Под тенью вечности

– А, как же… – Безразлично ответила Ирина.

– Как чудесно, что вы наконец познакомитесь! Я рассказывала ему о тебе.

– Вот как…

– Именно так! Он потрясающий молодой человек! Лучший из всех, кого я знаю. Не обижайся, Санечка, но не будь он моим родственником, я непременно вышла бы за него. Не задумываясь!

– Ну, разумеется, – саркастично ответил Александр.

Вечером подруги еще долго беседовали о предстоящем событии. Татьяна убеждала Ирину, что той нечего бояться, и что Михаила точно нет в Москве. Подробности женского разговора мы опустим, дабы не утомлять читателя. В этом разговоре Ирина делилась своими чувствами, говорила об опустошенности и смерти души. О чем еще может говорить женщина, чье сердце в очередной растоптали? Причем растоптал один тот же человек? Она ничего не чувствовала, в сущности, лишь звенящую пустоту, которая колкими ударами разносилась по ее телу и сознанию. Будет ли она когда-нибудь счастлива? Сможет ли полюбить? Эти вопросы оставались для нее без ответа, ведь сейчас сама мысль о любви приносила ей нескончаемую боль, которая лишала всех чувств, убивала все мечты и надежды, лишала возможности дышать так, как дышалось раньше.

IV

Просторная зала, наполненная светом и вальсирующими парами, все более сужалась от наплыва гостей. Столики с угощениями были придвинуты чуть ли не вплотную к портьерам рубинового цвета, лакеи передвигались подобно прытким муравьям, удерживая при этом огромные подносы с канапе и бокалами шампанского. Вторая зала, менее просторная, предназначавшаяся для отдыха и фуршета, была занята несколькими пожилыми дамами, их компаньонками и еще парой-тройкой людей. Хозяйка принимала гостей в передней, которая была выдержана в классическом стиле, ничего не выбивалось из общей картины: античные статуи средних размеров, медные канделябры, позолоченные люстры, портреты на стенах, выкрашенных в холодный голубой оттенок.

Татьяна и Ирина уже прибыли на бал около часа назад. Они не особо охотливо с кем-либо говорили. Однако откуда ни возьмись нарисовался давний знакомый Татьяны, которому непременно понадобилось ее общество.

– Ох, поверь, дорогая, лучше поговорить с ним, чем весь вечер отгонять его от нас, – отпрашивалась она у подруги, не желая оставлять ее одну.

– Да, разумеется. Может, я сделаю открытие, но ты смело можешь общаться с кем-либо помимо меня, – съязвила Ирина.

– А я не желаю! Я вернусь очень скоро! – Сказала она тихо, целуя подругу в щеку. Развлекайся!

Ирина взяла бокал шампанского и, обернувшись, увидела свое отражение в высоком зеркале с резьбой, вмещенном в стену. Статная, изящная, бледная, но оттого еще более прекрасная; и без того тонкая талия под корсетом казалась тоньше некуда, атласные слои юбки черного платья походили на лепестки розы, бриллианты украшали ее очаровательную шею, высоко уложенные кудри делали лицо более худым, а на нем словно очерченные скульптором скулы, сомкнутые губы, глаза, полные горечи. Она еще раз окинула себя взглядом, приняла самый горделивый вид, и двинулась по направлению к лицу, которое ей было приятно видеть, попутно отвешивая реверансы и даря улыбки и приветствия знакомым.

– Оля! – Обратилась она к светловолосой миниатюрной девушке в розовом платье, которая больше походила на фарфоровую куколку, чем на живую девушку.

– Ира! – Ее большие глаза оживились.

Они долго обнимались, обменивались бессвязными комплиментами и радостными восклицаниями.

– Я слышала новости, – вдруг произнесла Ольга, еле слышно.

– Все в порядке. Оля, прошу, не смотри на меня как на побитую собаку, пол залы смотрит на меня так.

– Они еще не загрызли тебя? – Оглядела она окружающую их публику.

– Чтобы загрызть меня нужны клыки поострее, – шепотом произнесла она, и подмигнув, взяла еще один бокал, а затем удалилась.

Внезапно она увидела знакомую фигуру. Это была беременная супруга ее брата.

– Маша! Здравствуй.

Та явно смутилась, показательно поцеловала золовку и справилась о новостях.

– Не уж то ты не знаешь подробностей? – Разгоряченная шампанским, отвечала Ирина. – Мне казалось, тебе все известно.

– Я не вникала в подробности, – с равнодушием, картавя при этом, ответила невестка.

