Под слезами Бостона. Дьявол не спит

– Бри, пожалуйста, хватит! – Мой хохот разносится на всю округу Лоренса [7] . – Прекрати! Прекрати щекотать меня! Бриан!

– Только если ты поцелуешь брата.

– Дурачок. – Чмокаю его в щеку, и он валится рядом со мной на пол.

– Ты так всего боишься, маленькая принцесса Серена, – Бриан притягивает меня к себе и сжимает в объятиях. – Но я от всего тебя защищу.

7

Лоренс – город на северо-востоке США в штате Массачусетс в Новой Англии.

– Я знаю. – Десятилетняя я жмусь ближе к старшему брату и обнимаю его. – Ты мой рыцарь.

– И всегда буду?

– И всегда будешь.

Он целует меня в лоб. А я мечтаю о том, чтобы это мгновение не заканчивалось.

Таким он не запомнился мне на всю жизнь. Таким не засел в сознании. Именно таким беззаботным и, казалось, прекрасным, не остался в моей памяти Бриан Аленкастри. Пятнадцатилетний Бриан Аленкастри – мой рыцарь, который через пару лет сменил доспехи на шкуру дикого зверя.

Глава 6 Аппарат абонента желает быть недоступен

Эзра

Смена ее настроений еще больше подтверждает, что у этой девушки серьезные проблемы с головой. Секунду назад она смеялась вместе со мной, а теперь смотрит так, будто вот-вот разревется.

Этого мне еще не хватало.

Нужно что-то сказать. Прервать эту неловкую паузу, которая если затянется еще на секунду, то прорвет плотину, сдерживающую ее слезы. А я не нанимался смотрителем за пандами, которые переворачивают этих неуклюжих животных при каждом неудачном падении.

Думай, Эзра, думай. С хрена ли ты застыл и пялишься в эти синие глаза? В них нет ничего сверхъестественного.

– Ну так… – рот открывается, чтобы выпустить несвязный поток слов, но Панда глушит мою попытку заговорить на корню.

– Не нужна мне твоя жалость, – заявляет Серена, складывая руки на груди, а в испуганных до этого момента глазах зарождается буря.

– Размечталась. С чего мне тебя жалеть? Ты вроде бы не инвалид и не пушистый щеночек из приюта, – я усмехаюсь и откидываюсь на спинку стула.

– Зачем тогда предлагаешь мне работу? – как обычно, хмурится она. – Я ведь тебя раздражаю всем видом.

– И не только видом, – я прищуриваюсь и еще раз осматриваю худощавую черноволосую девицу в белом свитере-оверсайз.

Выражение лица слишком суровое для двадцатидвухлетней девушки. В таком возрасте обычно смеются без умолку и строят глазки каждому встречному плейбою, а не грозно глядят исподлобья, из-под напряженных широких бровей. В двадцать два красотки измазывают свои молодые лица косметикой, чтобы сиять еще ярче в свете ночных софитов, а не исключают из ежедневного списка дел такое понятие, как макияж. В эти годы стройные девицы не упускают шанса подчеркнуть каждый изгиб точеной фигуры, а не прячут прекрасные формы под грудой пышных складок поношенного свитера. К возрасту Серены каждая уже сменила сотню стрижек. Сделала «каре», когда ее бросил парень, или перекрасила волосы в фиолетовый цвет, чтобы заявить миру о своей неординарности, или хотя бы обкорнала челку, но не оставила нетронутым скат черных волос, достающих до поясницы.

С ней все не так. Начиная с внешности, заканчивая скверным характером, от которого со временем сбежит любой мужик. Но эти до безумия синие, как пучина океана, глаза, подчеркнутые сверху ровными бровями, а снизу двумя симметричными черными родинками, не дают оторвать от нее взгляд. И почему-то, чем сильнее она хмурит миловидное лицо, тем сильнее улыбаюсь я.

– Ну? И чего застыл? – бурчит Серена, и я только сейчас понимаю, что все это время внаглую пялился на нее. – Снова не в себе от моего вида и погрузился в медитацию, чтобы не сорваться?

– Видимо, придется все-таки взять пару уроков, если буду вынужден видеть тебя в баре каждый день. – Она хмыкает и недовольно отводит взгляд. – Не парься. Я не делаю это из-за того, что твоя история разжалобила меня. Не разжалобила. Я видел и не такое. – Серена плавно возвращает внимание от окна ко мне. – Просто не хочу, чтобы Стенли выедала мне мозг каждый день, пока твоя смоляная башка не начнет мелькать у нее за барной стойкой. Лучше я дам тебе шанс сейчас и оставлю нетронутым запас нервных клеток. В наше время это большая роскошь, знаешь ли.

– Значит, месяц стажировки? – неуверенно протягивает она.

– Назовем это так. На зарплате испытательный срок не отразится. Чаевые, что заработаешь, твои.

– Звучит слишком сладко.

– Если узнаю, что грубишь клиентам или сливаешь, как Стен, мой алкоголь, – вычту из твоих денег.

– А вот это уже больше похоже на тебя, – фыркает, но следом улыбается Серена.

– Говоришь так, будто хорошо меня знаешь. Слишком легкомысленно с твоей стороны, Панда. Имей в виду, я буду следить за тобой в оба. – Я опираюсь на локти, придвигаюсь к ней через стол и складываю перед собой руки в замок.

– Хорошо, Эзра. – Она повторяет мои действия и замирает, только когда между наших лиц остается пара дюймов. – А в те ночи, когда будешь отключаться за барной стойкой, не забудь преждевременно настроить камеры.

Серена улыбается одними уголками губ и смотрит так, будто одержала победу, но, увы, она не знает, на кого посмела оголить свои едва прорезавшиеся клыки.

– Если бы ты так сильно не бесила меня, я бы уже давно нашел достойное применение твоему острому языку. И, поверь, речь сейчас не о полемике.

Синие глаза расширяются и вспыхивают напротив моих глаз, и я ликую. Не ожидал, что такую дерзкую девицу можно смутить единственной сальной фразой. Мне даже не потребовался второй раунд, как ее щеки покрылись румянцем.

– Не переживай, – проговариваю я возле самого ее уха и чувствую, как она задерживает дыхание. – Ты не в моем вкусе. Можешь расслабиться и начать уже наконец дышать.

Так же, как придвинулся к ней, отстраняюсь обратно к спинке стула и тянусь за своей курткой, разглядывая Серену и восторгаясь каждой толикой ее растерянности. Я бы наблюдал и дальше за переливанием алых щек в приглушенном свете ламп, но наш зрительный контакт прерывает звонок моего телефона.

– Поехали. У меня куча дел. – Я поднимаюсь и натягиваю куртку, попутно сбрасывая пятый вызов от Рэйчел. – Тебя отвезти домой или куда-то еще?

– Домой.

Серена облачается в шубу, стараясь не смотреть в мою сторону. Должен признаться, я думал, что заткнуть эту девчонку будет гораздо сложнее. Видимо, вся ее дерзость – лишь маска, а по факту, она, как и все они, тает от пары пошлых слов, прошептанных на ухо. Главное – подобрать верный момент и тональность.

Всю дорогу в машине она молчит. И даже не пытается нарочно взбесить меня. Лишь смотрит в окно, пряча нос в лоскутах своего искусственного альпака, и накручивает на пальцы длинный ворс шубы в районе груди. Удивительная выдержка, как и удивительно частый мой взгляд в ее сторону.