Под Одним Солнцем

Борода начал осторожно спускаться. Мальчик командовал снизу:

— Обопрись правой ногой. Так, хорошо. Теперь спускай левую. Не туда, правее. Какие у тебя здоровенные сапоги! Нет, переступи вправо, еще… Вот так. Интересно, где ты такие достал? А теперь прямо вниз. Вот и все.

Борода спрыгнул па землю. Потом осторожно опустил в траву свой мешок.

Мальчик заглянул в мешок и покачал стриженой головой:

— Не видал апельсинов! А у самого целый мешок. Врать-то нехорошо.

— Я не знал, что это апельсины, — смутился Борода.

— Так я тебе и поверил. Апельсины все знают. Ну ладно, это ничего. Их тут очень много. И они ничьи. Захочешь, я тебе еще нарву.

— Не надо, пока хватит. Пойдем лучше па ту сторону.

— Пошли.

Мальчик юркнул в кусты. Борода последовал за ним. Тут между камней оказался узкий лаз. Еще несколько мгновений — и оба очутились по другую сторону стены.

— Вот и все, — сказал мальчик. — А ты куда полез!

— Я не знал…

— Это наш потайной ход. Но я разрешаю тебе пользоваться им, когда полезешь за апельсинами.

— Спасибо.

— А вот та надпись, смотри. — Мальчик указал на стену.

Борода взглянул вверх. На серых плитах тянулись ряды полустертых временем слов. Шевеля губами, Борода с трудом прочитал по складам:

«Запретная зона радиоактивного заражения. Проникновение вглубь смертельно опасно. Не пересекать ни при каких обстоятельствах… В случае…» — дальше ничего разобрать было нельзя.

— На бойся, — сказал мальчик. — Это написали давно, когда строили стену. Я тогда еще не родился. Теперь там не заразно. Можно ходить. Только недалеко.

— Но зачем? — тихо спросил Борода, обращаясь к самому себе.

— Что — зачем?

— Зачем это все?

— Какой ты! Ничего не знаешь! — Мальчик презрительно сморщил нос. Давным-давно, в далекие времена, там пролетал самолет и нечаянно понимаешь, нечаянно — уронил одну бомбу. Это была особенная бомба — очень большая и сильная. И она взорвалась… Тогда и построили стену.

— А как же люди?

— Какие люди?

— Которые там жили.

— Ничего ты не знаешь! Люди там не жили… Учительница рассказывала, что там раньше были горы, а в них жили медведи и волки. Когда случился взрыв, все сгорели… — Он закусил губу, помолчал и добавил: — Только, может, не все… Некоторые остались. Поэтому далеко ходить туда нельзя. А ты что думаешь?

— Я… ничего…

— Это плохо. Всегда надо что-нибудь думать. Ну, пошли!

— Куда?

— Туда, — мальчик указал в сторону крыш ближайшего поселка. — Мне пора в школу. А тебе?

— Я не знаю…

— Ничего ты не знаешь… Пойдем со мной!

— Хорошо, — сказал Борода.

Мальчик протянул ему руку, и они пошли напрямик через светлый сосновый лес. Густо пахло теплой смолой. На мягком ковре прошлогодней хвои лежали синеватые перекрещивающиеся тени. Солнце поднималось все выше.

Александр Шалимов

ЧЕЛОВЕК С ПУСТОЙ КОБУРОЙ

Мы познакомились в порту. Внизу, за стеклянной стеной, делившей мир надвое, расстилались поля космодрома. Рейс задерживался, взять детектив я забыл и скучал в одиночестве. Публика подобралась обычная — человек двадцать туристов, их сопровождающий и толпа командированных вроде меня. Поговорить не с кем, послушать некого. И вдруг в зале появился совсем другой человек.

Таких видно издалека. Разумеется, опытным глазом. Он был разведчик дальнего космоса или кто-нибудь в этом роде.

С его пояса свисала огромная желтая кобура. При ходьбе он слегка прихрамывал на левую ногу. На лице, покрытом неровным космическим загаром, красовался большой белый шрам в виде ущербной луны. Словом, это был старый космический волк при всех регалиях. Из такого человека, как я неоднократно убеждался, можно выудить самую невероятную историю.

Он взял в автомате кофе и сел за мой столик. Рыба, если можно так выразиться, шла на крючок сама. Я мысленно поплевал на воображаемого червяка и тут же забросил удочку:

— Откуда у вас такой замечательный шрам?

— Хоккей, — объяснил он. По его галактическому загару стекали узкие струйки пота. — В юности я увлекался хоккеем.

— Стояли в воротах?

— Сидел на трибуне. — Он тронул белый шрам пальцем. — Ничто его не берет. Хоть гримом замазывай. Сорок дней загорал на море — все без толку.

Я терпеливо ждал, как и подобает настоящему рыболову.

— На море мне не понравилось, — сообщил он. — Камни острые, скользкие. Вчера полез купаться, упал, ушиб ногу.

Он осторожно пощупал левое колено.

— До сих пор больно. И жара там, на море, почти как здесь.

Он расстегнул свою огромную кобуру. Порывшись в ней, извлек мятый платок и вытер лицо.

Многие на моем месте решили бы, что рыбалка пропала и что пора в некотором смысле сматывать удочки. Но я не из тех, кто так легко отступает.

— Вы разведчик дальнего космоса? — спросил я.

— Да. Пилот десантного зонда.

— Но где же тогда ваш пистолет?

— Излучатель? — Его взгляд скользнул к желтому футляру. — Собственно, в первую очередь это инструмент. Если нужно что-то прожечь, пробить отверстие, вырыть колодец. Еще это сигнализатор и реактивный двигатель.

Он замолчал.

— Но и оружие, — сказал я. — Все равно: где он?

— Ну, это долгая история. — Он наконец клюнул. — Если хотите…

— Конечно, — сказал я. — Ничего, если я возьму еще кофе?

Он кивнул. Когда я вернулся от автомата, он вполне созрел. Я не успел сесть, а он начал рассказ.

— Это случилось после встречи с кораблем Пятой культуры. В том сезоне мы работали в одном шаровом скоплении. Скучное место. Звезды похожи, да и планеты. Жизнь не встречалась нигде.

— Почему?

Он усмехнулся.

— Спросите биологов. В скоплениях слишком светлые ночи, суточные ритмы ослаблены. А жизнь основана на контрастах. Так говорят. Да. Ну а потом мы наткнулись на звездолет Пятой культуры.

— Сразу Пятой? — спросил я. Он кивнул.

— Сначала мы решили, что это астероид. Больно уж он был велик — шар диаметром километров десять. Но именно шар. Это был корабль одной из исчезнувших цивилизаций — Пятой галактической культуры, брошенный экипажем миллионы лет назад. Этакая космическая «Мария Целеста».