Под крышами Парижа (сборник)

Сид хочет, чтобы она ему елду пососала, а он тогда ввинтил бы ей в зад… но хер свой ей в рот совать не станет, говорит он, пока она не прополощет. Единственный способ прополоскать, как выясняется, – это ссаками, которые предоставит ей сам Сид…. он выволакивает биде и дает его Анне держать под подбородком… затем подводит хер свой на несколько дюймов к ее рту и выпускает. Анна ловит, глазом не моргнув, прямо в лицо, подбородком, прямо ртом…. после чего Сид швыряет ее на тахту и полирует, как и обещал.

Пора и мне еще разок на нее навалиться. Я ей даю разработать себе хер до стояка, пока Сид с нею заканчивает, а когда он всё, мне только нужно занять его место и ввинтить ей в пизду со спины. Отлично я ее ебу… она кончает дважды, прежде чем я вынимаю Джона Четверга…..

Меж тем Эрнесту в голову приходит мысль. Пока я ввинчиваю Анне сзади, он ложится на живот, подсунув свою жопу ей под нос. Чтобы убедить Анну, требуется помощь Артура и немного довольно насильственного принуждения, но она внемлет наконец рассудку…. Вылизывает ему ягодицы, целует их… наконец охватывает руками бедра Эрнеста и суется ртом ему прямо в очко. Вскоре уже целует и лижет его… и сосет, и вгоняет в него свой язык, когда кончает сама…. Темп нарастает… мы в среднем уравниваем заходы на выпивку с заходами на Анну… Она же на каждый стакан получает два завала. Так обалдела, что сама уже не держится на ногах, а мы все продолжаем. Все запоры сброшены… теперь она сделает что угодно, она сосет нам жопы одну за другой, благодарно лижет пальцы на ногах Артура, когда он сажает ее на горшок за то, что просила его сыграть в тет-беш… Каждый миг на ней обычно мы вдвоем, кто-нибудь. После этой вечеринки ей не на что будет жаловаться.

Наконец мы себя истощили. Анне трудно отыскать хер в пристойной форме, чтоб ей кто-нибудь ввинтил, и она упорно переходит от одного к другому, посасывая череду мокрых, мягких болтиков, пока не отыскивает в одном краткую искру жизни… затем, обретя один, бросается на него, очевидно уже в полукоме, пока из нее вновь не выебывают все признаки жизни. Ее таранили до полного обалдения… Я уверен, она уже и не понимает толком, кто ее ебет. Бусы порвались и катаются под ногами. Артур запихивает горсть ей в пизду и ебет ее… Ей это очень нравится… она считает, что это ее щекочут медицинским зондом, и, когда он вынимает болт, а на нем ничего нет, она обеспокоена.

Выпивка уже закончилась… неумолимый признак того, что и вечеринке конец. Но Анне хочется завалиться еще разок. Она пробует всех нас, но хоть какой-то хер остался только у Сида – и он не в силах его поднять. Анна умоляет… пробует все.

– Мне все равно, как ты это сделаешь… побей меня, если хочешь… – Она как-то добирается до спальни и возвращается. Сует в руку Сиду ремень, а сама бросается поперек его коленей, подставляя жирную жопку и белые тылы ляжек.

Сид принимается ее хлестать, и рубцы крест-накрест взбухают у нее на коже. Вдруг Сид отбрасывает ремень и напрыгивает на нее…

Анна слишком не в себе, чтобы одеваться. Участвуют все, и нам до известной степени удается помочь ей с одеждой. Когда мы заканчиваем, остается одна безопасная булавка….. Эрнест убежден, что нам нужно удостовериться и вернуть ей все аксессуары, поэтому булавкой он подкалывает ей сзади платье, оставляя жопу голой. Про ее штанишки мы забыли. Я их ей вручаю, чтобы держала в руке вместе с сумочкой.

Троице… Сиду, Артуру и Эрнесту… удается спустить ее по лестнице и на улицу. Из окна я наблюдаю, как таксист помогает им загрузить ее в машину. У них есть адрес того старого пердуна, который ее содержит, и они вывалят ее ему на крыльцо, говорят они. Для него это будет чудесный сюрприз…..

Перебирая бутылки, я все-таки выжимаю из них себе еще на порцию. Пялюсь в стакан… свет из него распухает и освещает всю комнату. Я опрокидываю пойло в себя, и, когда последний проблеск янтарного света гаснет, на меня рушится тьма и накрывает одеялом все….

