Под новым небом, или На углях астероида

– Ну, – спросил Уиллис, – кто хотел бы переехать на остров?

Прошла минута, вторая, третья. Толпа безмолвствовала. И вдруг в середине её пошёл говор и началось движение. Люди расступились; какая-то пожилая женщина пробралась вперёд и с интересом взглянула на оратора.

– Здравствуй, Джон! – немного шепелявя, с акцентом сказала она по-английски. – Ты не узнаёшь меня?

– Н-нет, – с запинкой произнёс Уиллис. – Кто вы?

– А ведь однажды мы с тобой летели рейсом из Лондона на соседних креслах. Ты ещё пытался тогда за мной ухаживать. А ещё ты бинтовал мне голову после падения самолёта. Забыл, да? Ах, доктор, доктор, как же так? Шрам-то – вот он, до сих пор остался.

– Из Лондона?.. На соседних креслах?.. Клер, ты ли это?! – воскликнул изумлённый Уиллис.

– А-а, узнал!.. А помнишь, как ты принимал у меня роды в нашем стойбище на берегу озера? Сара, доченька, иди сюда! Это доктор Уиллис, тот самый, кто помог тебе появиться на свет божий.

Она за руку вывела из толпы молодую женщину с двумя детьми трёх-четырёх лет и поставила перед собой.

– Вот, это мои дочь и внуки. Все мы хотим ехать с тобой, Джон. Всё равно здесь не житьё. Так берёшь нас или нет?

– Конечно, беру, моя дорогая Клер! Здравствуй! Дай я тебя обниму.

– Стой, Клер! – опять же на английском раздалось из толпы. – Куда ты собралась без меня?

Вперёд вышла ещё одна пожилая женщина, высокая и худая, как высохшая сардина.

– Это ты, Бланш! – воскликнула Клер. – Никто тебя не забыл. Пристраивайся к нашей компании, подруженька моя. Вместе поедем в этот замечательный Нью-Росс.

– Линда! Линда! – крикнула вдруг Сара, отыскивая кого-то глазами в толпе. Отыскав, приветственно помахала приподнятой кистью руки, привлекая к себе внимание; далее из её уст полилась незнакомая речь длинноволосых.

Уиллис вопросительно посмотрел на Томаса, увлечённо следившего за происходящим действием, и движением руки показал на неожиданного оратора.

– Она обратилась к своей подруге Линде, – спохватившись, начал переводить тот. – Сказала ей, что вы из долины гейзеров, откуда они сами родом. Сара упомянула рассказы своей матери о том, какая счастливая жизнь была в этой долине, и высказала мнение, мол, за морем они будут жить не хуже. Она пригласила последовать своему примеру ещё несколько своих подруг.

В прогал между людьми, прибывшими на корабле, и обитателями посёлка протолкалась вторая молодая женщина с годовалой девочкой на руках и, подойдя к Саре, встала рядом с ней.

Игорь думал, что сейчас начнут выходить другие желающие переселиться на остров, но толпа стояла недвижимо. Подождав ещё несколько минут, Уиллис распустил собравшихся.

– Мы вас не держим, вы свободны, – сказал он на прощанье. – Обсудите всё на досуге. И расскажите о сделанном предложении посельчанам, которые сейчас прячутся на равнине. Завтра утром мы вновь прибудем к вам.

Игорь и Уиллис отправились к ожидавшей их шлюпке, а Мишель и Томас остались на ночь в посёлке. Когда вигвамы остались позади, Игорь оглянулся и увидел, как поредевшая было площадь вновь заполняется и молодые люди что-то объясняют окружившим их возбуждённым женщинам и детям.

На следующий день на встречу собрались человек сто пятьдесят – почти всё население посёлка. Уиллис вторично выступил с краткой речью, после чего из толпы вышли ещё несколько молодых женщин с малыми детьми. Остальные продолжали молча стоять. Игорь высмотрел среди них человек двадцать довольно крепеньких мальчиков-подростков. Никто из них не сдвинулся с места. Пройдёт три-четыре года, и они могут стать опасной воинской силой.

