Под маской, или Сила женщины

— Ты видел Эдварда? — был ее первый вопрос.

— Пока нет, но я знаю о его приезде, знаю и о том, что он едва не погиб. Я и сам собирался ехать этим поездом, но задержался в силу дурного самочувствия: тогда я его проклинал, теперь благословляю. Джин, ты готова? Или ты раскаялась в своем выборе, моя душа?

— Нет-нет! Конечно, готова, и просто счастлива, что стану вашей женой, дорогой мой, великодушный сэр Джон! — воскликнула Джин с неподдельной радостью, которая тронула старого джентльмена до глубины души и разом очаровала достопочтенного мистера Фейрфакса, который скрывал под сутаной романтическое сердце юноши.

Они доехали до Холла. Сэр Джон распорядился, чтобы никого не впускали, и после поспешного ужина послал за старой экономкой и управляющим, изложил им свои намерения и попросил их стать свидетелями бракосочетания. Жизнь приучила их подчиняться, в их глазах Хозяин не мог сделать ничего дурного, поэтому они с готовностью согласились, тем более что Джин успела стать в Холле всеобщей любимицей. Бледная — лицо в цвет платья, — но твердая и спокойная, она стояла рядом с сэром Джоном, внятно произносила свои клятвы и обещала быть ему верной и преданной женой с покорностью, какую выказывает далеко не каждая невеста. Когда сэр Джон надел ей на палец кольцо, лицо ее озарилось улыбкой. Когда он поцеловал ее и назвал «своей женушкой», она уронила слезу искреннего счастья, а когда мистер Фейрфакс обратился к ней «миледи», она мелодично рассмеялась и бросила полный ликования взгляд на портрет Джеральда. Едва вышли слуги, явился посыльный от миссис Ковентри: сэра Джона просили немедленно прийти.

— Неужели ты вот так сразу меня оставишь? — взмолилась Джин, прекрасно зная, почему его позвали.

— Душа моя, я должен. — Несмотря на нежность, в голосе сэра Джона звучала твердость, и она не решилась ему перечить.

— Тогда я пойду с тобой! — воскликнула Джин, помня о том, что теперь уж никакая земная сила не сможет их разлучить.

Глава IX. Леди Ковентри

Когда улегся переполох, вызванный появлением Эдварда, и даже прежде, чем его успели расспросить о причине неожиданного приезда, он сказал, что удовлетворит их любопытство после ужина, а до тех пор просил оставить мисс Мюир в покое, ибо она получила неприятную новость и тревожить ее не стоит. Домочадцы не без труда сдерживали языки и с нетерпением ждали. Джеральд признался брату в любви к Джин и попросил у него прощения за свое предательство. Он ждал бурной сцены, но Эдвард лишь бросил на него взгляд, полный жалости, и печально произнес:

— И ты тоже! Не стану тебя упрекать, ибо понимаю, что тебе придется пережить, когда откроется правда.

— Ты о чем? — насторожился Ковентри.

— Скоро узнаешь, бедный мой Джеральд, и будем потом утешать друг друга.

Больше им ничего не удалось из Эдварда вытянуть, пока ужин не закончился и слуги не вышли — остались лишь члены семьи. Только тогда — бледный, хмурый, но не утративший самообладания, ибо невзгоды превратили его в мужчину, Эдвард вытащил пачку писем и сказал, обращаясь к брату:

— Джин Мюир нас всех обманула. Мне известна ее история — выслушайте ее прежде, чем я прочту эти письма.

— Молчи! Я не стану слушать никаких лживых историй. У бедной девушки есть враги, готовые ее оболгать! — воскликнул Джеральд, вскакивая со стула.

— Ты должен выслушать ради чести нашей семьи, тогда ты поймешь, какими она нас выставила дураками. Я готов представить доказательства своих слов и убедить тебя в том, что она коварна, как дьявол. Посиди спокойно десять минут, а потом, если захочешь, можешь уйти.

В голосе Эдварда звучала властность, и брат с тяжелыми предчувствиями ему повиновался.

— Я встретился с Сидни — он умолял меня ее остерегаться. Нет, Джеральд, подожди! Я знаю, что она рассказала тебе свою историю, и ты ей поверил, но ее обличают ее же собственные письма. Она попыталась очаровать Сидни, как и нас, и почти убедила его на ней жениться. Он, при всей своей несдержанности и опрометчивости, все-таки джентльмен, и когда некие ее неосторожные слова возбудили его подозрения, он отказался брать ее в жены. Последовала бурная сцена и, пытаясь его припугнуть, она якобы в отчаянии ударила себя ножом. Действительно нанесла себе рану, но желаемого не добилась, после чего настояла, чтобы ее увезли в лечебницу умирать. Леди Сидни, простая и добрая душа, поверила ее россказням, сочла, что сын обидел несчастную девушку, и после его отъезда попыталась подыскать Джин Мюир новое место, чтобы искупить его вину. Она считала, что Джеральд в ближайшее время женится на Люсии, а я уже уехал, вот и отправила ее сюда, — как она думала, в удобное и безопасное прибежище.

— Нед, ты уверен в том, что говоришь? Можно ли верить Сидни? — начал было Ковентри, так и не избавившись от недоверия.

— Чтобы тебя убедить, я, прежде чем продолжить, прочитаю письма Джин. Она писала своей сообщнице, а потом Сидни их выкупил. Две эти женщины сговорились между собой, что каждая будет держать другую в курсе всех своих приключений, планов и замыслов, а в случае, если одной улыбнется фортуна, она разделит удачу с другой. В силу этого Джин писала без обиняков — впрочем, суди сам. Письма в основном про нас. Первое написано через несколько дней после ее приезда.

«Дорогая Ортанз!

