-то просто было решиться на этот прыжок. Если б не любовь, я бы никогда не отважилась на такое. Но я собралась с духом и прыгнула.

Очутившись в густой краске я сперва подумала, что не смогу вынырнуть, а когда все-таки вынырнула, то чуть было снова не утонула, пока не нашла в темноте веревочку и, задыхаясь, выкарабкалась из проклятого чана.

— Замечательно! — сказала старая крыса. — Теперь побегай немного, чтобы не простудиться, а потом ложись в постель и хорошенько укройся. Утром ты встанешь уже совсем другой мышью!

И вот — я до сих пор не могу без слез об этом вспоминать — на следующий день, когда я проснулась и оглядела себя, то увидела, что вместо элегантного и модного черного цвета моя шкурка покрашена в вульгарный ярко-голубой! Эта проклятая старая дура перепутала чаны!

На минуту белая мышка замолкла — чувства переполняли ее. Но вскоре она продолжала:

— За всю свою жизнь я ни на кого так не злилась, как на эту старую крысу.

— Посмотри! — закричала я ей. — Посмотри, что ты со мной сделала! Это даже не темно-синий цвет. Я теперь просто страшилище!

— Я не понимаю, что произошло, — пробормотала она. — В среднем чане всегда была черная краска, уж я-то знаю. Они, наверное, переставили их. Голубая раньше была в левом чане.

— Молчи уж, глупая старуха! — ответила я ей и в ярости выбежала из красильного сарая, чтобы больше уже никогда туда не возвращаться.