Под парусом (сборник)

. . . . . . . . . . . . . . . . . .

Не вгоняют, очевидно!

Плавают еще по набережной имени Ленина такие "экземпляры", что диву даешься, как их только выдерживает "Советская платформа"… Как у этой "платформы" буксы не горят, как оси не лопаются.

1924

Перевод А. и З. Островских.

Туристы

— А вы чем занимаетесь? Ваша профессия?

— Собственно, доктор, ничем. Пишу. Сижу и пишу.

— Сидите и пишете? Так! Видите ли, если вы ничего не делаете, а только беспрерывно сидите и пишете, от этого не то чтоб ваши легкие сильно портились, но просто часть их совсем не дышит. Экскурсия, как говорим мы, доктора, ваших легких не полна. Сидите согнувшись, всегда в одном положении. Ну и, сами понимаете, часть легких дышит как следует, на все сто, а часть сжата… А время идет… Целый год так просидите — вот эта часть и отвыкает от работы, сморщивается, всякие там застойные явления… Как плуг, если им не пахать, ржавеет… Расправить, значит, надо… Это у нас здесь можно… Горы… Лучше всего для таких легких — на гору да с горы… Тогда грудная клетка расширяется, легкие до отказа наполняются воздухом, расправляются до самого дальнего уголочка, кровь начинает правильно окисляться… Человек становится бодрым, веселым, розовым, молодым… Айда в горы! Молодцом станете!

— Спасибо, доктор!

. . . . . . . . . . . . . . . . . .

…Айда в горы!

— Куда это вы такой веселый?

— В горы: легкие не так дышат. Экскурсия не полна! Застойные явления… Кровь не окисляется. Молодеть надо! Бодреть… Веселеть… Хорошеть… Какого черта сидим! Гулять, расправляться, сил набираться!.. Вот как!

— Да ведь высоко…

— Высоко? Нам, туристам, высоко? Нам, туристам, ничто не высоко. Нам, туристам, все низко. Высоко?!

Адью-с!

. . . . . . . . . . . . . . . . . .

А гора… гора. Как гора! "Кошкой" называется!

Бодро по скалам, крутыми тропками, с песнею вольной:

Здесь стоит гора,

Там стоит гора…

А меж гор крутых -

Алая заря…

И голос перекатывается, перекатывается, эхом… Гремит…

Так… саженей пять гремит…

Вверх! Вверх!

— Фу-у-у! Хи-и… Здесь… стоит… гора…

А высоко, будь оно неладно!

— И там стоит гора-а! Фу-у-у!

Сел!

Гляди! Нам, туристам, еще и далеко!

…А ну, бодрее! Легкие будут дышать вовсю, кровь окисляться!

Айда выше!

. . . . . . . . . . . . . . . . . .

Ой, высоко там еще?

Сел!

…Фу-у-у!

. . . . . . . . . . . . . . . . . .

А ну вставай, турист!

О-о-о-х!

Вв-е-е-е-рх! Ну и далеко же еще вве-е-е-рх!

Сел!

. . . . . . . . . . . . . . . . . .

А ну-ка, вставай!

Сел!

. . . . . . . . . . . . . . . . . .

А ну…

Сел…

. . . . . . . . . . . . . . . . . .

Сел…

. . . . . . . . . . . . . . . . . .

Сел…

. . . . . . . . . . . . . . . . . .

Сел…

. . . . . . . . . . . . . . . . . .

Сижу…

. . . . . . . . . . . . . . . . . .

Эй, люди добрые! Может, хоть одна христианская душа внизу найдется? Ловите меня, подхватывайте нас, туристов, а то проклятые ноги почему-то не хотят на горе держаться… Ох!

…Дррр!

…Пошли, господи, на пути пусть не кедр ливанский, так хоть нашу родную бузину, чтоб можно было за что-нибудь уцепиться, а то, ей-богу, и черепков не соберут…

…За сосну ухватился!

Ох!

. . . . . . . . . . . . . . . . . .

И лежал на ложе, как Иисус Христос, потому что ноги, как гвоздями пробитые!

Легкие расправишь — ноги сведет… Ноги расправишь — легкие сведет… . . . . . . . . . . . . . . . . .

Одним словом — туристы!

1924

Перевод А. и З. Островских.

Под парусом

Когда синее море отары белых баранов к скалистому берегу гонит, швыряет о берег скалистый, разбивает в белую, влажную пыль…

Когда синее море гневно, когда оно шумит и злится…

— Поехали?

— Отчего ж? Я, ей-богу, не боюсь! Только я никогда не ходил по морю под парусом… Не укачало бы!

— А бывает, что и переворачиваются?

— Что, уже труса празднуешь?

— Я?! Чепуха! Едем… Ездят же рыбаки — и веселы и здоровы! Чего там бояться? Едем! Пошли! А… сильно качает?..

— А я так совсем не боюсь! Хоть и не ходила, а не боюсь! Только вот волнуется оно здорово?! А нельзя, чтоб под парусами и чтоб море было спокойное? Это бы, по-моему, лучше было!

— Да и по-моему лучше… А чтоб бояться, так нет!.. Только ветер не чересчур сильный?

— Садитесь, товарищи! Сейчас как рванем!

— Товарищ Антон, не слишком качает?

— Ничего! Давай назад!

Отчалили…

Везут нас старые рыбаки — дядя Гриша, серогубый, седоусый, меднолицый дядя, который уже больше двадцати пяти лет на Черном море рыбачит, и Антон, его помощник, крепкий, подвижной, с татуировкой на груди, белесый, терпкий и соленый весь, как морская вода.

С ними двое "зеленых" — молодые ребята, они еще только приучаются к тяготам рыбачьего труда на море. Один — красивый, смуглый, стройный, с живыми карими глазами, а другой — неуклюжий, с сонными рачьими буркалами, вздернутым к голубому небу носом, и мысли у него скрипучие, как немазаная татарская мажара [1].

— Эх, и зеленый же! Поворачивайся, зануда!

Следует тяжкий вздох. Хриплый и соленый и такой многоэтажный, как зубчатый Ай-Петри… Во вздохе этом "печенки", "селезенки", "артерии", "вены", "предсердия", "желудочки" сплелись с морской "матерью" в самой "поднебесной канцелярии".

И вздох этот сопровождается жалостным и вместе с тем презрительным взглядом в сторону нашей спутницы.

— "Дама! Низзя!"

А его так и распирает, выдержанного в морском рассоле Антона, и волчком вертит на лавке.

Зачем тут дама?!

Не было бы дамы — выскочили бы все эти "печенки" и "селезенки" в сопровождении "матери" из души Антоновой, оттолкнулись бы и поскакали, подхваченные ветром, по морским барашкам, по всему Понтийскому морю…

И легче стало бы на душе у Антона, и не вертело бы его волчком на лавке. А так остались в распоряжении Антона лишь "зараза" с "занудой" да убийственное:

— И-и-и!! Зеленый! И кто тебя сделал такого?

. . . . . . . . . . . . . . . . . .

В руках у Антона руль и парус…

"Дя" Гриша сидит посреди лодки, сосет цигарку и всматривается в синюю даль, прищурив большие серые глаза…

Сколько раз дя Гриша видел это море?! Сколько раз оно готово было поглотить его вместе с его яликом "Константином"? Сколько раз, может быть, дя Гриша уже "отходную" себе читал, железной рукой сжимая руль?!

Об этом знает только дя Гриша…

. . . . . . . . . . . . . . . . . .

— Какая же это зануда парус развязывала?! Эх!.. (И длинный "вздох".)

Это Антон.