Под маской фантастики

Дмитрий Павлович смотрел на Луну, абсолютно круглую и золотисто яркую в окружении подсвеченных перистых облаков и восхищался красотой и соразмерностью Божьего творения. Если бы ещё под этим прекрасным небом раскинулся луг с рекой и дальним леском, вот тогда картина выглядела бы не только замечательной, но и естественно, а тут высотки, как гигантские зубы дракона загораживают часть неба, искажают изумительный вид, перечёркивая его своими прямоугольными телами. Такое сочетание выглядит нелепым несоответствием.

Дмитрий Павлович не мог успокоиться, а вывела его из равновесия бурная сцена, буквально говоря, драка между Ольгой и Валентином. Вернее даже не драка, а нападение Ольги, при котором Валентин защищался слабо. Дмитрий Павлович пришёл из магазина с полным пакетом продуктов. Ещё на лестничной площадке услышал грубую брань, доносящуюся из его квартиры. Дмитрий Павлович в истеричном голосе с трудом узнал Ольгины интонации. К воплям прибавился глухой звук, будто-то что-то крупное падало и ударялось. Дмитрий Павлович поспешил отпереть дверь. Матерные крики и визги перемежались приглушенным стуком.

– Что здесь происходит? В чём дело? – сурово спросил Дмитрий Павлович, открывая дверь, где жили квартиранты.

Он даже отпрянул. Никогда в своей жизни не видел женщин такими злобными и агрессивными, как в тот момент Ольга. Она с остервенением и упоением била Валентина шпилькой каблука, крепко зажав в кулаке туфлю, и с размахом наносила удары в разные места, а Валентин пытался увернуться, закрывая лицо окровавленными руками, сдавленно приговаривая «не надо, Оленька». Но та, словно не слышала, продолжала его оскорблять и поносить, лупить изо всей силы, толкать и пихать. Валентин с грохотом падал, пытался отползти, Ольга настигала его и била, он снова полз, кое-как поднимался, а Ольга снова его толкала и колотила.

Дмитрий Павлович в ужасе. Бросился к Ольге, пытаясь её остановить. Та с гримасой злости замахнулась на хозяина квартиры. Но он умел обезоружить нападающего. Ольга опешила, туфля её валялась далеко. Удивлённо и ненавидяще смотрела на Дмитрия Павловича, возмущаясь тем, что он вмешался. Но Дмитрий Павлович понял, что запал буйности истёк. Ольга повалилась на диван.

– Валь, – позвала она властно и капризно, – я устала, принеси чего-нибудь пожрать.

Валентин с помощью Дмитрия Павловича поднялся.

– Иди в ванную, обмой кровь, смажь йодом, – сказал ему хозяин квартиры.

– После, вот только руки смою, – тихо ответил ему Валентин и поплёлся на кухню.

Дмитрию Павловичу стало противно, он вышел на улицу прогуляться и успокоиться и решил на следующий день им объявить, чтоб искали другое жильё. Так и быть до конца месяца могут остаться, а потом уезжают. Зачем ему на старости лет такие сюрпризы. «И кот расхворался, надо в лечебницу отвезти», – вспомнил Дмитрий Павлович и грустно пошагал дальше.

VIII

За окном автобуса вдоль шоссе мелькают дачные домики и домины, взбирающиеся на пригорок и исчезающие за ним. За высоким забором показался коттеджный посёлок и скрылся за лесопосадками. Проносятся мимо стройные стволы сосен, разлапистые ветви елей, меж ними на земле жёлто-бурые пятна листвы берёз, тополей и осин.

Приближается остановка с одинокой фигурой. Автобус остановился, входит дачник с рюкзаком за плечами и корзиной, полной грибов. Ольга дёрнула осунувшегося Валентина. «Выходим». Тот с дорожной сумкой протиснулся мимо грибника к выходу. Они с Ольгой сошли с автобуса и направились по тропинке в лес.

Ветер бушевал в кронах деревьев, неистово их гнул, осыпая округу листопадом. Скрип ветвей походил на стон, то жалобный, то злобный. Лес шумел пугающе. Ольга свернула с тропинки, за ней последовал Валентин. Они прошли глубь, пробираясь сквозь густой подлесок и поваленные отсыревшие и покрытые мхом стволы.

Ольга остановилась возле старых елей, их корни выпирали, как огромные пальцы, воткнутые в рыхлую почву из перегнивающих хвоинок. Рядом росли молоденькие дубки с трепыхающейся, будто в испуге бурой листвой.

– Копай здесь, – сказала Валентину, и пошла дальше.

– Не уходи, – жалобно попросил юноша, раскрывая сумку. Достал небольшую лопату с короткой ручкой.

– Я тут недалеко, посмотрю, может, грибы попадутся.

Валентин копал. Ольга весело крикнула откуда-то слева, что нашла пень, облепленный опятами. Юноша вырыл ямку неглубокую, но весь вспотел. Дрожащими руками положил туда объёмный пакет и стал засыпать землёй.

– Ну, ты скоро? Посмотри сколько грибов! – Ольга раскрыла пакетик, наполненный опятами.

– Уже почти всё, – прерывающимся голосом ответил Валентин, – заравнивая горку. – Я сейчас.

Он срубил молоденький дубок, срезал все веточки, разрубил его на две неравные части: подлиннее и покороче, соединил их в виде креста, связал их тоненькой гибкой веточкой и воткнул в свежий бугорок.

– Это ещё зачем? – возмутилась Ольга.

– Пусть будет, Оленька. Ладно? – умоляюще попросил Валентин.

– Ну, ладно, – после недолгого размышления уступила Ольга и с безразличием махнула рукой.

IX

Михаил Григорьевич недолюбливал квартирантов Дмитрия Павловича, с первого взгляда они ему не понравились. Вроде бы особо и не придерёшься, а чем-то отталкивают. Вначале Михаил Григорьевич, который частенько заходил к своему другу себя поругивал, что к старости стал сварливым. Но потом в беседах с Дмитрием Павловичем тот признался, что разочарован в своих молодых соседях, как он называл квартирантов. Неинтересные какие-то они. Все их разговоры сводятся к одной теме: вот повезло такой-то или такому-то, потому что у него или у неё есть то-то и то-то, может позволить себе это, а вот у них такой возможности нет и, когда ещё представится.

Явным лидером в этой паре была Ольга, а её парень Валентин… Дмитрий Павлович даже удивлялся, как можно быть таким безвольным, не иметь собственного мнения. Как не жалеть человека, кого природа обделила, но не только Валентина, Ольге, похоже, не дано чувство любви, доброты и сострадания. И её Дмитрий Павлович тоже жалел, жалел их, как убогих, лишённых, по его мнению, наиважнейших человеческих качеств. Такие выводы он сделал из общих с ними бесед и случайно услышанных фраз, да из наблюдений их взаимоотношений.