Под мириадами угасающих звёзд

Почему остатки воли мёртвого сохранили такую невероятную мощь? Геродот был мёртв, и это было неоспоримым фактом. Но его воля, или её остатки, обладала такой силой, что даже спустя тысячелетия могла подавлять живых.

Собрав всю свою волю, Атта продолжал бороться с давлением, которое грозило раздавить его. Каждое движение давалось с трудом, дыхание становилось тяжелее, но его взгляд оставался прикован к мемолибре. Свет, исходящий от неё, становился всё ярче, словно готовясь поглотить всё вокруг. В этом ослепительном сиянии, которое грозило стереть всё на своём пути, Атта внезапно заметил нечто, заставившее его кровь застыть.

Среди мириад световых лучей, словно призрак, вынырнула фигура, медленно приближающаяся к мемолибре. Её движения были странными, неестественными, словно кукла, управляемая неумелым кукловодом. Руки и ноги двигались с механической точностью, как будто тело человека следовало чужой воле.

— Гилл! — крик отчаяния и ужаса прорвал тишину, заполнившую площадь. Атта закричал так, словно это был последний крик в его жизни. Но сын Лугбанда, как будто не слыша ни звука, продолжал своё странное движение вперёд, ведомый чужой волей.

Гилл, словно загипнотизированный, неотвратимо приближался к мемолибре. Его взгляд был пустым, как будто он не замечал всего, что происходило вокруг, и смотрел сквозь реальность. В этот момент свет мемолибры начал меркнуть, а затем внезапно погас. Сфера, которая прежде ярко освещала площадь, распахнулась, обнажая свою сердцевину. Из её глубин медленно возник небольшой прозрачный куб, внутри которого, среди кристальной чистоты, мерцала единственная алая капля.

Клио, наблюдавшая за этим зловещим зрелищем, попыталась встать, но её тело словно парализовало. Воля Геродота полностью лишила её возможности двигаться. Ей оставалось только беспомощно смотреть, как Гилл, подавленный волей Старшего, осторожно протянул руку и вынул куб из мемолибры. На мгновение он застыл, удерживая куб в руке, его взгляд был по-прежнему затуманен, как будто он находился в глубоком трансе. Но затем, неожиданно, он повернул голову и уставился прямо на Клио.

Этот взгляд пробудил в ней ледяной ужас. Перед ней стоял не Гилл. Его глаза, когда-то живые и полные надежд, теперь излучали презрение и надменность. В них светилась тёмная и непреодолимая сила — сила Геродота, чья воля вновь воплотилась в теле юноши.

— И было их великое множество, и были они прокляты… — произнёс Геродот голосом, в котором звучала древняя мощь. Его взгляд снова устремился на куб, который он держал в руке. Медленно, с неизбежностью рока, он сжал его в кулак.

В тот же миг пространство разорвали пронзительные крики. Это были не просто крики боли — это были вопли отчаяния, крики тысяч душ, эхом отдающиеся в сознании Клио, словно гром, сотрясающий её разум. Волна мощи Истока, вырвавшаяся из Гилла, была настолько сильна, что весь мир, казалось, задрожал, словно находился на грани разрушения.

Последнее, что Клио успела ощутить, — это как тотальная тьма, подобно густому, вязкому туману, накрыла её сознание. В следующую секунду она погрузилась в бездну, где не было ни света, ни звука, только пустота и ледяная тишина.

***

Клио медленно открыла глаза и увидела над собой звёздное небо. Оно было бесконечным и безмолвным, словно события, которые развернулись на земле, не имели значения для этих далёких светил. Несколько мгновений она просто лежала, неподвижно, пытаясь осознать, где находится и что произошло. Её тело казалось тяжёлым, как будто его окутали свинцовые оковы, а мысли блуждали в тумане, не желая собираться воедино. Воспоминания о недавних событиях приходили рваными вспышками, и реальность всё ещё казалась размытой.