Перелом в настроении длинноволосых наступил, когда о готовности отправиться за море заявил подросток лет четырнадцати – стройный симпатичный паренёк с открытым честным лицом. Он пробрался из задних рядов, встал напротив Уиллиса и отчётливо произнёс несколько слов.

– Это Реди, старший сын Дингера, – негромко проговорил Мишель, обращаясь к Уиллису. – Он хочет ехать с нами.

А Реди повернулся к соплеменникам и что-то ещё проговорил – как и до этого, громко, отчётливо, иногда делая паузы между словами.

– Он приглашает последовать за ним свою мать, – почти синхронно переводил Томас, вслушиваясь в слова подростка. – Он приглашает также своих друзей. Нечего точить на них, то есть на нас, зуб, – говорит он, – люди, проживающие за морем, всего лишь защищались… Ещё он сказал, что Дингер получил по заслугам. Именно из-за него, по его вине погибли мужчины посёлка. И если посылать проклятия, то только на голову этого изверга.

Когда Реди замолчал, из толпы вышли женщина лет сорока и мальчик лет восьми.

– Это его мать и братишка, – сказал Мишель. – А вот и его друзья. За ними выходят их матери с остальными своими чадами. Та-ак, кажется, началось.

К полудню на сторону нью-россцев перешло более половины населения посёлка.

За два рейса «Ирландия» переправила на остров девяносто трёх человек. С собой они взяли все имевшиеся у них запасы продуктов, одежду, большую часть домашнего имущества и кожаные обшивки вигвамов.

Место для нового посёлка было выбрано в километре южнее Нью-Росса, у подножия семи невысоких гор, поросших лесом, на левом берегу Серебрянки, небольшой бурной речушки, бегущей из леса. Поставили вигвамы, и постепенно жизнь переселенцев стала входить в нормальное русло. Мальчики постарше, как до этого и на Лазурном берегу, стали охотиться и снабжать свои семьи дичью. Значительную часть продуктов поставлял город: свинину и говядину, молоко и молочные продукты, муку и подсолнечное масло, а также мёд, сахар, фрукты и многое другое. «Ирландия» стала чаще, чем прежде, выходить в море; больше половины пойманной рыбы опять-таки передавалось переселенцам. В состав экипажа судна были включены Реди и двое его товарищей.

Спустя некоторое время возле посёлка были построены молочная и свиная фермы, и часть скота, в основном молодняк, была переведена сюда. Женщины Семигорья – к посёлку как-то незаметно прилипло это русское название – с готовностью осваивали новое для них дело ухода за животными.

Вскоре после прибытия переселенцев Пётр Васильевич взялся за увеличение посевных площадей. Под его руководством несколько поселковых подростков распахали гектаров двадцать пять земли, где были посеяны пшеница, подсолнечник и остальные возделываемые нью-россцами сельскохозяйственные культуры. Была отведена дополнительная площадь и под саженцы фруктовых деревьев.

Семигорью были переданы почти все запасы льняных тканей, и жители его, отказавшись от кожаной одежды, переоделись в более удобные лёгкие яркие платья.

Спустя месяц «Ирландия» снова встала напротив посёлка на Лазурном берегу и приняла на борт ещё двадцать три человека, высказавших пожелание перебраться за море. На прежнем месте жительства осталось немногим больше сорока длинноволосых.

– Я думаю, нет нужды изгонять их с насиженного места, – сказал Уиллис в кругу моряков, участвовавших в экспедиции. – В военном плане они уже не смогут представлять для нас угрозы, даже по прошествии нескольких лет. В стойбище теперь только трое мальчиков-подростков. Когда ещё они повзрослеют! Мне кажется, к тому времени мы найдём с ними общий язык. Вопрос обо всём этом надо будет поднять на ближайшем же заседании парламента.