Под горячую руку

— Здорово, — согласилась я, удивившись меткости прозвища. Но, подумав, возразила: — Нет, не совсем здорово. Голосок у Серова — заслушаться можно. А павлин только орет. Орет так, что мороз по коже продирает.

— Это мелочь. Не сказал этот Базилио, — стекло возле Сержа сползло вниз, и он сплюнул в открывшуюся щель, — что самарские в городе делают?

Отвечая, я приняла угрюмый вид.

— Не спрашивала я его об этом. Разве и так непонятно?

Серж помотал головой — нет, мол. Я ему не поверила, но объяснила, не стала куражиться:

— Павлина пасут. И ждут распоряжений, что с ним делать.

— И когда дождутся?

— А когда мы из Самары домой отъедем.

Серж присвистнул, а я добавила кое-что к своему ответу, но про себя, потому что вслух прозвучало бы это чересчур патетично:

«Если отъедем вообще!»

* * *

Самара встретила нас голубым, без единого облачка, небом. Землю сковало морозом. Лужи на обочинах превратились в белесые, тускло блестящие пятна в окружении серых гребней застывшей грязи. Прохожие дышали паром и защищали от холода шеи поднятыми воротниками.

Серега разбудил меня на въезде в город и приказал поскорее приходить в себя, потому что время дорожного безделья кончалось. Я заверила его в своей полнейшей готовности хоть сейчас сесть за стол переговоров любого уровня.

— Тогда куда двигаем? В «Альянс»?

— На фиг нам «Альянс»! К Житкову.

— Эге! — удивился Серж. — Где я его тебе найду?

— А мы позвоним ему и попросим аудиенции. Заодно проверим, так ли уж не терпится ему меня видеть.

— Именно ему?

— Да.

— Держи мобильник.

Я взвесила на ладони трубку мобильного телефона. Кроме Житкова, нужно еще позвонить по номеру, данному мне Громом. Нет, не «кроме», а перво-наперво надо позвонить по этому номеру. Потому что ясно было сказано: «…сразу по прибытии!» Но не при Сергее же звонить.

Мобильник отправился в бардачок.

— Нельзя, Серега. Разговаривать придется из автомата. Давай будем осторожными. Зарегистрируется мобильник в Самаре с первого звонка, а кто знает, не понадобится ли он нам в будущем чистеньким и никому не известным.

— Не понял.

— И не надо, — отсоветовала я. — Не загружайся. Подыщи автомат и останови рядом.

— Сделаем!

Телефон-автомат вскоре был найден.

— Подождешь меня здесь? — ответила я вопросом на его взгляд.

— А то!..

Я чуть не завизжала от радости, услышав в трубке знакомый голос. Куда до него Серову с его бархатным тембром!

— Да? Я слушаю вас.

Узнала я его сразу, но ради приличий решила поступить как надо.

— Позовите, пожалуйста, Андрея.

— Я Андрей. Какого Андрея вам надо?

А того, кто своей вездесущностью с чертом схож или с богом!

— С кем я разговариваю?

Он до неприличия упорно не хотел меня узнавать.

— С Юлией.

— Ю-уленька! А скажите, Юлия, вы знакомы с Киплингом?

Наш старый, проверенный со всех сторон номер. Если я не одна и нахожусь в затруднительном положении, то следует сморозить в ответ что-нибудь несуразное и Суров моментально даст отбой.

— Не столько с ним самим, сколько с героями его произведений. Среди них есть персонаж, особенно мною любимый. Багира из «Маугли».

— Багира! С приездом!

Вот такой сочинился пароль на этот раз. Неподражаемо!

С моим начальником мы разговаривали не более минуты. Он назвал мне перекресток в центре Самары, неподалеку от офиса «Альянса», на котором меня будут ждать целую минуту через каждые три часа начиная от этого. Нужно только появиться там и перейти улицу, все равно какую. Того, кто догонит меня и заговорит, я обязательно узнаю, но не подам вида.

Но вернулась я к Сергею если и не злая, то раздраженная — это точно.

— С тобой что, поздоровались плохо? — спросил он, возмутившись тем, что я хлопнула дверцей сильнее необходимого.

— Вообще не поздоровались. С ходу: приезжайте, мол, сюда и мы по распоряжению Олега Владимировича примем ваши бумаги. И бросили трубку. Все!

— Они обиделись на то, что ты отказалась ехать с Базилио. Наверняка он доложил об этом Житкову.

— Давай в «Альянс», — распорядилась я, не желая ничего обсуждать.

* * *

— Лично в руки! — настаивала я. — Да, именно так мне велено, и я намерена исполнить распоряжение буквально. И не надо мне никакой росписи о приемке на вторых экземплярах!

Секретарша была возмущена моей настойчивостью, но держалась отлично — только по слегка поджавшимся губам я могла догадываться о ее раздраженности.

— Ждите! — бросила она и перестала обращать на меня внимание.

Независимая, решительная и твердая, как вечная мерзлота, я села на стул у окна, обеими руками прижимая к груди папку с драгоценными бумагами.

Ничего, кроме роли стороннего наблюдателя, Громом мне предписано не было, но осуществлять эту функцию с успехом можно было, находясь, по крайней мере, на втором и уж никак не на третьем плане. Поэтому требование отдать бумаги и ехать в гостиницу отлеживать бока и ждать дальнейших распоряжений местного руководства мне не подходило в принципе. Я и уперлась, разыграв роль добросовестной и по-стервозному упертой исполнительницы. Сыгран эпизод был как по-писаному, а о дальнейшем я беспокоилась мало, надеясь на свою способность к импровизации.

Временами в кабинете кричали, а иногда оттуда доносился взрывной хохот. Несколько раз оживал селектор, стоящий с левой стороны от секретарши рядом с процессором, кашлял и отдавал пустячные распоряжения, которые она невозмутимо пропускала мимо ушей. «Ладушка», вот как величал ее хозяин, и я от навалившейся скуки взялась гадать, посматривая на нее, какого рода взаимоотношениями вызвана такая ласковость в обращении. Ладушка была, пожалуй, даже красива, хоть до современного стандарта топ-модели явно не дотягивала.

Дорога, тряска, сидячее положение лишили меня возможности выспаться. А плотный завтрак, теплота в приемной и вынужденное безделье привели к тому, что веки отяжелели, захотелось подпереть кулаком подбородок и расслабиться хотя бы на несколько минут. Но представив улыбку Ладушки, будто говорившую, что, мол, предлагали же тебе отдохнуть в гостинице, я решила держаться как можно дольше. Но надолго сил не хватило.

Дошло до того, что меня качнуло, и папка шлепнулась на пол. Пришлось встать и пройтись по вытертому до белесости линолеуму. В этот момент из кабинета выкатился круглый, как шар, коротышка с лицом цвета вареной брюквы и сообщил со свистящей картавинкой очередному посетителю — представительному мужчине в костюме, при галстуке и в грязных резиновых сапогах о том, что ждут его там с нетерпением. Не теряя ни секунды, я рванула на себя дверь и вступила в кабинет вместо него. Он и опомниться не успел, не то что возмутиться.