Под одним солнцем

Перед моей скамейкой в большой луже, оставшейся после недавнего дождя, играли мальчишки. Их было трое, один постарше, а двое других совсем еще малыши. Глядя на их веселые забавы, я несколько успокоился и на время забыл обо всем. Разве можно думать о тяготах жизни, наблюдая, как играют дети? Они отчаянно плескались, издавали радостные вопли и бегали вприпрыжку, налетая друг на друга. Но было в этой игре уже что-то от взрослых, - старший загонял своих более слабых товарищей в самую глубину грязной лужи. Я поднялся со скамьи и схватил его за шиворот. Дав ему затрещину и восстановив таким образом в мире некоторую долю справедливости, я зашагал домой, где меня с нетерпеньем ждал Конд.

– Ну как?

– спросил он.

Я рассказал. Конд выслушал молча. Ни один мускул на его лице не дрогнул.

– Всё?

– Всё.

– Так, - произнес он мрачно и начал одеваться.

– Ты куда?

– Есть дело.
– Он был уже в дверях.

– Ты что задумал? Давай обсудим.

Я вскочил с места, пытаясь остановить его.

– Пусть это тебя не заботит.
– Он отстранил меня и уже с порога добавил: Не разыскивай, понятно? Приду сам.

Хлопнула дверь. Я некоторое время сидел, безучастно устремив взгляд в одну точку, но, вспомнив выражение лица, с которым ушел Конд, поспешно поднялся. Его нужно вернуть!

Я выскочил на улицу. Куда идти? Конд, очевидно, направился к Ромсу, но где искать Ромса в этом огромном городе? Адреса я не знал, а действовать нужно быстро, иначе Конд успеет наделать глупостей. В ближайшей справочной мне удалось установить номер гостиницы, где остановился Ромс. Я поймал наемную машину и помчался в гостиницу, негодуя на ограничитель скорости, действующий в городе. У входа в здание машина затормозила. Я выскочил из нее и торопливо взбежал по ступенькам.

– Пилот Ромс у себя?

– Кто?
– служащий был, видимо, туговат на ухо.

– Ромс!
– крикнул я громче.

– Ромс... Ромс...
– задумчиво проговорил тот, мучительно вспоминая. Кажется, на месте. Впрочем, нет, ушел недавно. Тут его уже спрашивали. Они вместе ушли.

– Кто его спрашивал?

– Что?

– Кто его спрашивал?! Звуконепроницаемый пень, - добавил я уже тише.

– А-а, спрашивал такой высокий мазор. Сказал, что знакомый. Летали они где-то вместе.

Ясно, это был Конд.

– А куда ушли?

– Кто?

– Кто-кто! Они, конечно!

– Не знаю, ничего не сказали. Ушли и всё.

Больше я ничего не мог узнать. Последняя нить оборвалась. Что же теперь делать? Где их искать? Я медленно брел по улице, чувствуя, что задыхаюсь от жгучей злобы и омерзения. В таком состоянии домой идти не хотелось. Там было пусто, холодно и одиноко. Нащупав в кармане несколько монет, я свернул в призывно раскрытые двери бара.

Несмотря на сравнительно ранний час, зал был почти полон. Я с трудом протиснулся через толпу. Свободное место отыскалось в самом углу, возле окна, задрапированного тяжелым пыльным занавесом. Усевшись, я погрузился в изучение реестра напитков, чтобы на звеневшие в кармане два ти одурманить себя как можно эффектнее. Мои исследования неожиданно были прерваны.

– Простите, ммм... если не ошибаюсь, мазор Антор, пилот?

Я поднял голову. Напротив сидел пожилой человек в поношенном платье, устремив на меня мягкий взгляд своих широко расставленных глаз.

– Да, в чем дело?

Мужчина замялся, будто испугавшись своей смелости, но, преодолев смущение, заговорил снова:

– Собственно говоря, ни в чем... Простите, я вас отвлекаю...

– Ничего.

– Мне просто хочется побеседовать с астролетчиком. Видите ли, мой сын, ммм...
– тут собеседник опять замялся, - скоро кончает инженерную школу, а потом собирается сдавать на диплом астролетчика, и мне хотелось бы...

