Под светом Луны

Мужчина только довольно улыбнулся, зная это. За те дни, что они провели наедине, он уже успел уловить эту странную особенность Мины — не получать своей разрядки без него, до того, как кончит он сам. И лишь всего пару раз у нее это получилось. Он славно попользовался этим, мучая бедную стонущую и срывающую голос девушку, наблюдая за ее метаниями и слушая сладкие мольбы.

— Я помогу тебе, моя сладкая, — шепот мужчины был таким соблазняющим, таким греховным, что Мина покрылась мурашками от этого его тона, предвкушая очередное безумство Риса.

Медленно и плавно пальцы мужчины покинули влажное лоно и скользнули чуть выше, касаясь другого отверстия. Усиливая ласку пальцев на ее клиторе, Рис горячо зашептал ей на ушко:

— Знаешь, что я сейчас сделаю? Я трахну твою попку своими пальцами. И ты кончишь от этого так сильно, как не можешь себе даже представить.

И ввел в узкое пространство первый палец сразу на всю длину. Мина застонала в голос от необычайных ощущений, острых и пикантных. Она не зажалась и не испугалась, целиком и полностью доверяя Рису, расслабилась и поддалась его рукам. Почти сразу она поняла, что в их с ним спальне никогда не будет никаких ограничений. Ничто не будет им чуждо и неприятно. Как же могло быть иначе у тех, кто чувствует друг друга так полно и гармонично?

— А когда-нибудь, — продолжал говорить волк, — я войду в твою попку своим членом. Плавно, медленно и нежно, — шептал Рис, вводя с Мину сразу два пальца, растягивая вход, и еще активней лаская горошину клитора.

Девушка в его руках содрогалась от спазмов удовольствия и напряжения, растекающихся по всему телу, окутывающих разум и затуманивающих взор. Все, что сейчас она ощущала и что ее волновало — шепот Риса, его пальцы на ее теле и горячее дыхание на щеке.

— Но прежде, — продолжил мужчина, поднимая руку к ее лицу и запрокидывая его вверх, чтобы дотянуться своими губами до губ Мины, — я хочу узнать, как твои губки умеют ласкать. Я хочу ощутить, как ты сжимаешь ротиком мой член, как твой язычок порхает по нему, как сжимается твое горло вокруг него. Ты ведь мне покажешь?

— Да-да-да, — как безумная шептала Мина, стискивая руками столешницу перед собой, ощущая как ураганом ее накрывает освобождение.

Рис жадно прильнул к ее губам, ловя стон ее оргазма, наступившего так резко и так правильно. Мягко высвободил свои пальцы их тесного плена сжимающихся мышц и подхватил оседающую девушку на руки, легко усаживая ее к себе на колени прямо посреди кухни.

Несколько минут он держал ее на руках, пока она приходила в себя. Гладил ее личико и шептал слова успокоения. Медленно Мина приходила в себя, раскрывая еще мутные серые глаза, и глядя на него довольно и нежно. Рис мягко коснулся ее губ своими и улыбнулся. И только еще через пару минут оба почувствовали, что ужин, который готовила Мина, уже давно как сгорел. Мужчина потянулся и выключил плиту.

— Поешь на празднике, там тебя обязательно угостят.

— Ты меня так заморишь окончательно, — вздохнула девушка, поудобней укладываясь в его больших руках.

— Голодом или сексом? — хмыкнул Рис.

— И тем, и другим, — проворчала Мина, утыкаясь носом в его шею. — Неси меня в душ, хочу купаться.

Мужчина улыбнулся на ее нарочито капризный тон и выполнил приказ, поднимаясь вместе с ней на ноги. Отнес ее в спальню и оставил в ванной, не решаясь присоединиться и все-таки не пойти на праздник в их честь.

Через два часа молодые люди вышли из дома и направились к большой поляне. Еще издалека увидели пылающий костер и услышали музыку и голоса стаи. Когда они вышли из леса и присоединились к празднику, все давно уже веселились, танцевали у костра, ели жарящееся на вертелах над углями мясо, смеялись и общались. Тут и там слышались крики, визги, между ног то и дело сновали дети и волчата. Людей было так много, что потеряться в этой толпе было очень просто. Рис взял Мину за руку, чтобы так и не произошло, и повел к центру к костру, где стояли столы, были расстелены пледы на земле и все в подобном роде.

— Сегодня собралась почти вся стая, за исключением всего пары человек, — произнес Рис Мине на ухо, чтобы в шуме толпы она его услышала. — И еще несколько человек из других стай, мои друзья. Я позже тебя с ними познакомлю.

