Под теми же звездами

Нет, извините, господа, что бы ни говорил докладчик, а я никак не могу примириться с этим!

Яков Владимирович сделал торжественный жест рукой, строго посмотрел на докладчика и сел.

– Ах, как это интересно! – вдруг воскликнула восторженно младшая княжна.

– Не увлекайся, Nadine! – с нежной улыбкой проговорила княгиня; – Петр Леонидович, – обратилась она к председателю, – вы мне разрешите сказать всего два слова?

– Пожалуйста, княгиня… сделайте одолжение, – заикаясь ответил председатель, смущаясь оттого, что раньше княгини выразили желание говорить другие, – мы можем с удовольствием выслушать вас и не в очередь… как хозяйку дома.

– Да я и не буду много говорить, господа, – протянула княгиня, – у меня явилась только одна мысль, которую я хотела бы здесь высказать. Видите ли, я согласна с Яковом Владимировичем, что мы, люди, не можем переселяться обратно в тела зверей, так как это было бы в высшей степени обидно всем нам. Мне кажется, наоборот, что все мы за наши заслуги переселяемся постепенно из существ низших в существа высшие: из кошек в собак, из собак в лошадей, из лошадей в обезьян, а уж из обезьян в людей. Конечно, я не могу ручаться здесь за точность моих слов: возможно, что из собак души переходят, например, не в лошадей, а в коров, а потом уже в лошадок. Словом, вопрос о точном переселении душ, конечно, я не берусь разрешить, так как для этого существуют специалисты ученые, которым и книги в руки. Но я все-таки давно уже обсуждала следующий вопрос: почему, например, существуют люди богатые и люди бедные? Почему существуют горничные, которые должны делать черную работу, и существуем мы, барыни, лишенные необходимости работать? Вот, например, я – обладаю всем: слава Богу, у меня есть имения, дома, я пользуюсь уважением, сама получила образование, говорю по-французски, по-немецки и немного по-английски. И родовитостью меня Бог не обидел. А в то же время кругом встречаешь страшно нуждающихся лиц, несчастных, без роду без племени, не только не говорящих по-французски, но даже не знающих французской азбуки. Почему так? И мое искреннее убеждение, господа, заключается в том, что всё это результат переселения душ: каждая душа человека проходит через все общественные положения, если она того заслужила. Сначала она поселяется в теле какого-нибудь извозчика или сапожника; затем, если этот извозчик не пьяница, и вел себя хорошо, его душа во втором своем рождении поселяется уже в теле какого-нибудь мелкого торговца, бакалейного или галантерейного – всё равно. Это уже шаг вперед: торговцу живется в общем гораздо лучше, чем извозчику, который часто всю ночь мокнет на улице под проливным дождем. Ну, и так далее, и так далее, пока душа не доходит наконец до графов, князей и царей. Я, например, никогда не горюю, когда вижу бедного человека: ведь, наверно, и я когда-то была в его ужасном состоянии. Но, вот, благодаря моим прошлым заслугам, очевидно я и достигла того, что родилась княгиней. Может быть я в научном смысле, господа, и неправа, или противоречу взглядам ученых… Но я много по этому поводу думала раньше, да и возраст мой что-нибудь да значит во взглядах на жизнь!

Слова княгини вызвали всеобщее оживление. Многие наклонялись друг в другу и что-то шептали на ухо. Некоторые развеселились. Присутствовавшие дамы – жена артиллерийского полковника и дочь одного генерала, подруга старшей княжны, – саркастически улыбались, очевидно, обиженные тем, что по теории княгини они находились на гораздо более низкой ступени, чем обе княжны; однако, их лица становились веселее и спокойнее, по мере того, как взор их обходил всех присутствующих: действительно, им жаль было глядеть на преподавателей, курсисток и студентов, не достигших в своем переселении душ даже вообще какого-нибудь сносного положения в обществе. Между тем докладчик встал, желая возразить хозяйке дома по поводу ее мыслей.

– Хорошо, – сказал он, – предположим, что ваши слова, княгиня, справедливы; в таком случае, куда идут души людей, достигших высшего пункта земного величия? Куда, например, делись души вообще всех царей?

– А планеты? – обратился к докладчику один из преподавателей, – ведь, наши души могут переселяться и на другие планеты.

– Совершенно верно, – согласился Петр Леонидович, – это соображение очень хорошо подтверждает теорию княгини.

– Конечно, – с достоинством ответила хозяйка, – я, конечно, не так подготовлена научно, чтобы защищаться, а… но мое женское чутье подсказывает мне, что я права. Да вот, кстати, среди нас есть, кажется, астроном… Мы и попросим его сказать нам, как они, астрономы, смотрят:

есть ли жители на их звездах, или нет. Петр Леонидович… может быть вы будете любезны предложить вопрос?