Том II

– Мошна, – сказала Королева, – имей я ее, была бы Королем!

Кэнтербери

Книга 1 Черная месса и карлица

Кому угодно в состоянии Александры я могу порекомендовать только один рецепт…. два великолепных компонента в произвольных дозах: выпивку и укладку. После пережитого на мессе у Шарантона она вся дрожала и выражалась бессвязно, но способна отыскать бренди, который держит у себя в машине. Мы уезжаем оттуда как можно быстрее. Дорог здесь я не знаю, а у Александры слишком сильная истерика, и помощи от нее никакой, но отсюда, куда она нас привезла, все они ведут в Париж.

Шарантон… вот же человек! Хоть развлечения у него не скучны, чего не всегда можно сказать о его более уважаемых собратьях. И поскольку, очевидно, он до крайностей не доходит, раз там никто не режет на куски младенцев и нет никакого людоедства, зло его видится вполне безобидным. Немножко зрелищнее обычной разновидности проповедничества, несомненно, но не намного опаснее. Я уважаю его живость, и к черту те цели, что она преследует… слишком многие мои знакомые чуть более чем наполовину мертвы, по обе стороны от шеи.

Мнения Александры по этому поводу остаются ее личными. Несколько раз приложившись к бутылке бренди, она притихает. Устраивается на сиденье ко мне поближе, по-прежнему голая, и предлагает выпить мне. Я отхлебываю лишь раз. Не столько бренди мне нужен, сколько ввинтить кому-нибудь… стояк, что у меня был у Шарантона, вновь начинает оживать, едва мы проезжаем несколько километров. В закрытой машине с задраенными окнами на самом деле получаешь представление о крепости того, что женщины постоянно варят у себя между ног….

Александра не может расслабиться… и не сможет, вероятно, пока что-нибудь не сделают с зудом, что она в себе раззадорила. Бренди ее утишил, но совсем ненамного, и такое ощущение, что она сейчас взорвется у тебя в руках. Она раздирает ногтями одежду на мне и хватается за мой хуй… не играть с ним, а просто держать, как бы убеждаясь, что он еще на месте и никуда не делся.

Несколько раз я предлагаю Александре хоть немного одеться, мне кажется, это неплохая мысль… как-то не очень хочется ехать по всему Парижу с голой пиздой в машине. Но когда я подкатываю к обочине возле ее дома, она столь же не одета, как и при выезде. Даже тут не хочет ничего на себя надевать. Собрав одежду в ком, выходит из машины и огибает ее спереди, не успеваю я отыскать выключатель. Потом еще минут пять, не меньше, мы стоим, пока она ищет ключи.

Я никогда не видел, чтоб Александра так себя вела. Сукой она была все то время, что мы с нею знакомы, но вела себя всегда как пизда скромная…. такие, начни их щупать где-нибудь, кроме спальни, нос воротят. Но удивлен я не чересчур. Я больше не пытаюсь их понять….. Я их просто ебу. Так очень экономишь силы. Можно ввинтить пизде за двадцать минут, но, если считаешь, что твое время чего-то стоит, можешь позволять себе отвечать на все вопросы, что за эти двадцать минут возникают.

Александра отводит меня прямиком к себе в спальню, поднимается по лестнице передо мной, и жопа ее колышется у меня перед самым лицом, перекатывается, словно некая чудесная машина. Господи, да у этих пёзд к тебе никакого уважения….. виляют хвостом перед носом, нимало не заботясь о том, как это на тебя действует. Бедра Александры заляпаны соком пизды чуть ли не до колен… Меня так и подмывает вонзить зубы в эту толстую жопу, что она мне подсовывает, и посмотреть, что будет, когда я из нее выкушу стейк себе на завтрашний обед….

В спальне она все так же напряжена. Пытается лечь и дождаться, пока я не окажу ей честь, но слишком нервозна. Сидит, подпершись локтем, и возится у себя в мохнатке, пока я раздеваюсь. И по-прежнему прикладывается к бутылке, хотя дрожать перестала уже давно.

Поскольку Александра начала играть с ним еще в машине, хер у меня сейчас чуть ли не с запястье толщиной, а яйца будто кто-то узлами завязал. Такая чудесная у меня эрекция, что, сбросив всю одежду, я встаю перед зеркалом и пару минут собой любуюсь. Мужчину следует фотографировать, когда он в такой форме, чтобы просто хранить снимок и поглядывать на него, когда заходишь к начальству просить повышения зарплаты. Опять же, приятно будет и внукам потом показывать.