Под спудом тайны
Шрифт:
– What a fragrance! Какой аромат!.. Просто чудо!
– Можно взглянуть на сигары? – произнес Зацепин, позабывший про свои подозрения к хозяину имения. – Так и хочется понюхать их!
– Пожалуйста, берите в руки!.. Каково?.. Это ж восторг, умиление!..
– Довольно томить наших гостей, дорогой, – вмешалась Анфия Саввишна, коснувшись руки супруга. – Они устали с дороги, им надо освежиться. Пройдем в диванную, господа.
Усадив гостей в просторной комнате на заваленные подушками диваны, сами хозяева опустились на стулья с высокими резными спинками. В комнату вошли два лакея с подносами. Кто-то из дворян протянул руку к стакану с узваром, кто-то
– Кушать подано!
– На выход, господа, на выход! – оживился Вельяминов, потирая руки. – Ручаюсь, вид пищи на свежем воздухе разожжет аппетит у каждого!
– Только не у Иванова, – ухмыльнулся Зацепин, кивая на старшего заседателя.
Маявшийся с похмелья поручик нахмурился и бросил на него взгляд исподлобья.
– Помолчал бы, ерник!
Грузно поднявшись с дивана, штаб-лекарь оправил свой чистенький мундир и, многозначительно подняв указательный палец, изрек:
– Еда, даже самая незамысловатая, всегда вкусней вне стен дома. И тому есть объяснение…
– Да что там объяснять, Осип Петрович? На воздухе и краюха черствого хлеба с чаем настоящее лакомство! – махнул рукой секретарь Соболевский, встав на ноги.
– Мой аппетит, увы, возбудить будет крайне сложно, – вздохнула хозяйка, беря под руку супруга. – Кончина учителя танцев была так внезапна, так необъяснима, что мне посейчас не до еды и не до лакомств… Извините, господа, все к вилкам да ложкам, а я о своем, о грустном.
Большой стол был накрыт в ближней части парка за господским домом, где росли липы. На нем стояли тарелки с салатами и винегретом, блюда с жаренным на вертеле барашком, дичью, запеченной в сметане рыбой, графины и бутылки. Когда приглашенные, осенив себя крестным знамением, расселись по местам, слово взял Вельяминов:
– В виду того, что это не званый обед, а что-то вроде пикника, сиречь трапезы на природе, то еда и напитки поданы все вдруг. Посему и тост за здоровье государя-императора, который обычно звучит после третьей перемены блюд, произнесу сейчас же. Это будут стихи, которые запали мне в душу:
О, Николай, народов победитель,
Ты имя оправдал свое! Ты победил!
Ты, Господом воздвигнутый воитель,
Неистовство врагов его смирил…
Твоя душа мирской не жаждет славы,
Не на земное устремлен твой взор,
Но тот, о царь, кем держатся державы,
Врагам твоим изрек их приговор…
После сих высокопарных слов все дружно подняли бокалы, выпили и принялись за еду. Особенно налегли на кушанья подканцеляристы на дальнем конце стола. Они стали хватать со скатерти все подряд, особо не заботясь о правилах приличия. Охладил пыл проголодавшихся юнцов грозный взгляд начальника, Марка Ивановича Соболевского. Они вмиг изменили поведение, опустив глаза долу.
Вельяминова ела без охоты, словно ее заставляли. Под стать ей был и Иванов, он почти не притрагивался к пище, а если что-нибудь и клал в рот, то жевал так, что со стороны казалось, будто он вот-вот плюнет под стол.
– Панкрат Фомич, уж не захворали вы? – обратился к долговязому старшему заседателю Вельяминов. – Не касаетесь настойки, нос воротите от еды, словно уже объелись. Ладно, моя супруга, она с утра не в духе из-за известных обстоятельств,
с вами-то что?Поручик заерзал тощей задницей на стуле и попытался улыбнуться.
– Аппетита, знаете ли, совсем нет, Роман Иваныч.
Сидевший возле Хитрово-Квашнина Зацепин приставил ладонь ко рту и что-то сказал хозяину имения. Тот с ухмылкой закивал головой.
– Вот оно в чем дело… Мой вам совет, Панкрат Фомич: хлебните капустного рассола да усвойте рюмку-другую анисовки, ее у меня отлично готовят. В ней, как положено, семена аниса, цедра, небольшое количество тмина. А какое поcлевкусие!.. Можете усугубить винца, оно куплено в Петродаре, в лавке купца Трафимова. А то ведь с похмельем шутки плохи! Небось, дятлы стучат в мозгах, а?
– Есть такое дело… И впрямь, рюмку-другую оно, кажется, можно, а больше – ни-ни! Савва Афанасьич больно строг, ответ пред ним держать придется… А рассол никогда не помешает, это уж известно.
– Терентий, рассолу! – приказал Вельяминов ближайшему слуге.
Юркий парень со всех ног кинулся к леднику и вернулся с запотевшей кружкой холодного напитка. Иванов вздохнул, еще раз перекрестился и в быстрой последовательности опрокинул внутрь две рюмки анисовки. А затем, крякнув, с удовольствием приложился к упомянутой кружке.
– Ну, вот и прекрасно! А то сидите, будто в воду опущенный… Как, кстати, ваша нога?
– Побаливает. Собачка ваша недурно приложилась.
– It’s nothing, it will pass. Это ничего, пройдет. Джек мог и посильнее хватануть, по полной форме… Анфия, голубушка, – Вельяминов склонился над ручкой супруги и поцеловал ее, – развейся ты, наконец, улыбнись, попробуй кусочек рыбки или барашка. Жаль Сирро, понимаю. Он был тебе дорог, ты училась у него танцам, играла с ним у Карицкого на сцене. Но что делать? Его уже не вернуть к жизни. Будем уповать на то, что господа расследователи выйдут на след убийцы, изобличат его… А, знаешь, у них под подозрением все местные дворяне, включая и нас с тобой.
– Это правда? – округлила большие глаза хозяйка, обратившись к Хитрово-Квашнину.
Приложив к губам салфетку с вышитым гербом Вельяминовых, тот с расстановкой ответил:
– Начало расследования, сударыня, показывает, что простой люд не причастен к гибели француза.
Дворянка сделала глоток морса и глубоко вздохнула. На точеные привлекательные черты легла тень легкой печали.
– Сирро был милым, приветливым человеком, единственным образованным французом, которого я когда-либо знала… Да, он учил меня танцевать, играть в им же поставленных спектаклях! Это был прекрасный собеседник! С ним нельзя было соскучиться, он всегда мог найти тему для разговора… Схватите убийцу, Евстигней Харитоныч! Негодяй, кто бы он ни был, должен понести заслуженную кару!
– Сделаем все возможное, сударыня. Я со своей стороны приложу максимум стараний… Анфия Саввишна, ваш супруг обмолвился, что вы поздно встаете. Это так?
– Грешна, люблю по утрам понежиться в постели. С этим ничего нельзя поделать.
Штабс-ротмистр кивнул, доел запеченного в сметане карпа и бросил взгляд на блюдо с кусочками жареного барашка. Явилось непреодолимое желание воздать ему должное, что и тотчас было исполнено. Его пример не замедлил подхватить штаб-лекарь. Канцеляристы, воспользовавшись ослабевшим надзором со стороны начальника, снова стали хватать все, что подвернется под руку. Но, страшась навлечь на себя его гнев, делали это большей частью украдкой. Соболевский, Аблов, Зацепин и Беклемишев сугубое внимание уделяли дичи – перепелам, бекасам и вальдшнепам.