И белый лист, и письменаКаракульки, шипами роз значки…Пусть все не так! Здесь я вольнаЧутьем иль чудом, в полусне почтиВернуть. Свершить. Рука однаТворит услышанное, чуть не то – в клочки!Сер оборотнем белый лист покудаНе просияет стих – чутьем иль чудом.
«Из-под руки круглятся кружева…»
Из-под руки круглятся кружеваТо тяжко, то ребячьи просто:Строка, строфа… Какая роскошьСпасаться от всех бед в словах,Будто в волшебных завиткахЗаветной
нити вологодской!Не потеряться б в черканных листках,Меня зовущих рабски и господски…
«Сначала – звук. Грохочущий, свистящий…»
Сначала – звук. Грохочущий, свистящий,Наивно длящий «эль», как леденец,Являет, будто фокусника ящикЖар мысли, блеск… И бред! Сребро – свинец!Многоглаголят, жгут – трудны, легки —Стихи… Опять стихи.
Дитё
Дитё… дитё плачет!
Ф.М. Достоевский
1
Фонтанов жизнь шумливая разбилась,Осколки – мокрым глазом по углам…«Война дворцам!» Глумливое льнет рылоК плечам добролюбивых парижан,Рычит: «Смерть Мессалине!» Грязно, длинноРастянут шлейф грехов вдовы Капет.Христос прощал все вины… «Гильотина —Мамаше! Сыну!» И пощады нет.
2
О, равенство! Мечтою осиянныйКруг праведников рьяно правит суд,Так скоро, споро так клеймя изъяныДворян, дворянок… Да любого вдруг!Натруженный конвейер-эшафот —Жилось чтоб лучше!!Гулкости горючейПодвал. Ствол шахты. Толща черных вод…Глядит, глядит Дите из всех глубин —Царевич наш и сгинувший дофин.
Моим репрессированным дедушкам
Армянский дед был красный партизанВ Гражданскую. И деток (семь!), посудуБивал, горяч и скор. О том не буду,Так стукнула судьба: навет, обман,Тюрьма… Наверно, было б чудо,Когда бы жизнь не завершилась там!В тот год мой белый дедушка, казачийВ снегах казахских гибнул, чуть иначе.Земля вам пухом – говорю. И плачуВ душе по ласке вашей и тычкам.
Школьница пятидесятого года
– «Сто лет сей сундучок не открывала,Раз интересно – на! Смотри подряд!» —У тетушки в резной шкатулке малойМинувшее… Вот, косу теребя,Она в наивном фартучке, в носочкахНа площади у клуба. ВдалекеВ шинели торс, известный… даже очень,Без трубки, без газетки – налегке.БЕЗ ГОЛОВЫ! – «А кто снимал? Знакомый?– «При клубе был фотограф!» – «Жив-здоровТогда остался?» – «Что??» И бровь изломом,И нотки страха в спотыканьи слов…
Солнце – навсегда!
Но кто летучей кистью смял огонь,Мазнул над сколком солнца жестко, сильноПо кожице небес? И фиолетом гнилиНабрякла Запада прощальная ладонь…Все, нету солнышка! Запрятали, зарылиВ морскую хмурь, потухло, слившись с дном.Но чуя волн ласкающий ковыль – иПоутру снова вскинется коньком!
Рождество
У зябкой ночи – благодати поступь,Жизнь вечная – забрезжившим паркомУ губ Христа отверстых…И грубость толстых попон,Прель сена… И Мариино челоВ росинках пота… Так светло-светлоВ хлеву от головенки Ребенка!
Россия
Никогда не порхала
синицей,Через силу ступала порой,А в лучистых глазах все дымитсяБоль столетий и гнев твой святой.Потерпи! Ты так долго терпела…Но я знаю: осталось чуть-чуть!Только б небо голубкою белойОсвящало твой праведный путь.2023
Клеветникам России XXI века
Наверно, бес вас наплодил, чертяка,Чтоб наш народ с досады хоть заплакал,Стыдясь спасенных, вас, что так виляют,«Не одобряют», подвывают, лаютЛукавой моськой, что при дяде Сэме!Эх, сколько вас, злокозненное семя…И в детстве, что ли, старшенькой сестре,От всех вас защищавшей во дворе,Вы, стайка малолетних шельмецов,Плевали благодарственно в лицо?
Две Дарьи
Девушки-Снегурочки,Девушки-подснежники —Их уже и нет почти,Нежной милой свежести.Ту взорвали Дашеньку,Эту – оболванилиИ, к позору нашему,Террористкой наняли!
Бесы
Не верится в беспамятное глупое человечество, тысячелетиями повторяющее одни и те же ошибки.
«…И колом в землю – замысел глумливый…»
…И колом в землю – замысел глумливый:Землянам над куском своим урчать,Крикливой коммуналкой косо, кривоЖить – да плевать в соседский чай!Иначе – гнев начальственных баранов,И в кружке кипяток лишь, пуст и крут…Дурман когтит тысячелетья рвано,Куда идем-бредем?! В Е Д У Т.
Русские музы зарубежья – Анна, Марина, Надежда
Ах, лебедь распрекрасный самый,Умри! Довольно прыг да скок!Теперь в Париж, и там есть дамы,Заняться коими – восторг!Им – лучик солнца уже, меньше,Полынью выстеленный шлях…А этих гениальных женщинПоймал лукавый на мужьях.
Краски
У моря скорчился барак-уродец,Но в предзакатный часГляжу: плывет вдали, встречь непогоде,Как бронзовый баркас!Векам и верстам подневольны краски,Затем, что ЗДЕСЬ, СЕЙЧАСВершится жизнь привычно и пристрастно,И без прикрас.
«И были лошади ничьи…»
И были лошади ничьиИ по степям ничьим пылили,Над ними в облаках, что в мыле,Светила плыли, тоже горячи…И сколь немыслящих головУже не пего, не кауро —Железно, кольцами СатурнаСжимали, гнули ипподром веков!
Японский Нестор
Оживает влажной розойИероглиф… Дальше кистьЗаскользила нежно, грозно —Непреложнее, чем жизнь.Пагода приоритетовНераздумчиво четка,И единым силуэтомГромоздятся в ряд века…
Тургеневская девушка
Так легко взлетела по ступеням,В горле – плеск нежданных сладких слез,Вкруг беседки – птиц весенних пенье,И благоуханье нежных роз…Ах, наинежнейшая из женщинДевушка Тургенева в саду!О спасенье мира – и не меньше —Спозаранку грезит на беду.Так легко взбежала по ступеням…А потом и в монастырь, в народ,На чужбину с жаждою спасенья,На позорный эшафот пойдет.