– Знать, сколько мы зарабатываем?
– Я усмехнулся.

– Мм, не это... не только это.

– Что же еще? Простите.
– Я повернулся к автомату и, опустив монеты, набрал две порции оло, в тяжелые, как гири, бокалы.

– Так что же еще?

– Вообще, хотелось бы знать вообще...
– Мужчина замолчал.

– Непонятно.

– Меня интересует ваша жизнь. Ммм... ее трудности, радости. Я читаю вестники, но, мне кажется, они не отражают ее действительным образом. Или я не прав? Простите, но с астролетчиком мне еще не приходилось встречаться.

Я выпил порцию оло и откинулся на спинку стула, дожидаясь действия напитка. Через минуту в голове поплыл приятный расслабляющий туман.

– А как вы сами представляете себе нашу жизнь?
– спросил я. Собеседник начал меня занимать.

Он наклонился ко мне и посмотрел прямо в глаза.

– Я, право, затрудняюсь. Ммм... но мой сын и я... мы считаем, что она должна быть яркой... ммм... наполненной и...

– Чепуха.

– Что?
– он испуганно отшатнулся.

– Чепуха, нет этого.

Мы замолчали.

– Наполненной... Яркой...
– задумчиво повторил я, обращаясь больше к самому себе, чем к собеседнику, - трудностей много, а радостей... Ваш сын молод, конечно?

– Молод.

– И глуп. Передайте ему это. Если хотите, от моего имени.

– Я...

– Можете добавить, что в его годы пилот Антор не был умнее.

– Простите, ммм... Я не совсем понимаю.

– Не понимаете? Странно. Все очень просто!

Оло сорвало защелку с языка, и меня неожиданно понесло. Я говорил скорее автоматически, чем сознательно, сам удивленно слушая свой голос, словно все это произносил кто-то посторонний.

– Как ваше имя, мазор?

– Мэлт.

– Что здесь понимать, Мэлт? Нечего, совсем нечего! Наша жизнь красивой кажется со стороны! Только со стороны! Слышите?

– Ммм...

– Подумайте сами, и все станет ясно. Есть только две категории профессий. Профессии обыкновенных, трезво мыслящих людей, их большинство, и профессии мечтателей. Первые скромны, они не обманывают человека, а вторые... Вы хотите оло? Пейте.

– Нет, ммм... спасибо.

– А вторые, вроде нашей... их мало, но они, как назойливая реклама, зовут, требуют, влекут к себе всеми силами. А чем настойчивее предложение, тем обычно хуже товар, это закон, вы знаете. Так и в нашей жизни космос оказался слишком удачной рекламой. Все мы в детстве о чем-то мечтаем. В большинстве своем мечты эти чисты, как горные снега, но, спускаясь в долины жизни, они тают, становятся серыми и, превратившись наконец в мутный, грязный поток, несут нас дальше по равнине, чтобы оставить где-то в стоячем болоте. Вот так, Мэлт! Но некоторые, не в меру набитые романтическими бреднями, мечтая о возвышенном и красивом, так и не замечают, что у них есть тело и желудок, о которых следует позаботиться в первую очередь. Я, к сожалению, поздно понял это и вот шагаю теперь по стезе астролетчиков, которую не могу оставить, потому что не годен ни на что другое и потому, что... все-таки люблю свое дело!

Я проглотил вторую порцию оло, наслаждаясь ощущением разливающегося внутри огня. Старик молчал, напряженно всматриваясь в мое лицо.

– Астролетчики! Вы понимаете, что это такое? Понимаете? Нет, не можете вы этого понять! Мечты служить обществу - бред! Чепуха! Каждый из нас торгует, кто чем может, получая взамен известное количество пищи, одежды, удовольствий. Один продает руки, другой - знания, третий - совесть, а мы, спустив однажды свои мечты оптом и по дешевке, расплачиваемся последним, что у нас остается, своими жизнями. И лишь слепой случай решает, когда эту жизнь взять, - сразу или, глумясь, оставить ее нам искалеченной. Устраивает вас такая участь сына?