Под защитой камня

— А ты думаешь, что справишься с ним одна? Может, мне лучше сходить с тобой? — очень озабоченно спросил он.

— Нет, я думаю, все не так плохо. Уверена, с ним все будет в порядке. Мне просто нужно убедиться в этом. Иди спокойно, я не задержусь долго, — сказала она.

Джондалар кивнул, закончил чистить зубы и сполоснул рот. Потом он допил остатки и улыбнулся.

— После твоего настоя у меня всегда улучшается настроение, — сказал он.

— Просто он освежает рот и помогает взбодриться по утрам, — сказала Эйла. Встретившись с Джондаларом, она быстро переняла его утренние привычки и начала готовить такой настой и зубные веточки почти каждое утро. — Особенно я заметила это, когда у меня были утренние недомогания.

— А они все еще беспокоят тебя? — спросил он.

— Нет, они прошли, но зато у меня начал расти живот, — сказала она.

Он улыбнулся.

— Мне нравится его округлая форма, — сказал он и, обняв Эйлу за плечи, погладил рукой ее живот. — А особенно нравится то, что в нем.

Она тоже улыбнулась ему.

— И мне очень нравится, — сказала она. Он нежно поцеловал ее.

— Во время наших странствий мы могли делить Дары Радости, когда захотим, и сейчас мне очень не хватает такой свободы. Теперь мы почти постоянно чем-то заняты и уже не так свободны в своих желаниях. — Он уткнулся носом в ее шею, прикоснулся к упругой груди и вновь поцеловал Эйлу. — По-моему, с разметкой поля для метания дротиков вполне можно повременить, — добавил он хрипловатым голосом.

— Нет, тебе пора заняться им, — со смехом сказала она. — Но если ты очень хочешь задержаться…

— Нет, ты права, но потом мы с тобой обязательно уединимся…

Джондалар направился в сторону главного лагеря, а Эйла зашла обратно в дом. Вскоре она вышла, захватив с собой заплечную сумку с дротиками и копьеметалкой, в которую положила еще несколько полезных вещей. Призывно свистнув Волку, она отправилась к ручью. Обе лошади давно почувствовали ее приближение и стояли, вытянув шеи ей навстречу, насколько позволяли веревки, ограничивающие их передвижения. Эйла заметила, что веревки слегка запутались в кустах. Кроме того, их уже обвивали длинные травянистые стебли. В привязи Уинни запутались сухие ветки, а Удалец умудрился выдернуть из земли живой кустарник с корнями и листвой. Надо бы все-таки построить для них загон.

Эйла сняла с них недоуздки и предоставила им временную свободу. Глаз Удальца еще был слегка воспаленным, но в остальном все было в порядке. Обмениваясь приветствиями, Удалец и Волк потерлись носами, а потом Удалец, обрадованный полученной свободой, начал носиться по большому кругу, а Волк тут же устремился за ним. Эйла расчесывала ворсянкой Уинни, но временами поглядывала на устроенные на лугу скачки. Как только Волк почти догонял Удальца, молодой жеребец слегка замедлял бег, пропуская преследователя вперед, и потом сам мчался за ним. Когда они завершали полный круг, Волк, в свою очередь, замедлял бег, пропуская Удальца вперед.

Сначала Эйла подумала, что ей лишь показалось, что они делают так специально, но, продолжив наблюдение, вскоре убедилась, что они играют друг с другом, и эта игра доставляет удовольствие им обоим. Молодые животные были полны жизненной силы, и им очень нравилось играть в догонялки. Эйла с улыбкой покачала головой, жалея, что Джондалар сейчас не может вместе с ней порадоваться, глядя на эти звериные забавы. Продолжая чистку Уинни, она заметила, что беременность кобылы тоже начинала проявляться, но, видимо, совсем не беспокоила ее.

