Под белой мантией

Это письмо меня взволновало, напомнило юные годы. К своему стыду, я ни разу не был в Бодайбо, хотя они с Киренском считались близкими соседями — всего каких-то тысяча километров. И вот теперь счастливый случай словно подталкивал в спину: ты в Киренске, поспеши же на самолёт, ведь хочешь побывать в тех местах…

Мы с женой вылетели в Бодайбо.

Нам не терпелось посмотреть, как добывается золото. К сожалению, шёл дождь, и это помешало слетать на все участки на вертолёте. Пришлось ограничиться осмотром только тех, куда можно было проехать на машине.

Побывали на драге. Это мощный плавучий комплексно-механизированный горно-обогатительный агрегат. Сущность его работы состоит в том, что черпальные ковши объёмом более полукубометра забирают со дна реки землю, песок, камни и вместе с водой выбрасывают всё содержимое на вертящиеся барабаны, которые с помощью центробежных сил распределяют элементы извлекаемой породы в зависимости от удельного веса. Золото, как самое тяжёлое, оседает в желобках и в конце смены собирается специальной бригадой.

Наблюдать за драгой чрезвычайно интересно. Каждые три — пять секунд на барабаны опрокидывается огромный ковш, с разных сторон обрушиваются потоки воды. И всё это крутится с шумом и громом.

Драгу обслуживают семь-восемь человек.

Золотоносные россыпи на реке Бодайбинке разрабатываются уже свыше ста лет. Вначале добывали на одной глубине, потом стали рыть глубже, затем — расширять раскопку. В годы войны «Лензолото» получило переходящее Красное знамя за трудовой героизм.

Впоследствии вблизи Бодайбо было обнаружено рудное золото, то есть золото, находящееся в гранитной породе. Добывать его много сложнее. Надо разбить до песка целую тонну, чтобы выделить считанные граммы металла. Для такого рода технологии понадобится строить фундаментальные сооружения. Вечером в конторе состоялась встреча. Нам показали дневные выручки драг, которые, естественно, держат под строжайшим контролем. Подарили в качестве сувенира муляж самого крупного самородка, найденного за последнее время, образцы золотоносных пород, а также альбом, посвящённый Бодайбо.

Наутро посетили место расстрела ленских рабочих. Как известно, «Ленское золотопромышленное товарищество» было одним из крупнейших в мире. Владельцы компании клали в карман фантастические прибыли, а у горняков пытались отнять даже их жалкие гроши. Часть заработка вычиталась за штрафы. Часть заменялась талонами — покупать можно было только в приисковых лавках, переплачивая за всякую заваль. 29 февраля 1912 года, когда в лавках продали гнилое мясо, забастовал Андреевский прииск. Терпение рабочих и их семей лопнуло. Стачки, чётко организованные, словно пожар охватили округу. Эта организованность напугала правительство. Оно стянуло войска, начались аресты. 4 апреля, когда трёхтысячная толпа пришла к конторе просить освободить арестованных, по ней открыли огонь.

Стоя на этой обильно политой кровью земле, я зримо представил себе размеры бедствия: было убито 270 человек и 250 ранено, причём многие потом скончались от ран. На месте расстрела, а также на месте захоронения ни в чём не повинных жертв царизма воздвигнуты памятники.

И всё же жертвы были не напрасными. В стране вспыхнул революционный огонь.

Мы молча почтили память борцов за народную свободу.

Возвращению в Киренск мешала дождливая погода. Вылетели лишь на третий день.

Два часа не могли оторвать глаз от зеленого океана тайги, простирающегося на сотни и тысячи километров. Один Бодайбинский район Иркутской области равен территории Болгарии. А таких районов в Восточной Сибири много.

Из Киренска отходил рейсовый теплоход, на который у нас были приобретены билеты. Предстояло увлекательнейшее путешествие по Лене до Якутска.

…Часами любовались мы живописными берегами, то скалистыми, то отлогими, сплошь покрытыми таёжными лесами. Редко-редко увидишь селение. До Витима они встречались через 30–50 километров, а после — того реже.

Но ландшафт менялся всё время. Вот наш теплоход вошёл в район «щёк», весьма опасный для самосплавных судов. Лена упирается в скалу, которая скрывает её русло. Только когда подходишь близко, оказывается, что она под прямым углом поворачивает налево. И если неопытный лоцман заранее не будет придерживаться левого берега, не миновать беды. За поворотом река выпрямляется, однако впереди вновь скала — новая «щека», И опять под прямым углом поворот вправо. И так несколько раз. А последняя «щека» наиболее коварна. Течение бьёт прямо в скалу, её основание уже сильно подточено. По преданию, здесь разбился корабль с вином и весь груз затонул у подножия каменного выступа. Потому и зовётся камень «Пьяный бык».

На берегу село Витим. Совсем небольшое селение, ныне мирное и тихое, избавленное от былых страстей старателей. Кипевшую здесь когда-то мутную, пьяную жизнь описал Шишков в «Угрюм-реке». Около села — бурный Витим, приток Лены, нисколько не переменивший свой нрав.

Ниже Витима Лена становится шире и многоводнее. Местами разливается на несколько километров. Но чаще разделяется бесчисленным количеством островов, в результате чего фарватер мелеет, петляет, и мы постоянно плывём между красными и белыми бакенами.

Недалеко от Якутска капитан устроил стоянку, чтобы дать возможность пассажирам во всей красе увидеть Ленские столбы. Поразительная картина! С крутого скалистого берега смотрят в небо причудливой формы выветренные скалы, издали напоминавшие идолов. Различной высоты, но приблизительно одинаковой толщины, то в одиночку, то кучками стоят они, словно окаменевшие подобия людей.

Ещё до столбов мы останавливались в Ленске. Раньше он назывался Мухтуя. От него идёт дорога к городу Мирному, где добываются алмазы. Туристский маршрут предусматривает поездку отсюда до Мирного на автобусах — путь в двести километров. Но наш теплоход не туристский, а маршрутный, и мы через несколько часов снимаемся с якоря.

Ленск — последняя станция до Якутска, где с корабля бросают сходни и пассажиры «нормально» заходят на борт. В остальных пунктах нельзя подойти непосредственно к берегу, там людей перевозят лодками.

На Лене и её притоках около 300 остановок, но только 30 из них имеют дебаркадеры, то есть нечто вроде баржи, поставленной на приколе. Использование же лодок для посадки создаёт немалые сложности. Представьте, насколько неудобен подобный способ передвижения для женщин с маленькими детьми или для стариков.

Пароходство могло бы приспособить под дебаркадеры списанные баржи, пришедшие в негодность суда. В крайнем случае не так уж трудно построить пирсы — вбить в землю металлические балки, сделать дощатые настилы.

Команда теплохода проявила по отношению к нам внимание, заботу и гостеприимство. И угощение было — мы лакомились нельмой, лучшей рыбой наших вод. Нельму едят вареной, жареной и сырой, замороженной до такого состояния, что её можно резать острым ножом в стружку. Это и есть знаменитая строганина.