Вновь неудача. Сидни оказался упорнее, чем я думала. Все шло хорошо, но однажды я не удержалась от давнего порока: выпила лишнего и обронила между делом, что раньше была актрисой. Его это шокировало, он отступился от своего обещания. Я устроила сцену, нанесла себе, чтобы его припугнуть, безобидную ранку. Но негодяй не испугался, а с полным хладнокровием бросил меня на произвол судьбы. Я была бы готова умереть, чтобы задеть его побольнее, но не решилась, поэтому осталась жить, чтобы как следует его помучить. Пока такая возможность не представилась, но я его не забуду. Мать его — несчастная слабая женщина, которой я могу крутить как хочу, с ее помощью я нашла прекрасное место. Болезненная мать, недалекая дочь и целых два неженатых сына. Один помолвлен с красивой ледышкой, но это лишь делает его интереснее в моих глазах, ибо соперничество придает особый шарм завоеваниям. Так вот, моя дорогая, я отправилась туда, напустила на себя скромность, решила давить на жалость, но еще до встречи с членами семьи я разозлилась так, что с трудом себя сдержала. Из-за небрежения Месье — молодого хозяина — за мной не прислали экипажа, и я даю тебе слово, он еще заплатит за свою невоспитанность. Младший сын, мать и девица приняли меня покровительственно, и я сразу разобралась в этих простых душах. Месье (буду называть его так, употреблять имена небезопасно) выглядел неприступным и даже не пытался скрыть неприязнь к гувернантке. Кузина хороша собой, но отталкивает чванством, холодностью и совершенно явственным обожанием Месье, который позволяет ей себя боготворить, будучи совершенно бездушным истуканом. Мне, понятно, крайне неприятны они оба, и я намерена отплатить им за невоспитанность, помучив ее ревностью и научив его добиваться расположения женщины через боль в сердце. Все они тут страшные гордецы, но я наверняка найду на них управу, очаровав обоих сыновей, а когда они заглотят крючки, отвергну их и выйду за старика-дядю — очень уж меня искушает его титул».

— Она не могла такое написать! Я не верю! Таких женщин не бывает! — возмущенно воскликнула Люсия.

Белла сидела, совершенно ошарашенная, а миссис Ковентри нюхала соли и обмахивалась веером. Ковентри подошел к брату, посмотрел почерк, вернулся на свое место и произнес, явно сдерживая ярость:

— Да, это ее рука. Некоторые письма я сам относил на почту. Продолжай, Нед.

«Я была заботлива и любезна с теми, кто ко мне расположен, а еще подслушала разговор влюбленных. Мне все это не понравилось, я грохнулась в обморок, чтобы его прекратить и вызвать интерес милой парочки. Мне казалось, что все удалось на славу, но Месье что-то заподозрил и не стал от меня этого скрывать. Я забыла про напускное смирение и бросила на него красноречивый взгляд. Взгляд произвел нужный эффект, и я буду пользоваться им и дальше. Стоило бы завоевать этого человека, однако титул мне милее, а поскольку дядюшка весьма красив и крепок, я с ним, так уж и быть, поживу до его смерти, при том что Месье с его томной элегантностью весьма привлекателен, а сердце его спит так крепко, что пока ни одной женщине не удалось его разбудить. Я поведала им свою историю, они в нее поверили, хотя мне хватило дерзости объявить, что мне всего девятнадцать лет, я говорила с шотландским акцентом и стыдливо призналась, что Сидни собирался на мне жениться. Месье с С. знаком и явно что-то подозревает. Придется следить за ним повнимательнее и по мере возможности скрывать от него правду.

Вечером, оставшись одна, я почувствовала себя очень несчастной. Что-то в атмосфере этого счастливого дома заставило меня пожалеть о том, кем я стала. Я сидела, пытаясь собраться с духом, и вспоминала те дни, когда я была молода и хороша собой, весела и добродетельна. Из зеркала на меня смотрела увядшая тридцатилетняя женщина, ибо я сняла накладные локоны, смыла краску, маски на лице не осталось. Ох! Как же я ненавижу сентиментальность! Пью за твое здоровье из подаренной тобою фляжки, а потом лягу в кровать и увижу себя во сне в роли леди Тартюф, которую исполняю снова. Адье, продолжение следует».

Эдвард сделал паузу, все молчали, он взял следующее письмо и продолжил чтение:

«Любезная моя!

Все идет хорошо. На следующий день я взялась за дело и, поняв характер каждого, испытала на них свою силу. Рано утром сбегала посмотреть на Холл. Оценила его по достоинству и сделала первый шаг к тому, чтобы стать его хозяйкой: распалила любопытство хозяина, от души ему польстив. Он боготворит свое поместье; я похвалила его, добавив несколько безыскусных комплиментов ему самому — он был очарован. Младший член семьи обожает лошадей; рискуя собственной шеей, я приласкала его любимца, и он восхитился мной. Барышня романтична, любит цветы, я составила букетик и впала в сентиментальность — и это ей очень понравилось. Прекрасная сосулька обожает свою покойную маму, я восторженно отозвалась о ее портрете, и она растаяла. Месье привык к поклонению. Я его не замечала, и он, по природной противоречивости человеческой натуры, начал замечать меня. Он любит музыку, я стала петь, но прекратила, когда он, послушав немного, захотел продолжения. Он ленив, любит, чтобы его развлекали, я продемонстрировала ему свое мастерство, но отказалась утруждать себя ради его забавы. Короче говоря, не оставляла его в покое, пока он не начал пробуждаться. Младшего, чтобы от него избавиться, я очаровала, и его услали из дому. Бедняжка, он мне в общем-то по душе, будь он ближе к титулу, я бы вышла за него замуж».