Мина кивнула ему и продолжила крутить головой, пока муж вел ее через толпу. Девушке нравилась царящая здесь атмосфера. Хотя праздник и был устроен для них, не было в нем какой-то особенной ноты, официальности или прочего. Люди пришлю сюда, чтобы просто повеселиться, пообщаться и развлечься. Никто не говорил громких речей и льстивых поздравлений, никто вообще почти не обращали на них внимания, что очень радовало Мину: она не любила особенного отношения к своей особе.

Рис привел девушку к столу, где сидели его родители и брат с друзьями. Некоторых она уже видела в поселке, с другими познакомилась за столом. Никто не лез к ней с расспросами о жизни и планах, о прошлом и будущем, а потому очень скоро она расслабилась и просто наслаждалась праздником.

Тут и там предприимчивые родители устраивали для своих чад игры и конкурсы, везде слышался смех и разговоры. Волки постарше чинно сидели за столами, кто-то играл на музыкальных инструментах задорный ритм, под который танцевала молодежь. И танцевала не так, как делала бы это в ночном клубе. Было в этих танцах что-то ритуальное, что-то старое и древнее: ритм музыки, телодвижения, изгибы и взмахи рук, и вообще смысл танца, который был. Волки не скрывали свою сущность, свою природу, показывая свой нрав, дикость и вольность каждым жестом. Взгляни сейчас современный человек на все это, ему бы показалось, что он оказался в каком-то племени, почитающем древние традиции по сей день. Но волки действительно чтили свои нравы и обычаи, не теряли своей истории и не избавлялись от, казалось бы, устаревающих ритуалов и церемоний. Так было триста лет назад, так есть сейчас, и так будет через еще несколько сотен лет.

Для многих здесь и сейчас спадали все рамки, в которых им приходилось удерживать себя, находясь в непосредственной близости к людям. Ни имели значения сейчас заботы и проблемы на работе или в семье. Здесь и сейчас, как в редкие ночи полнолуния, оборотни были самими собой: зверями, дикими вольными людьми, темпераментными и не собирающимися прятать свой нрав, открытыми перед всеми и природой, не сдерживающие себя совершенно.

Мина смотрела на это и понимала, что вот это — ее жизнь: горячая, свободная, чистая и счастливая. Что эти люди вокруг — ее новая семья, и они ей по душе. Она чувствовала связь с ними, а они чувствовали ее. Это накрыло девушку неким куполом спокойствия и умиротворения, довольства и расслабленности, от чего теперь она окончательно почувствовала себя дома — вот сейчас, в этот миг, под эту музыку, глядя на радостные лица волков, наблюдая за их танцами и весельем.

Возле большого костра все прибавлялось и прибавлялось людей, и казалось, что уже больше половины стаи танцует под убывающей луной. Кто-то, пробегая мимо стола, где сидела девушка, утащил Риса с собой в круг танцующих, а следом и ее. Милая девушка, совсем юная, задорная улыбнулась Мине и утянула в самую гущу извивающихся тел. Мина смеялась и веселилась вместе со всеми. Смотрела на улыбающиеся незнакомые еще лица и чувствовала радость и единение со всеми вокруг. Она протанцевала очень долгое время, запыхалась и изнывала от жажды. Со смехом пробивалась к краю толпы, чтобы вернуться за свой стол и промочить горло. Там уже сидел глядящий на нее с улыбкой Рис, усадивший ее к себе на колени и давший ей стакан воды. Мина залпом выпила его и, отставив в сторону, обняла Риса за шею.

— Нравится здесь?

— Очень! — восторженно улыбнулась девушка на вопрос мужчины. — Я не думала, что будет так весело! Вы действительно одна большая семья.

— Мы одна большая семья, — касаясь ее губ своими, улыбнулся Рис.

— Мы, — подтвердила Мина, отвечая на неглубокий поцелуй.

Время близилось к полуночи, но никто и не думал расходиться, наоборот: веселье набирало обороты все больше и больше, волки раскрепощались и расслаблялись все сильней и сильней. И очень скоро все эти танцы грозили перерасти в одну большую оргию. Но до этого, само собой, не дошло. Когда оборотни распалились до крайности, стали просто исчезать из толпы парочками, разбредаясь по лесу в поисках уединения и интима. Музыка становилась спокойней по мере того, как убывал народ. Пламя костра уже никто не поддерживал, оставляя его утихать и догорать, столы практически были опустошены, а дети давно уже сладко спали по кроваткам, изгнанные из праздника, чтобы не увидеть того, что слишком рано для них. А молодые родители с младенцами ушли еще раньше, утомленные заботами о своем потомстве.