Под прицелом моего сердца.

– Его... его ранили, да?
– прошептала я, - В него стреляли?

– Нет, Бог с тобой, - отмахнулся Егор Семенович, - Язва у него. Жить будет. Ест ведь не понять что. Готовить совсем не умеет.

– В какой больнице он?
– прошептала я, понимая, что вот-вот готова расплакаться. То ли от волнения, то ли от облегчения.

– В военном госпитале на Цветочном бульваре, знаешь, где это?
– подсказал Егор Семенович. Кивнула. Попрощавшись с соседями, помчалась на улицу. Поймала попутку и поехала в больницу. Не знаю, что скажу Сургуту, когда увижу его. Было без разницы. Главное, увидеть своими глазами, что с ним все в относительном порядке. А язва... Язва, конечно, страшно. Но если не запускать, и соблюдать диету, все можно исправить. А подходящее питание я ему обеспечу.

В относительно боевом настрое я почти вломилась в военный госпиталь. Вот только пускать к Сургутову меня отказались. Стройная медсестра в регистратуре заявила, что посещение разрешено только для родственников. Но о родне Емельяна тетя Маша и Егор Семенович мне ничего не сказали. А если их у него нет? Ему что, без посетителей там лежать?

– Девушка, Вы не понимаете, я его невеста!
– решилась соврать я. Медсестра хмыкнула, окинула меня изучающим взглядом.

– А раньше чего молчала?
– поинтересовалась она, - Третий этаж, тридцать вторая палата. У него как раз только что осмотр закончился.

Поблагодарив медсестру, нацепив бахилы и белый халат, помчалась на третий этаж. Сердце учащенно колотилось в груди. Так хотелось взглянуть на парня хоть одним глазком. Пусть он меня прогонит, но я должна его увидеть!

Палата, где лежал Сургут, была двухместной. Парня я увидела сразу, как только вошла. Емельян лежал с закрытыми глазами, бледный, как смерть.

– Ох, как же удачно я тут лежу!
– услышала незнакомый голос соседа Емельяна по палате, - Такие девушки приходят!

Сургут открыл глаза. Спокойный взгляд голубых глаз скользнул по мне, поднимаясь от уровня колен к лицу. Как-то странно даже чувствовать его взгляд на себе. Раньше он не смотрел на меня так.

– Да Вы проходите, барышня!
– подбодрил меня слишком уж разговорчивый сосед.

Послушно сделала пару шагов, гадая, прогонит меня Емельян или нет.

– Лежишь, - выдохнула я, не зная, что говорить. На глаза совсем некстати навернулись слезы.

– Положили, - криво усмехнулся Сургут. И не прогнал меня. Наоборот, смотрел, будто притягивал к себе взглядом еще ближе. Послушно сделала еще два робких шажочка.

– Не реви, - тихо скомандовал Сургут, но не то, чтоб рявкнул, просто сказал. Послушно кивнула. Вытерла слезы ладонью, скорее всего размазав косметику по лицу.

– Садись, - все так же тихо проговорил Емельян, чуть сдвигая ноги на кровати, освобождая место для меня. Что было немного странным, потому как рядом с его кроватью стоял стул. Послушно села на краешек кровати. Увидела, как Емеля поморщился, наверное, от боли. Почувствовала, как по щеке скатилась еще одна слезинка.

– Вытрись лучше, - протянул он мне носовой платок, - Рано ты меня хоронишь.

– Да я и не...
– возразила я, вытирая слезы и шмыгая носом, - Просто...

– Вот девки - они все такие, - со знанием дела вмешался сосед в разговор, - Чуть что - сразу в слезы.

– Петрович, - вздохнул Сургут, - Сходи, покури.

Петрович, вздыхая и охая, принялся подниматься с кровати. И спустя пару минут мы в палате остались одни.

– Зачем ты так с ним? Он ведь еле ходит, - упрекнула я парня.

– Да какой там!
– Сургут улыбнулся краешком губ, - Его завтра выписывают. Просто уши греет.

– В смысле?
– не поняла я.

– Разговоры слушает, - пояснил Емельян, а я улыбнулась. Было странно вот так сидеть около парня, слушать его голос, и не бояться, что он убежит. По-хорошему странно.

– А тебя когда выпишут?
– спросила я. Сургут вздохнул. Взгляд замер на его руке, лежавшей поверх одеяла всего в нескольких сантиметрах от меня. Нестерпимо захотелось прикоснуться к его руке, сжать, погладить.

– Да тоже завтра, - усмехнулся Сургут, - Планирую в самоволку свалить.

Нахмурилась.

– Знаешь, Емельян как там тебя по отчеству?
– начала выговаривать я, - Никаких самоволок! Сколько тебе положено лежать? Вот столько и будешь тут находиться!

– Ну, уж нет!
– махнул головой Сургут, - У меня задница плоской станет, и мозг атрофируется. Так что я свалю по-тихому.

– А я говорю: Нет!
– возмутилась я. Сургут только хмыкнул. Но спорить не стал.

– Емеля, ты же взрослый мужчина, а ведешь себя, как ребенок малолетний, - начала уговаривать я парня, - А если осложнения или обострения какие? Это ведь не игрушки!

– Взрослый, - согласился он, глядя на меня, - Взрослый, - повторил Сургут, - Тридцать три. Игнатович.

– Что?
– не поняла я.

– Ты же спросила, как меня по отчеству, - напомнил Сургут.

Несколько секунд смотрела на парня, гадая, что бы могло значить все это. Было страшно поверить в то, что мои надежды и мечты вот-вот собираются исполниться. Робко улыбнулась.

– Емельян Игнатович, - проговорила я. Сургут кивнул. Криво улыбнулся, - Очень приятно.

– И мне, - улыбка Емельяна уже была более открытой, даже чуточку ласковой. Или просто мне хотелось ее такой видеть?