Петр Леонидович поспешно кивнул головой и обратился к сидевшему рядом с курсисткой Зориной приват-доценту Кореневу:

– Николай Андреевич… Может быть Вы скажете нам несколько слов о том, как смотрит ваша наука на населенность других планет? Это было бы очень интересно знать собранию. Неправда ли, господа? – обратился Петр Леонидович к остальным гостям.

– Да, да, конечно… – раздалось несколько нерешительных голосов. Между тем, княгиня поглядела на свои часики и прошептала что-то на ухо старшей дочери, которая тотчас же вышла. Коренев смущенно встал со своего стула и, слегка покраснев, сказал:

– На этот вопрос, господа, очень трудно ответить. Есть различные мнения… – Он запнулся.

– Ну что же вы? – вполголоса заметила сидевшая рядом с Кореневым Зорина, – продолжайте!

Коренев собрался с духом и заговорил:

– Во всяком случае нет ничего невероятного в том… предположениии или в предположении того, что там, то есть на некоторых планетах, действительно находятся живые существа.

Коренев сел.

– Вот Марс, например, обитаем, – сказал кто-то из-за корзинки с цветами.

– Да, Марс по своим условиям из всех планет нашей системы более всего походит на землю, – встал снова Коренев, – можно подозревать существование жизни и на Венере… она окружена даже более густой атмосферой, чем земля. Но, кроме того, что у нас есть Марс и Венера, эти, так сказать, непосредственные соседи земли, кроме этого можно считать, что не только солнце окружено планетами, а и звезды. Например, в Персее есть одна переменная звезда… под названием Алголь, – причем один компонент этой звезды темный, а другой светящийся, как наше солнце. Вот, на темном компоненте этой звезды, кто знает, может быть, также есть жизнь… А вообще число планет у разных звезд можно предполагать бесконечно великим. И возможность жизни также… Да, это, по-моему, если только…

Коренев пробормотал последние слова про себя, покраснел и сел на место.

Нина Алексеевна Зорина наклонилась к нему и с улыбкой прошептала:

– Чего вы так стесняетесь? Ей-Богу, не стоит. Коренев криво усмехнулся и шепотом ответил:

– Да я не привык выступать, Нина Алексеевна. А в особенности перед такими идиотами, как эти.

– Скажите пожалуйста, monsieur, – обратилась к Кореневу жена полковника генерального штаба, играя лорнетом на золотой цепочке, – а нет ли жизни, например, на планете Сириус? Всегда, когда я смотрю на Сириус, мне так и кажется, что на нем должна быть жизнь. Он такой яркий, такой искристый… Я часто им любуюсь летними вечерами.

Коренев встал и, усмехаясь, ответил:

– Извините, madame, вы ошибаетесь. Во-первых, Сириус не планета, а звезда. А во-вторых, вы его не можете видеть летними вечерами: он не виден по вечерам летом.

Дама с лорнетом покраснела.

– Как странно, – обидчиво ответила она, растерянно глядя по сторонам, как бы ища помощи, – я ведь не ученая астрономка какая-нибудь, чтобы разбираться в таких пустяках. Для меня это неважно, как звать звезду: Сириус или Алкоголь какой-нибудь, – добавила она язвительно.

– Алголь, а не Алкоголь, – поправил, не вставая с места, Коренев.

– Хм! – громко кашлянул муж дамы – полковник, заерзав на месте.

– Алголь, ха-ха! – саркастически воскликнула полковница. – Как это существенно. Нет, какой он невежа, Саша! – удивленно прошептала она, обращаясь к своему мужу.

– Оставь его, – отвечал громко полковник, стараясь быть услышанным всеми, – охота связываться Бог знает с кем. Сиди спокойно.

Коренев густо покраснел. Между тем княгиня поспешно встала и громко проговорила:

– Господа, предлагаю вам сделать перерыв и отдохнуть. Прошу в столовую поужинать. Милости просим.

Она обратилась к дамам, подходя к каждой из них отдельно. Все неловко поднимались с мест, некоторые шептались между собой и подходили к хозяйке, желая проститься.

Первым подошел Коренев. Он сухо поклонился и сказал:

– Очень вам благодарен, madame, за доставленное удовольствие. Простите, мне нужно идти.

В голосе его зазвучала насмешливая нотка. Княгиня с удивлением посмотрела на него и слегка ответила на поклон. Ее сильно обидело подобное обращение: «madame» вместо «княгиня».