Под диктовку САТАНЫ

С наивностью молодого врача я взялась за этот безнадёжный случай. В методологии лечения диссоциативного расстройства нет лекарств, которые его лечат. Рекомендована фазовая терапия. Не буду Вас грузить терминами. Одним словом, необходима помощь не столько психиатра, сколько психотерапевта. Беседы, разъяснения, медитации… Кто-то из коллег смеялся надо мной, кто-то говорил, что я неправильно понимаю свою задачу врача исправительного учреждения, но все одинаково не верили в мой успех. И какого же было их удивление, когда в один прекрасный день мой безнадёжный пациент посмотрел на меня чистым незамутнённым взглядом и заговорил! Он не узнавал ни меня, ни своих соседей по палате, но то, что он рассказывал, было восхитительным. Он очень точно описывал от первого лица события, которых никогда не видел, места, в которых никогда не бывал. Людей, с которыми никогда не встречался. Именно общение с ним и заставило меня с головой уйти в психиатрию.

– Надо же! – вздохнул я. – Я так долго мечтал о встрече с этим таинственным «доктором». И вот моя мечта осуществилась: мы сидим в его кабинете, пьём чай и разговариваем об авторе загадочного романа. Но мне почему-то совсем не радостно.

– Как считал мой первый пациент, нужно правильно формулировать свои желания, чётко проговаривая самые незначительные детали. Видимо, Ваша мечта заключалась в том, чтобы попасть в Казанскую ТПБ и встретить лечащего врача того самого пациента?

– Именно так, – согласился я с удивлением.

– Тогда на что же Вы жалуетесь? Ваша мечта сбылась точно по пунктам. Как Вы себе представляли своё будущее, таким оно и свершилось. Видимо, Николай Пастухов был прав.

– Я могу прочесть его роман? Что это? Рукопись?

– Не совсем. Это видеофайлы.

– Но Вы сказали, что пригласили Андрея Геннадьевича оценить литературные качества романа.

– Видеозаписи пациентов нельзя выносить из больницы, и поэтому я их стенографировала, не изменяя ни слова. Именно эти стенограммы я и дала профессору на ознакомление. Я боялась их отправлять по почте, ведь распространение личной информации пациентов – служебное преступление.

– Он был очень поражён этим романом, – сказал я. – Его бывшая жена это подтвердила при встрече со мной сразу после его смерти. Я очень хочу прочесть Ваши записи. Пожалуйста, Светлана! Я чувствую, что этот роман – мой путь к свободе.

Я видел, как душу Светланы терзали сомнения.

– Об этом никто не узнает, – давил я. – Я обещаю Вам!

– Боюсь, Иван, – Светлана сделала такую же паузу, как и я. Я тоже промолчал в ответ, давая понять, что отчества нам в общении не нужны, – что я должна Вам отказать по медицинским показателям. Вы даже не представляете, о чём просите. Вы сами сказали, что роман произвёл сильное и, возможно, фатальное впечатление на профессора. Сложно предугадать, как это повлияет на мозг психически нездорового человека.

– Может быть, сделает его здоровым? – предположил я.

– Ваши «голоса», которые Вы так бережно от меня охраняете, лечатся по-другому. Они всего лишь резидуальный синдром заболевания, обусловленный переизбытком дофамина в определённых частях мозга. Один из элементов лечения – когнитивная терапия. Чтобы «голоса» не могли Вами управлять или пугать Вас, нужно записывать в блокнот всё, что они говорят, анализировать и туда же заносить свои мысли и переживания, которые эти «голоса» вызвали. Этот метод известен с конца 20 века, и он работает. Больной не перестаёт слышать «голоса», но при этом они не нарушают его социальную адаптацию. В последнее время к этой терапии добавляется метакогнитивный тренинг. Это уже современная методика. Она заключается в том, чтобы оценить всё, что написано в блокноте глазами стороннего наблюдателя, как бы подняться над проблемой. Вы никогда так не делали?

– Я не псих.

– Ну, раз Вы нормальный, давайте попробуем.

Она встала, подошла к рабочему столу и, покопавшись в ящиках, достала и положила на стол толстую пачку бумаги формата А4 с напечатанным текстом. Она взяла несколько листов сверху и протянула мне.

– Читать будете только в моём кабинете. До и после чтения Вы будете отвечать на мои вопросы. И если я почувствую, что в своих ответах Вы будете хоть немного лукавить, чтение закончится. Держите. Это на сегодня.

Я взял листки из рук докторши и с жадностью стал читать.

Глава 11 Под диктовку Сатаны

ВРАЧ:

Пациент Петухов Николай Николаевич, 1974 года рождения находится в стационаре психиатрических учреждений с мая 1990 года.

Диагноз:

Диссоциативное расстройство личности. Шизофрения.

На протяжении всего времени нахождения в лечебных учреждениях больной пребывал в глубоко подавленном, отрешённом состоянии. Коммуникативные функции отсутствовали.

Находясь под наблюдением в Казанской ТПБ, пациент проявлял замкнутость, на общение с медперсоналом не шёл. Неделю назад во время беседы с лечащим врачом, которая обычно проходила в одностороннем порядке, неожиданно пошёл на контакт, проявив при этом высокий интеллект и эрудицию. Характерной симптоматикой последних дней стал систематизированный бред.

Цель сегодняшней беседы: Определить, причины столь радикального изменения поведения больного. Корректировка диагноза на «диссоциативное расщепление личности».

ВРАЧ (обращаясь к пациенту):

– Николай, проходите! Присаживайтесь на стул! Расскажите, как Вы попали в нашу больницу?

ПАЦИЕНТ:

– Доктор, это долгая история. Готовы ли Вы её выслушать?

ВРАЧ:

– Николай, я с удовольствием её выслушаю. Для этого я Вас и пригласила.

* * *

Эта история началась очень давно, в те далёкие времена, когда мир ещё был прежним, таким, каким его знал только я – Николай Пастухов – неизлечимый пациент клиники для душевнобольных.

Как это цинично звучит – «клиника для душевнобольных»! Здесь никто из персонала не верит в Бога, но при этом готовы лечить души, заведомо признаваясь в собственной некомпетентности, отрицая существование души, как таковой.

Впервые я попал сюда неделю назад. Хотя, все, кто меня сейчас окружает, считают, что я здесь провёл всю свою жизнь, начиная с 17 лет, когда в моём здравомыслии впервые усомнились. Они правы также очевидно, как и заблуждаются. Как такое может быть? Я могу это объяснить, но разве Вы послушаете умалишённого?

Оказавшись здесь, я уже знал, что происходит с миром, и знал о том, что рассказав истину, я не смогу никого убедить в своей правоте. И не потому, что я плохо излагаю свои мысли, просто истина, которой я обладаю, находится за гранью восприятия человеческого разума. Люди меня не услышат и даже, напротив, будут пытаться изменить меня, сделав тем, кем они сами являются – безмолвным рабом, шагающим под ударами хлыста безжалостного пастуха в пропасть. Жалкое свойство покорного стада – принимать за непреодолимую преграду свисток, красный флажок или щелчок безобидного хлыста, отказываться от собственной души ради потребностей слабого бренного тела.

Конец ознакомительного фрагмента.