Под акацией Запада

— Даже Фараону Египта?

Рамзес встал и обернулся.

— Ваше Величество, прошу вас…

— Ты правильно делаешь, что сам следишь за этим сокровищем, Небу. Ты хорошо потрудился на благо Египта и Карнака. Сажать, видеть, как растет, поддерживать хрупкую и такую прекрасную жизнь… Есть ли более благородное занятие? После смерти Нефертари я мечтал стать садовником, оставить трон и отказаться от власти.

— Вы не имеете на это права, Ваше Величество.

— Я надеялся на большее понимание.

— Когда такой старик, как я, стремится к отдыху, это законно, но вы…

Рамзес посмотрел на восходящую луну:

— Приближается гроза, Небу; мне нужны верные и ответственные люди, чтобы встретить разбушевавшиеся стихии. Каким бы ни был твой возраст, отложи свои планы на отдых. Продолжай твердой рукой управлять Карнаком.

Глава 4

Посланник Хеттской империи, маленький сухопарый шестидесятилетний человек, остановился у входа дипломатического ведомства. В соответствии с обычаем он положил букет из хризантем и лилий на каменный жертвенник у подножия статуи бабуина, воплощения Тота, бога писцов, священного языка и знания. Затем он обратился к охраннику, вооруженному копьем.

— Меня ждет верховный сановник, — сухо заявил он.

— Я доложу о вас.

Посланник, одетый в красно-голубое платье с бахромой, черные волосы которого блестели от ароматических мазей, а лицо обрамляла окладистая борода, ходил взад и вперед от нетерпения.

Ему навстречу шел улыбающийся Аша.

— Надеюсь, я не заставил вас слишком долго ждать? Пройдемте в сад, дорогой друг, там нас никто не побеспокоит.

Пальмы и смоковница, растущие вокруг бассейна, покрытого голубыми лотосами, отбрасывали приятную тень. Слуга, поставив на круглый столик алебастровые чаши с прохладным пивом и корзиночку с инжиром, удалился.

Хеттский посланник не спешил сесть на деревянный складной стул с лежащей на нем подушкой из зеленого льняного полотна.

— Чего вы боитесь?

— Вас, Аша.

Глава египетской дипломатии продолжал улыбаться:

— Я выполнял шпионские задания, это правда, но те времена уже прошли. Я стал официальным лицом, дорожу своим положением и не имею ни малейшего желания заниматься хитроумными затеями.

— А почему я вам должен верить?

— Потому что у меня, как и у вас, есть только одна цель — упрочить мир между нашими народами.

— Фараон ответил на последнее письмо императора Хаттусили?

— Разумеется, Рамзес написал ему о царице Изэт и о своих лошадях, а также порадовался безукоризненному соблюдению договора, который навечно соединил Египет и Хеттскую империю.

Лицо посланника стало непроницаемым:

— С нашей точки зрения, этого совершенно недостаточно.

— А на что вы надеялись?

— Император Хаттусили был неприятно поражен тоном последних писем Фараона; у него создалось ощущение, что Рамзес считает его своим подданным, а не союзником.

Дипломат едва скрывал свою раздраженность.

— Надеюсь, что это неудовольствие не приняло угрожающих размеров? — спросил Аша.

— Боюсь, что да.

— Разве может такое ничтожное разногласие поставить под вопрос наш союз?

— Хетты — гордый народ. Кто оскорбляет их гордость, навлекает на себя беду.

— Не следует ли считать этот случай досадным недоразумением?

— С нашей точки зрения, это серьезное происшествие, способное привести к конфликту.

— Я боюсь подумать… Не станет ли данная проблема предметом переговоров?

— Она таковой не является.

Аша опасался, что рано или поздно возникнет подобная ситуация. При Кадеше Хаттусили командовал союзной армией, побежденной Рамзесом; его злоба не угасла, он искал любой предлог, чтобы вновь подтвердить свое превосходство.

— Вы пойдете до?..

— До ликвидации этого договора, — уточнил хеттский посланник.

Аша решил использовать свое секретное оружие:

— Этот текст поможет восстановить добрососедские отношения.

Египтянин протянул послание Рамзеса, заинтригованный посланник прочел его вслух:

Да пребудешь ты в добром здравии, мой брат Хаттусили, а также твоя супруга, твоя семья, твои лошади и твои провинции. Я узнал о твоих упреках: ты считаешь, что я обошелся с тобой, как с одним из моих подданных, и это меня печалит. Будь уверен, я питаю к тебе уважение, подобающее твоему рангу; кто, как не ты, император хеттов? Не сомневайся, я считаю тебя своим братом.

Посланник был очень удивлен:

— Автор послания Рамзес?

— Не сомневайтесь.

— Фараон Египта признает свою ошибку?

— Рамзес хочет мира. И я должен объявить вам важное решение: в Пи-Рамзесе состоится открытие дворца иностранных государств, где вы и другие посланники сможете иметь постоянные служебные учреждения и штат работников. Таким образом, египетская столица станет центром постоянного сотрудничества со своими союзниками.

— Великолепно, — согласился хетт.

— Могу я надеяться, что ваши воинственные намерения теперь исчезнут?

— Боюсь, что нет.

На этот раз Аша по-настоящему встревожился:

— Должен ли я из этого сделать вывод, что ничто не смягчит обиду императора?

— По сути дела Хаттусили также стремится упрочить мир, но при одном условии.

Хеттский посланник открыл действительные намерения императора. Аша перестал улыбаться.

Каждое утро жрецы совершали ритуалы, посвященные культу ка Сети в его великолепном храме Гурнак на западном берегу Фив. Ответственный за погребальное сооружение готовился положить на жертвенник приношения из винограда, инжира и веток можжевельника, когда один из жрецов шепнул ему на ухо несколько слов.

— Фараон здесь! Но меня никто не предупредил!

Обернувшись, жрец увидел высокую фигуру царя, одетого в белую льняную тунику. Сила и магнетизм Рамзеса выделяли его среди других молящихся.

Фараон взял блюдо с подношениями и вошел в часовню, где обитала душа его отца. Именно в этом храме Сети объявил о коронации своего младшего сына, завершая этим его приобщение к власти, проводимое с любовью и строгостью, начиная с отроческого возраста.

Две короны, два магических символа, были возложены на голову Сына Солнца, судьба которого стала судьбой Египта.