Под маской хеппи-энда
Шрифт:
– Кэтти, я так рад, что ты сумела понять меня и простить, – начал Том, когда град пощечин прекратился. – Все закончилось, и все будет хорошо...
Кэтрин утробно расхохоталась:
– Понять? Ни за что! Простить? Никогда! Все закончилось? Все только начинается! И я совсем не уверена, что все будет хорошо. Все будет очень плохо! Ты думаешь, что пустишь слезу, посыплешь голову пеплом, изобразишь из себя мученика – и я раскрою для тебя объятия? Ты врал мне в лицо, Том, почти полгода! Никто не верил тебе, а я верила! Какая же я была дура...
– Кэтти, ты не дура, просто ты любишь меня, поэтому
– Не смей! – закричала она. – Не смей приближаться ко мне, иначе, клянусь всем святым, я за себя не ручаюсь! И чего ты теперь хочешь, Том? Чтобы я сделала вид, будто ничего не произошло?
– Кэтти, ты понимаешь, теперь у конгресса будут улики того, что я... что Мелинда...
– Что она обслуживала тебя под столом в Овальном кабинете? – завершила мысль мужа Кэтрин. – Ты так хотел сказать?
Президент прошептал:
– Дело не в Мелинде Малиновски...
– Ах, неужели? Ты ведь только что пытался уверить меня – дело именно в ней!
– Дело не в ней, Кэтти, а в том, что я под присягой, причем целых два раза, заявил, что у меня не было с ней сексуальных отношений, – продолжил Том. – А это, ты сама понимаешь, федеральное преступление. Мои враги так и вцепятся в меня, и ходят слухи... Ходят слухи, что они будут добиваться моей отставки, а если я сам добровольно не покину Белый дом, то они инициируют процедуру импичмента...
– Так вот зачем я тебе понадобилась, – заметила спокойно первая леди. – Посмотрите-ка, старая кляча Кэтти еще на что-то способна! Я нужна тебе, чтобы помочь в борьбе с плохими сенаторами, которые – о ужас! – не могут понять и принять того факта, что президент США лгал под присягой и обманывал не только собственную жену, но и всю страну! Да что всю страну – весь мир! Право же, что за мерзкие людишки! Может, ты расскажешь им в подробностях, как хорошо тебе было с мисс Малиновски, и они тебя простят? Небось сенаторы тоже люди, тоже мужчины, и у некоторых из них имеются любовницы.
– Кэтти, прошу тебя, не будь такой, – сказал президент. – Ты мне очень нужна, особенно сейчас...
Кэтрин пнула ногой подушку, лежавшую на полу, и сказала:
– Том, ты сам заварил кашу, сам и будешь ее расхлебывать. Похоже, ты за долгие годы так ничему и не научился. А раз так, то рассчитывай только на себя!
И она скрылась в ванной. Запершись, пустив воду и усевшись на крышку унитаза, Кэтрин заплакала. Том обманул ее, но тут не было ничего нового. Что в действительности было обидно, так это то, что она поверила ему, поддалась иллюзии, что муж исправится. Да ведь он специально для того и организовал нынешнюю поездку, поэтому был так трогательно заботлив и мармеладно-мил. И, самое поразительное, она вновь поверила ему! Сама виновата!
Том долго стучал в дверь ванной, что-то бубнил, но Кэтрин, засунув в уши затычки, размышляла, как же ей поступить. По-хорошему она должна развестись. И еще сегодня объявить о своем желании прессе. Пусть Том сам выкручивается из сложившейся ситуации. Но самое ужасное – она, похоже, все еще любит его. Или уже нет? Как было бы хорошо, если бы Том вдруг умер! Все проблемы разрешились бы сами собой...
Она вышла из ванной только через пять с половиной часов.
Собранная. С покрасневшими, но сухими глазами. Решительная.– Я приняла решение, – объявила Кэтрин мужу. – Я останусь с тобой, по крайней мере, пока не закончится срок твоего президентства. И буду на твоей стороне.
– Как я рад! – Том полез к ней с поцелуями и объятиями, но Кэтрин осадила его:
– Но не думай, что я тебя простила, Том Форрест. Я еще пока не решила, что будет с нашим браком в дальнейшем, но сейчас тебе помогу. И не воображай, что я люблю тебя так сильно, что мне доставит огромные мучения наблюдать за тем, как тебя уничтожат. Просто я не хочу, чтобы и мое имя, и имя нашей дочки трепали на каждом перекрестке, хотя этого, увы, не избежать. И все из-за тебя!
Том согласно кивал, поддакивал, а на лице его сияла улыбка. «Он считает, что сумел в очередной раз обвести меня вокруг пальца, – подумала Кэтрин и ощутила небывалый гнев. – Воображает, что, как всегда, одержал победу и вышел сухим из воды. О Том, как же ты ошибаешься! Я никогда не забуду и вряд ли прощу! И настанет время, когда тебе придется расплатиться за все унижения – за двух шлюх с разноцветными ленточками на шее, за официанточку Матильду Шарни, за Марину Холл, за десятки других девиц и женщин, с которыми ты обманывал меня за двадцать пять лет нашей совместной жизни. Да, время настанет, но пока рано думать о мести...»
– Кэтти, я всегда знал, что ты самая потрясающая женщина на свете! – заявил президент. – Пока ты ревела в ванной, я собрал в Кемп-Дэвиде всех, кто нам нужен: министра юстиции, министра внутренних дел, директора ФБР и ЦРУ.
– Том, не смей оказывать ни на кого давление, – пригрозила Кэтрин, – это выйдет тебе боком. Вспомни о Никсоне и чем все закончилось. Еще до того, как от тебя потребуют предоставить пробу ДНК для сравнительного анализа, ты должен признаться во всем.
Том испуганно пробормотал:
– Но тогда все поймут, что я лжец...
– Ну и что? Ведь это соответствует действительности, – заметила Кэтрин. – Однако если ты приложишь все свои усилия, то сумеешь перетянуть на свою сторону простых американцев. И тогда лишить тебя полномочий станет гораздо сложнее – одно дело, если объявляют импичмент непопулярному президенту, и совсем другое, если президент пользуется поддержкой большинства населения.
– Покаяние... публичное покаяние! – воскликнул Том и поцеловал Кэтрин.
Первая леди машинально вытерла щеку – след от поцелуя горел, будто то был поцелуй Иуды. Но Том не заметил ее жеста, так как уже развивал мысль:
– Ты гениальна, как всегда, Кэтти! Ведь не меньше семидесяти пяти процентов мужей изменяют своим женам, значит, они поймут меня!
– А как насчет жен, которым изменяли? – заметила Кэтрин, но Том только отмахнулся:
– О, женщины тоже не лучше! Почти половина из них – а цифры скорее заниженные, чем завышенные, – неверны в браке. Да, я должен показать, что ничто человеческое мне не чуждо. На этом действительно можно очень хорошо сыграть и даже заработать аплодисменты. Но, чтобы все получилось, мне нужны ты и Марша! Вы должны быть на моей стороне, вы, самые важные женщины в моей жизни, должны показать, что простили меня! Раз простили вы, простит и народ!