Закончив с кобылой, она увидела, что Удалец уже спокойно пощипывает траву, а Волк исчез из поля зрения. Видимо, отправился на очередную разведку. Она издала особый свист, которым Джондалар обычно подзывал жеребца. Он поднял голову и направился к ней. Он уже почти добежал до нее, когда послышался другой точно такой же свист. Они оба удивленно оглянулись. Эйла подумала, что, должно быть, Джондалар почему-то решил присоединиться к ним, но увидела приближающегося мальчика.

Она впервые видела его и не могла понять, что ему нужно и почему он издал такой же свист. На вид пареньку можно дать лет девять или десять, и одна рука у него, видимо, была покалечена. Этот мальчик напомнил ей Креба, которому в детстве отрезали руку по локоть, и она сразу же почувствовала к нему симпатию.

— Это ты свистел?

— Да.

— Зачем ты свистел так же, как я? — спросила Эйла.

— Я никогда не слышал такого свиста. Мне хотелось узнать, получится ли он у меня, — сказал он.

— Получилось, — заметила она. — Ты кого-то ищешь?

— В общем, нет, — сказал он.

— Тогда что же ты здесь делаешь?

— Я просто пришел посмотреть. Мне сказали, что у ручья видели лошадей, но я не знал, что одна из Пещер разбила поблизости лагерь. Об этом мне не говорили. Все стоянки в основном находятся по берегам Среднего ручья, — сказал он.

— Мы прибыли совсем недавно. А ты уже давно здесь?

— Я здесь родился.

— А-а, значит, ты из Девятнадцатой Пещеры.

— Да. А почему ты так смешно произносишь слова?

— Я родилась в другом месте. Очень далеко отсюда. Раньше я жила на Львиной стоянке племени Мамутои, а теперь стала Эйлой из Девятой Пещеры Зеландонии, — сказала она, делая шаг ему навстречу и протягивая руки для ритуального знакомства.

Он слегка смутился, поскольку не мог до конца вытянуть вперед свою частично парализованную руку. Эйла подошла чуть ближе и взяла обе его руки, словно они обе были в полном порядке, но заметила, что последние два пальца короткой, недоразвитой руки срослись вместе. Продолжая удерживать его руки, она ободряюще улыбнулась.

Наконец, словно опомнившись, мальчик сказал:

— Я Ланидар из Девятнадцатой Пещеры Зеландонии. — Он хотел ограничиться этим, но потом, осмелев, добавил: — Девятнадцатая Пещера рада видеть тебя на Летнем Сходе, Эйла из Девятой Пещеры Зеландонии.

— А ты здорово свистишь. Тебе удалось очень верно повторить мой свист. Тебе нравится такое занятие? — спросила она, отпуская его руки.

— Наверное, да.

— Можно я попрошу тебя не свистеть так больше? — спросила она.

— Почему? — спросил он.

— Таким свистом я обычно подзываю Удальца, а чужой свист может смутить его, — пояснила Эйла. — Если тебе нравится свистеть, то я могу научить тебя другим видам свиста.

— Каким?

Оглядевшись вокруг, Эйла заметила на ближайшем дереве синичку-гаичку, чирикавшую свою песенку. Послушав немного, она повторила ее песню свистом. Мальчик выглядел потрясенным, а птица на мгновение умолкла, но вновь зачирикала. Эйла вновь повторила птичью песню. Черноголовая птаха, поглядывая вокруг, опять ответила ей.

— Как же это у тебя так здорово получается? — заинтригованно спросил мальчик.

— Я научу тебя, если хочешь. У тебя явно есть способности, ты сможешь научиться подражать птичьим голосам, — сказала она.

— А ты умеешь подражать и другим птицам? — спросил он.

— Да.

— Каким?

— Любым, каким угодно.

— А можешь изобразить лугового жаворонка?

На мгновение, закрыв глаза, Эйла издала заливистые трели, неотличимые от тех, что поет жаворонок, паря в небесной вышине и ныряя в воздушные волны.