Попытавшись сесть, Клио ощутила резкий приступ тошноты. Мир перед её глазами закружился, и её вырвало. Едва удерживая равновесие, она с трудом вытерла губы дрожащей рукой. Её пальцы нащупали рядом меч, и, опираясь на его рукоять, она с трудом поднялась на ноги. Шатаясь, Клио огляделась вокруг. Разрушенная площадь Игулда лежала перед ней в полной тишине, окружённая руинами, и она пыталась понять, что произошло.

Площадь казалась удивительно неповреждённой, словно катастрофа обошла её стороной. Но всё, что находилось за её пределами, превратилось в руины. Перед ней простиралась пустошь, усеянная обломками зданий и телами тех, кто не смог пережить вспышку силы. Мёртвая тишина окутывала это место, ни звука, ни движения — всё застыло в безжизненном покое.

Клио почувствовала, как по её спине пробежал холодок. С надеждой она посмотрела туда, где ожидала увидеть Атту, но его не было. Лишь тела простых смертных лежали вокруг, немые свидетели ужасной силы Старшего.

И тут её взгляд остановился на Гилле. Он лежал неподалёку от того места, где прежде парила мемолибра, теперь от неё осталась лишь груда пепла и обломков. Гилл был неподвижен, его тело казалось лишённым жизни, словно все силы покинули его. Но, несмотря на всё, что произошло, его лицо сохраняло странное спокойствие.

Клио с трудом сделала несколько шагов в его сторону. Каждое движение давалось ей с огромным усилием, как будто сама земля пыталась удержать её на месте. Подойдя ближе, она присела на корточки рядом с ним и внимательно посмотрела на его лицо. Глаза юноши были закрыты, дыхание едва уловимо. Она осторожно положила руку на его шею, пытаясь найти пульс.

Он был едва ощутим, но Гилл был жив. Этот факт удивил Клио больше всего. После всего, что случилось, она ожидала увидеть мёртвое тело, ещё одну жертву этой жестокой битвы. Но он выжил, и его раны затянулись. Как это произошло, она не знала. Возможно, это было вмешательство самого Истока. Но сейчас это не имело значения. Главное, что он был жив.

Клио почувствовала нечто странное в нём. Это было тонкое, почти неуловимое ощущение, словно часть его сущности изменилась, стала чужой и опасной. Но прежде чем она успела разобраться в своих чувствах, её внимание привлекли шаги. Медленные, усталые, но твёрдые. Она подняла взгляд и увидела Атту. Его копьё вновь приняло форму винтовки, и он, не говоря ни слова, опустился на землю рядом с ними.

В его лице появилось что-то новое, нечто, чего Клио раньше не замечала. Возможно, это была тяжесть прожитых лет, которую он всегда скрывал. Или же это была усталость от горя.

— Атта… — прошептала Клио хриплым голосом.

Но он не дал ей договорить. Он поднял руку, прося её замолчать, и перебил её спокойным, но твёрдым голосом:

— Потом, кидемона, — в его словах звучала усталость, но и решимость. Он знал, что время для разговоров ещё не настало.

Его взгляд снова упал на Гилла, и в нём отразилась печаль, которую он редко показывал. Атта медленно провёл рукой по лицу юноши, словно прощался с ним, хотя Гилл всё ещё дышал.

— Прости, Гилл, — прошептал он, и его голос дрогнул. — Я опоздал.

Эти слова словно ножом резанули по сердцу Клио.

— Атта, нам нужно уходить. То, что произошло… — начала было она, подбирая слова.

— Я знаю, — перебил её Атта, его голос был твёрдым и решительным. — Что бы ни случилось дальше, — продолжил он, оглядывая разруху вокруг, — я спасу его, Лугбанд. Обещаю.

С трудом подавив боль и усталость, Атта поднялся, подошёл к Гиллу и, аккуратно подняв его с земли, закинул на плечо. Юноша оказался удивительно лёгким.

— Нам нужно в порт, — сказал он.