К слову, впечатление она создавала неприятное. Ирина никогда ее не любила, но терпела ради брата и пыталась оставаться с ней любезной, несмотря на постоянное желание указать ей на отсутствие в ней и грамма интеллекта.

– Мне так жаль, Ирина, – она взяла золовку за локоть, та с презрением глянула. – Тебе через многое пришлось пройти… Нужно оставаться сильной.

Ирина улыбалась и кивала.

– Тебе стоит отнестись к этому серьезно. – Марию явно обидела такая реакция.

– Андрей в городе?

– Он уехал… Ира, он поехал говорить с ним. Он узнал об этом раньше, чем письмо дошло до тебя. Михаил ему сообщил.

– О! Ха-ха! Отлично. Значит, вы оба знали о его решении?

– Было бы неправильно, если бы мы вмешались, – она боялась смотреть в огненные глаза Ирины.

– Ты, конечно, не могла не знать. Вы же с ней подруги… И что ж она? Надеется на что-то?

– Он собирается жениться на ней, – произнесла она твердо.

Еще одна пуля. Нет, десять. Полсотни. Сотня. Внутри словно что-то лопнула, но Ирина лишь улыбалась. Она была до невозможности красива и уверена в себе в эту секунду.

– Как чудесно! Передавайте мои поздравления! – Она демонстративно подняла бокал. – Здоровье молодых! – Осушила его.

– Андрей пытался… Он поехал, чтобы образумить его, чтобы повлиять. Он даже хотел стреляться…

Ирина рассмеялась.

– О, Господь милостивый, помилуй его душу! Ну кого же он пытается насмешить?

– Он отстаивал твою честь! – Мария явно была оскорблена неуважением к мужу.

– Смею напомнить: моя честь покоится мирно в могиле, вырытой вам подобным, – она стала говорить тише. – Стреляться… – Она ухмылялась. – Да у него кишка тонка! Поди раструбил по всем окрестностям, по всей Москве, чтоб знали, какой он герой, поехал убить того, кто опозорил его семью! Слава герою! – Она снова подняла бокал, который взяла с подноса. – Только вот стоит вспомнить, что Михаил – его покровитель и старинный друг, что он сделал его карьеру, что все заслуги Андрея – заслуги Михаила. Он скорее пустит пулю мне в лоб, чем упрекнет того в чем-то. Ему никогда не хватило бы смелости – я стою меньше, чем место в обществе. Вся эта напускная любовь хуже ваших умалчиваний.

Она словила взгляд, полный жалости.

– Мне жаль, – вымолвила Мария.

– Вы оба не отличаетесь честностью. Однако спасибо за попытки, – она было собралась уйти, но словно что-то вспомнив, обернулась. – Ах да, скажите той леди, чтобы не готовила свадебного наряда, он никогда не будет чей-то. Никогда.

Она ощущала на себе взгляды, но даже не думала сдаваться им. Это было бы слишком просто. К тому же, она никогда не опускалась до удовлетворения чьих-то намерений в отношении себя. Допустить, чтобы эти ничтожества выиграли? Ни за что.

В какой-то момент возле нее оказался ее хозяин вечера, который умолял подарить ему танец. Она широко улыбнулась и приняла предложение. В это время в зале стало на одного гостя больше. В комнату, в которой полагалось общаться за яствами вошел молодой человек, и все взгляды моментально впились в него. Горделивой, но при этом небрежной походкой он прошагал по направлению к общему столу. Высокий, с военной выправкой, с некоторой задумчивостью во взгляде, в котором не было и малейшего намека на сомнение. Была такая уверенность и естественность в его движениях, которая обычно не присуща молодым людям его возраста (на вид ему было не больше двадцати двух). Китель сидел на нем, как влитой, словно сшит на его теле. Он поприветствовал присутствующих, и его голос, такой ровный и бархатистый, разнесся по зале. Большой, мужественной кистью он потянулся за бокалом и быстрыми глотками осушил его. Дама, сидевшая рядом с ним, не упустила возможности разглядеть обаятельного юнкера. Смугловатая кожа, выразительные черты лица: немного вздернутый нос, пухлые губы, которые он так очаровательно поджимал всякий раз, когда заканчивал говорить, и совершенно одурманивающая улыбка. Он повернулся к этой даме, чтобы предложить шампанского, и она сумела заглянуть в его умные, искрящиеся зеленью глаза. В секунду, когда она захотела заговорить с привлекательным военным, к тому подбежала другая дама и принялась восторженно его приветствовать и покрывать лицо поцелуями, затем схватила его за руку и увела в залу, где кружились танцующие пары.