Под гипнозом

– Хорошо выглядишь. Поедешь куда-нибудь?

– Нет. После этого я собираюсь домой.

Она томно подняла палец в сторону проходящего мимо официанта, и он, улыбаясь, направился к нам. Очевидно, она была ему знакома.

– Я буду тоже, что и она, - сказала она ему, и он исчез с почтительным кивком.

В этом была вся моя сестра. Она была похожа на свою мать. Неважно, куда бы она ни пошла, ей сразу же и без особых усилий удавалось вызывать к себе подхалимское внимание. Она так сильно от меня отличалась, когда я впервые встретилась с ней после амнезии. И меня удивило, что у меня с ней общие гены.

Я пригубила свой напиток. Когда она повернулась ко мне, я сказала:

– Я видела на днях Мориса, - Морис был её другом.

– В самом деле? Где?

– У мясника.

– Как он?

– Осмелюсь сказать, до сих пор не оправился после разрыва. Он спрашивал о тебе.

– Неужели? Я не удивлена. Он законченный идиот, - бездушно отмахнулась она.

Подошел официант с бокалом, и мы сделали наши заказы. Она решительно повернулась ко мне.

– Так как проходят твои сеансы гипноза?

Я пожала плечами.
– Полагаю, что всё хорошо.

– Какого чёрта всё это значит? Либо ты вспомнила ещё что-нибудь, либо нет.

Я нерешительно засмеялась:

– Немного.

Она удивленно вскинула брови:

– Что именно?

– Ну, я вспомнила несколько случаев. День рождения, когда мне было пять лет, мама говорила папе, что у неё рак. О, и я вспомнила, как поймала Джейкоба в постели с его порнушечными немецкими журналами с транссексуалами, когда ему было пятнадцать.

Мы улыбнулись друг другу.

– Ну, - сказала она с озорным взглядом.
– Сейчас он откровенный трансвестит.

– Что?
– воскликнула я.

– Да, - она кратко подтвердила и неожиданно сменила тему.
– Что ещё ты вспомнила?

– Другие воспоминания не столь значительны. Маленькие кусочки большой головоломки.

– Что это? Маленькие кусочки большой головоломки? При его расценках?

Я покраснела.

– Мы добиваемся прогресса, но доктор Кейн остерегается, чтобы не возникла проблема ложных воспоминаний.

Она уставилась на меня.

– Не могу себе представить, что там могут быть какие-то ложные воспоминания. А ты?

– Я не знаю. Мне снится странный, тревожный сон.

– Какой такой тревожный сон?

Я прикусила губу.

– Всего лишь странные вещи, не имеющие смысла.

Она рассмеялась.

– Сны не должны иметь смысл. Тебе следует видеть нечто, вроде тебя самой. Это не повод для затягивания твоего... выздоровления.

Этой крошечной паузой, предназначенной для меня, она не слишком уж думала о моём выздоровлении.

– Он не затягивает моё выздоровление. Он просто осторожничает. Считает, что мне может навредить, если всё не будет сделано должным образом.

Она странно взглянула на меня.

– Наподобие того, что случилось с его женой?

Он был женат! Я в шоке смотрела на неё.

– Его жена?
– прохрипела я, чувствуя себя такой дурой.

Она наклонилась вперед, в её глазах светились какие-то эмоции, которых я не могла распознать.

– А ты не знала? Она покончила с собой самым ужасным способом. Заперлась в машине на парковке “Старбакс” с двумя детьми и несколькими газовыми баллонами, и выдернула чеку гранаты. Насколько я поняла, дети были совсем малышами.

Мир накренился под неестественным углом, и мой рот раскрылся от ужаса.

– Что?

В этот момент принесли еду, и Дафна переключила свое внимание с меня на двух официанток, стоящих возле нас.

Я с резким звуком захлопнула свой рот. Мой заказ креветки в кляре был старательно поставлен передо мной, а большое блюдо с ледяными устрицами Кумамото, увенчанные икрой и тройным соусом Нобу по краю, подано Дафне. Я тупо смотрела на свою еду. А когда я подняла голову, Дафна мне улыбалась.

– Ты помнишь, что всегда заказывала здесь темпуру?
– спросила она, и я снова почувствовала, будто из-под моих ног вытащили ковер. Я не помню, чтобы я когда-либо заказывала темпуру. В самом деле, я не могла вспомнить, что когда-нибудь приезжала в этот ресторан.

– Неужели?
– спросила я.

– Да, всегда, - весело подтвердила она, вытащила устрицу из раковины и аккуратно проглотила её. Она скривилась:

– Икра не очень...

Я взяла вилку и нож, стремясь выглядеть проще.

– Дафна, ты рассказывала мне о докторе Кейне.

– Да, это был ужасный позор. Ему с позором, полностью разрушившим его карьеру, пришлось покинуть Штаты.

– Почему?
– прошептала я.

– Я думаю, что она спланировала всё так, чтобы ему пришлось увидеть всё сожжение. Очевидцы говорили, что она смотрела на него и улыбалась, - Дафна содрогнулась.
– Это был суицид из мести.

– Это так ужасно.

Она взяла себе ещё одну устрицу.

– Да, ужасно. Особенно, если учесть, что он лечил её с помощью нового экспериментального метода, который помог ей восстановить воспоминания о сексуальном насилии в детстве.

Она вытерла рот и медленно сделала глоток вина.

– Я полагаю, что он разрушил её, и она ненавидела его и хотела, чтобы он знал, чего добился. А детей она взяла с собой, чтобы он не мог сделать с ними тоже самое.

От испуга мой разум очистился.

– Какой ужас, - тупо повторяла я.

– Наверное поэтому он не хочет с тобой спешить. Он боится повторения истории, - мой аппетит пропал, откинувшись назад, я смотрела на Гайд Парк сквозь всю высоту окна.

– Я не самоубийца, - я перевела свой взгляд к ней, - ведь так?

Она рассмеялась беззаботно, как птица, и принялась за следующую устрицу.

– Конечно нет, глупая. Но с моей точки зрения - пуганая ворона, куста боится и всё такое. Я бы была осторожнее, кстати, ты не собираешься влюбиться в него? Он привлекательный, - она замолчала с заговорщической полуулыбкой.
– Очевидно, я надеюсь, как обычно.

Моллюск бесшумно проскользнул в её горло. Замечание было настолько ехидным, что у меня перехватило дыхание, и остаток обеда прошел, как в тумане сплетен о людях, которых мы знали. Я автоматически отвечала на все её вопросы, или кивала и качала головой в случае необходимости.