Под крылом судьбы

– Придется отдавать, ничего не поделаешь, – резюмировал дядя Женя. – Но не даром, конечно.

– Я слышал, что он не любит платить по счетам, предпочитает иные методы, – поморщился я.

– Верно. За завод он платить не хочет, но взамен дает обязательство не чинить тебе препятствий в производстве соли. Теперь вся соль в стране твоя, Олег.

– Постойте, дядя Женя, она и без его вмешательства была моей, – удивился я.

– Ты меня не понял, соль его тоже заинтересовала. Но мне удалось отстоять наши позиции. Он твердо пообещал, что мешать не будет.

– «Справедливая» сделка, ничего не скажешь.

– Ну что, согласен?

– Он что, ждет моего ответа?

– Нет, я ответил ему за тебя. Согласием.

Провожая, дядя Женя похлопал меня по плечу и неожиданно шепнул на ухо:

– Скоро я буду дедом. Вот так, Олег.

Он что, решил доконать меня окончательно? Я ничего не ответил.

Хлопоты, связанные с передачей завода, быстро закончились. Алексея и всю команду менеджеров удалось сохранить в прежних должностях. Это утешало, я не подвел тех, кто в меня верил.

Но передача завода вызвала неожиданный гнев Антона. Еще бы: его как раз назначили министром, и вдруг я посмел что-то решать, не посоветовавшись с ним, с членом правительства!

– Ты не смел этого делать без моего разрешения! – кипятился он. – Времена Евгения Ильича прошли, теперь я твой босс!

– Я не собираюсь спрашивать твоего разрешения, Антон. За каждую сделку я рассчитался с тобою сполна. – От грубости меня удерживало лишь понимание того, что он муж Римы. – А дядю Женю не следует хоронить преждевременно.

Антон неожиданно успокоился.

– Хорошо, я погорячился. Прошу, не передавай мои слова тестю, я многим ему обязан. Но давай поговорим начистоту. – Он наконец предложил мне присесть. – Все, чем ты управляешь сегодня, по сути, принадлежит мне. Ты за свою работу имеешь столько, что тебе может позавидовать любой в стране, разве что кроме некоторых избранных. Я не против материальной поддержки Евгения Ильича, он это заслужил. Но с сегодняшнего дня принимаю решения я.

– Тебе не хотелось бы меня уволить?

– Не надо язвить, Олег. Я надеюсь, ты помнишь, при каких обстоятельствах мы познакомились? Кто спас тебя от неминуемой тюрьмы и разорения?

– Я все помню, Антон. Я принял твою помощь с благодарностью и за все рассчитался.

– Ты хочешь сказать, что все нажитое является твоей собственностью?

– Нет. Считаю, что тебе принадлежит треть нашего бизнеса, другая треть – дяде Жене, – спокойно ответил я.

– Вы воспользовались тем, что я, по закону, не имею права заниматься бизнесом и потому доверился тебе. Меня ограбили! – Антон вскочил и возбужденно заходил по комнате.

– Не стоит так огорчаться, – улыбнулся я. – Поговори откровенно с дядей Женей. Думаю, ты все поймешь.

Неожиданно Антон смягчился, надел очки и ласково посмотрел на меня.

– Хорошо, Олег. Давай условимся о следующем. Тебе принадлежит сорок девять процентов, мне пятьдесят один. А Евгений Ильич стар для бизнеса, он всегда будет получать свой гонорар. – Он взял меня за руку и крепко пожал ее. – Соглашайся.

Я мягко высвободил ладонь.

– Поговори с тестем. Старик еще очень силен, уверяю тебя. Не стоит сбрасывать его со счетов.

Антон надолго задумался. Я пытался прочесть его мысли. Бесполезно. Минутная вспышка гнева погасла, на лице появилась отрешенная маска чиновника, и только глаза выдавали напряженную работу мысли. Он снова стал министром.

– Ты не понимаешь, Олег, в силу своего происхождения. Скажу тебе откровенно. Мой отец был крупным руководителем, дед возглавлял обком партии, а прадед и все другие предки были дворянами. А я министр, понимаешь? В обойме. Как бы тебе это объяснить... Я один из тех, кто олицетворяет в стране власть. Так будет всегда! И не в твоих интересах вступать со мной в конфликт. А Евгений Ильич – он своего рода выскочка, его время прошло.

Что я мог ответить на откровенные угрозы Антона? Послать его подальше? Глупо. Стерпеть унижение? Стыдно. Пусть с ним разбирается дядя Женя, это его зять и, следовательно, его проблема.

– Мой прадед был пастухом, дед – инженером, родители – учителями, – заговорил я; Антон внимательно слушал. – В ваших аристократических тонкостях мне разбираться недосуг. Посоветуйся с тестем, вы же семья, твоя жена – его законная наследница. Разберетесь как-нибудь между собой.

– Жаль, что мы не нашли взаимопонимания. Хорошо, я поговорю с ним, – ответил Антон, и мы распрощались.

РИМА. Лопнувший нарыв

Ленка оказалась права, совершенно неважно, кто отец ребенка. Конечно, генетику тоже надо уважать. Меня совершенно не прельщает идея родить ребенка от алкоголика или сумасшедшего. А Антон вполне подходил на роль отца: высокий, умный, симпатичный и здоровый.

Я была уверена, что у нас родится сын. Этого хотел папа, этого хотел Антон. Не просто хотел, а яростно и с остервенением желал только сына.

– Нам нужен мальчик, Рима, – настраивал он меня.

Вообще-то мне было все равно. Я ждала ребенка, своего собственного и желанного ребенка. Мечтаете о мальчике? Я не против, пусть будет сын.

Но Антону я ответила иначе, пусть побесится, напомнив с каким одобрением он реагировал на рассуждения Коли, мужа моей подруги Тани.

– Помнишь, как Коля рассуждал на эту тему? – Я старалась говорить серьезно. – Что пол будущего ребенка зависит только от мужчины. Для того чтобы создать мальчика, необходимо вдохновение, огромная душевная энергия и даже крепкое физическое здоровье. А если хочешь девочку, то эти мужские качества вроде как и ни к чему. Женщине отводится скромная роль инкубатора. Насколько я помню, ты не стал возражать. Поэтому все претензии в случае рождения девочки, пожалуйста, предъявляй только к себе.

Антон вынужденно улыбнулся.

– Помню. Он еще говорил, что мальчики для родины, а девочки для души. А он, мол, для родины старается. Гордится тремя сыновьями и, кстати, правильно делает.

Ласково погладив мой живот, муж добавил:

– А мы чем хуже?

Однако ожидание ребенка не привнесло в наш дом радости. Я чувствовала, что что-то разладилось. Антон был сам не свой. Я догадывалась, что на его поведение повлияли последние встречи с Олегом и папой. Поначалу это меня не тревожило – настроение Антона изменчиво: стрессы на работе и прочие радости министерской жизни. Но я обратила внимание, что муж перестал со мной общаться, на вопросы отвечал коротко – «да», «нет», «не знаю». Завтраки превратились в детскую игру «молчанку», а семейные ужины прекратились вовсе. Он приходил домой все позже и позже, иногда позволял себе вообще не ночевать дома, ссылаясь на загруженность на работе.