Под колесами – звезды

– О, господи… Егор?!

– Ну, наконец-то.

– Старик, ты откуда звонишь?!

– Ты не поверишь, – во всю улыбаясь, сообщил Егор, – но я нахожусь на берегу Гудзонова залива. Так что одесную наблюдаю я статую Свободы инженера Эйфеля, ошую же – непосредственно город Нью-Йорк. Впечатляющее зрелище, старик, должен тебе сказать!

– Обалдеть… Между прочим, Эйфель сделал только каркас для статуи Свободы, а скульптор был другой.

– И кто же?

– Не помню, блин! – радостно признался Сеня. – Но это сейчас не важно. Ты на колёсах?

– Ну не на игле же… Шучу. На колёсах, Рыжий, на колёсах. Ещё на каких!

– Охренеть… Приехать сам сможешь или лучше мне подскочить?

– Доберусь, – усмехнулся Егор. – Ты только дорогу до своего Бруклина объясни, а я по карте доеду. Сам же дуй в ближайшую винную лавку и готовься к встрече друзей. Я бы и сам взял да местной географии не знаю.

– Сейчас состоится встреча друзей! – с готовностью процитировал фразу из давней пьесы Л. Петрушевской Семён. – Значит, слушай внимательно… Погоди, ты ведь первый раз в Нью-Йорке. Ты точно уверен, что доберёшься? Видишь ли, этот город…

– Да доберусь я! – засмеялся Егор. – У меня, Сенечка, есть бортовой компьютер и в нём – карта улиц Нью-Йорка. Я введу необходимые данные, и он проложит оптимальный маршрут. И все дела. Но ты все равно расскажи дорогу, потому что машина есть машина, сам понимаешь.

– Фантастика. Ты – и на машине с компьютером… Пока сам не увижу, не поверю. Все, слушай и я действительно побегу в винную лавку, а то в холодильнике и баре пусто, как в осенних гнёздах…

Егор ехал по Нью-Йорку, держа руки на руле только для проформы, – Анюта сама выбирала маршрут и режим передвижения.

Машина двигалась в общем потоке нью-йоркского транспорта, ни чем особенным не выделяясь, – за пять минут Егору на глаза попались три или четыре автомобиля марки «Фольксваген Гольф», отличающихся от теперешнего облика Анюты только цветом кузова.

– Кстати, – поинтересовался Егор, глядя на карту города, светящееся изображение которой Анюта вывела прямо на ветровое стекло, где себя обозначила движущейся ярко-оранжевой точкой. – Я не спрашиваю, каким образом ты выводишь прямо на стекло карту, – говорят, на современных истребителях тоже вся информация выводится прямо на стекло кабины. Но скажи мне, пожалуйста, откуда ты черпаешь такое сумасшедшее количество энергии?

– – Кто, я?!

– Ну не я же. Один нуль-переход с Марса на Землю чего стоит. А все эти твои трансформации? Откуда огонь и дровишки, подруга?

– Какие ещё дровишки? – с подозрением спросила Анюта.

– Ну как же… «Фольксваген Гольф», как мне доподлинно известно, будет побольше «копейки» размером. И наверняка тяжелее. А нас ещё великий дядя Ломоносов научил, что если где-то чего-нибудь убавится, то в другом месте обязательно прибавится. И наоборот. Колись, где взяла материал, чтобы стать «Фольксвагеном»?

– А-а, вот ты о чём… – несколько разочарованно протянула Анюта. – Я уж думала действительно что-то важное. Нет, ниоткуда я дополнительно никакого материала не брала. Просто более рационально использовала тот, что есть.

– А когда в человека превращалась? – не отставал Егор.

– Что, похоже было?

– На самом деле не очень.

– Но ведь тебе понравилось! – возмутилась Анюта.

– Ну и что? Одно другому не мешает. И вообще, может, я в душе извращенец. Ты, давай, не увиливай от ответа.

– Было бы что скрывать… Ну взяла немного прямо из воздуха. Тебе что, воздуха жалко?

– Погоди, погоди… – Егор даже перестал глазеть по сторонам на Нью-Йорк и ньюйоркцев, хотя они как раз ехали по знаменитому Бруклинскому мосту. – Ты хочешь сказать, что можешь взять любое вещество и преобразовать его в то, которое тебе нужно? Грубо говоря, можешь превратить воду в вино, а свинец в золото?

– В общем, да. Э-э… понимаешь, мне трудно объяснять это неподготовленному человеку… хороший физик бы меня понял…

– Ты давай объясняй, а уж я постараюсь понять, – заверил Егор.

– Ну ладно. Видишь ли, материи в вашем традиционном понимании этого слова вообще не существует.

– Подумаешь, удивила, – небрежно заметил Егор. – Сейчас ты скажешь, что существуют лишь различные виды энергии. Я прав?

– Если ты такой умный, то почему строем не ходишь? – спросила в ответ Анюта.

– Уела! – засмеялся Егор

– Ты прав, конечно. Но эту истину мало кто из людей понимает до конца. А ведь если её окончательно осознать, то очень многое становится понятным без всяких сложных объяснений. Саму технологию, которую я использую, при переводе одного вида энергии в другой, я тебе все равно рассказать не могу, – это действительно слишком сложно. Но суть ты понял правильно. Все и всегда сводится просто к преобразованию энергии. Между прочим, мы приехали. Вон того маленького медно-рыжего человека у обочины не Сеня случайно зовут? 

Глава двадцать вторая

Нет ничего волнительнее в этой жизни для русского человека, чем встречи со старыми друзьями после долгой разлуки. А уж когда такие встречи происходят на далёкой и чужой земле, то даже едва знакомые на родине люди часто кажутся друг другу чуть ли не близкими родственниками. Особенно, если они находятся в равном материальном положении.

– Тормози, моя умница, – сказал Егор. – Это и вправду Сеня.

– Когда тебя ждать? – осведомилась Анюта, останавливаясь напротив старого коричневого четырёхэтажного дома, метрах в двадцати от поджидающего на тротуаре Ивашевского.

– Не знаю, – честно признался Егор. – Как получится. А что, будешь скучать?

– Я никогда не скучаю.

– Вот и отлично… Слушай, забыл спросить. Я же выпил почти бутылку коньяка, а чувствую себя совершенно трезвым. Твоя забота?

– А как же. Моя. Тебе же сейчас опять пить, вот я решила облегчить твою участь.

– Ну, ты прямо мать Тереза! – восхитился Егор. – Ладно, я пошёл.

– – Счастливо, – сказала Анюта и сама распахнула левую дверцу.

Они сидели на большой Сениной кухне за наспех накрытым столом и чокались уже третьей рюмкой хорошей водки «Абсолют». Рюмки у Сени, как отметил про себя Егор, были грамм эдак на семьдесят. Вместительные были рюмки.

– Не верю своим еврейским глазам, – в пятый, наверное, раз повторил Семён, цепляя на вилку кусок колбасы. – Как ты здесь всё-таки оказался?

– Ой, Сеня, и не спрашивай, – махнул рукой Егор и отправил в рот малосольный консервированный огурчик из банки. – Совершенно случайно. То есть, настолько случайно, что если рассказать правду, то даже ты при всём своём живом воображении не поверишь.

– Я, дружище, могу поверить во что угодно. Было бы рассказано талантливо.

– Рассказчик из меня, сам знаешь, весьма посредственный. Опять же красиво заливать всегда было по твоей части, а я так, погулять вышел.