Под жарким солнцем
Шрифт:
— А как вы ее назвали? — спросил Моисей.
— Так же, как вы ее называли, — Лован.
— В какой-то книжке я читал рассказ о лошади, которую тоже звали Лован, — сообщил Моисей, — она была очень сильной и смирной, и благодаря ей хозяин разбогател… Может быть, и этот Лован окажется таким, как та лошадь…
— Вашими устами да мед пить, — отозвалась Зельда. — Скорее бы выбиться из нужды и начать по-человечески жить.
— Я слыхал, что у извозчиков скоро будет много работы, — сказал Моисей.
— А что? Прибавится поездов? Пассажиров будет больше.
— Да нет.
— А что же? — интересовался Авраам.
— Говорят, вот-вот
— Этих бедняков из подвалов я готов перевозить даром, — сказал Авраам, — только была бы здорова моя кормилица.
— Надо, чтобы мы все были здоровы, — добавил Моисей.
Он приложил ладони ко лбу и тихо запел:
Чтобы быть живой-здоровой, Ты, хозяюшка, должна Всем налить нам по здоровой Чарочке вина*. [3]3
Все стихи, отмеченные звездочкой (*), даны в переводе Н. Гребнева.
Моисей затянул известную песню извозчиков «Выезжаю я в ночку темную…».
Но! Вперед лошадки… Хоть наш путь негладкий И повсюду тьма, Тешусь мыслью сладкой: По пути корчма*.Авраам, Зельда и дети подпевали ему. Вдруг из угла, где сидели дети, кто-то затянул новую песню:
Отречемся от старого мира!По-своему переделав новую песню, Моисей Кимблак громко запел:
Ай, ай, ай, еще раз, отречемся от старого мира! От-ре-чем-ся!Все в доме подхватили:
Ай, ай, ай, отречемся от старого мира!В городе прошел слух о том, что кайзеровское войско собирается покинуть город.
— Перед уходом они могут прихватить с собой наших лошадей, — высказал предположение Моисей Кимблак.
— А что вы думаете? Постесняются?.. — подхватил Пиня Егес. — Разве вы не видите, что день и ночь к вокзалу тянутся подводы и арбы, груженные хлебом, фуражом, вагоны загружаются лошадьми, коровами, свиньями, птицей, грабят наше добро…
Извозчики, у которых были хорошие лошади и дорогой красивый выезд, избегали показываться в городе.
«Моя лошадь не такая уж видная, — думал Авраам, — немцы на нее не позарятся». Он продолжал свободно разъезжать на своих дрожках в поисках заработка. Извозчиков стало меньше, и ему чаще, чем раньше, попадались пассажиры.
Внезапным ударом красные почти без боя захватили город. Отступая в панике, немцы бросали вооружение, обозы, эшелоны с награбленным добром.
В это предрассветное утро Авраам, по обыкновению, приехал на вокзал — авось придет какой-нибудь поезд. Но неожиданно увидел красные войска. Не веря своим глазам, он начал кричать:
— Наши, наши пришли!
И погнал
лошадь обратно, чтобы скорее сообщить эту радостную весть дома.Прошел день, второй, жизнь в городе начала налаживаться, но пока поезда не прибывали, и никто не знал, когда они появятся.
На третий день Авраам встретил на привокзальной площади Моисея Кимблака.
— Ну, я же говорил, что скоро появятся наши… — улыбаясь сказал Моисей. — Пока поезда пойдут, надо кое-как перебиться. Поезжайте в город, может, кого-нибудь подвезете…
Чтобы сократить путь, Авраам с большой привокзальной улицы свернул в закоулок, который вел к базару.
Вдоль базара тянулись ряды лавок, палаток с потемневшими от времени вывесками, на которых были намалеваны сапоги, шапки, замки, яблоки, груши, кочаны капусты, свекла… На дверях лавок и мастерских висели заржавевшие замки. Чем ближе к базару, тем отчетливее доносился шум и гам.
Слепые нищие играли на гармошках, пели грустные песни и просили милостыню. Шарманщики с попугаями и гадалки дурачили народ, обещая всякие блага. Продавцы любыми способами расхваливали свои товары. В шуме отчетливо доносилось чье-то пение:
Все почти задаром, Подходи, плати. Такого базара В мире не найти*.Авраам остановился в сторонке и стал следить за толпой — может, кто-нибудь подойдет и попросит что-нибудь отвезти. Вдруг раздались крики, визг, прогремели один за другим выстрелы. На базаре поднялась паника.
— Что случилось? Куда это все бегут? — пытался Авраам разузнать у бегущих мимо него людей.
— Не видите? — указал один из них в сторону базара.
Суматоха усилилась. Авраам стоял ошеломленный, не знал, что делать.
— Удирайте! Что вы стоите? Чего ждете? — подбежал к нему высокий человек в фетровой шляпе. — Убегайте! Налетела банда. Они убрали охрану и убивают каждого, кто попадается на их пути. Пока подойдут наши, они могут черт знает что натворить…
Авраам хлестнул лошадь. Но, когда он добрался до дома, уже и на их улице гремели выстрелы. Тут и там слышен был звон разбиваемых стекол, пух и перья из разорванных подушек носились в воздухе, словно пушистый снег.
Зельда металась по двору в поисках надежного убежища для детей.
— Быстрее распрягай лошадь и поставь на место! Ты слышишь, что творится? — сказала Зельда. — Боже мой, что же это за напасть на нашу голову! Эти головорезы могут в любую минуту ворваться в наш дом.
— Они могут, упаси боже, нашу лошадь забрать… Куда бы ее спрятать? — заволновался Авраам.
— Зачем им твоя лошадь? О чем ты думаешь, ведь наша жизнь на волоске…
С той стороны, где жил Моисей Кимблак, послышалась стрельба, донесся душераздирающий крик.
— Боже мой, убийцы совсем близко. Что ты мечешься, Авраам?! Прячься скорее! — закричала Зельда и толкнула его к погребу.
С жалобным плачем прибежал сын Моисея Кимблака — Иоська.
— Ой, ой, папу убили… Они хотели забрать лошадь, а он не отдавал, и они…
— Папу убили? Когда?.. — дрожащим голосом переспросила Зельда. — Какой ужас… Скорее идите в погреб! — Она схватила Иоську за руку и потащила за собой.
Крик и плач, доносившийся от дома Моисея Кимблака, все усиливался. Зельда хотела побежать туда, но вспомнила, что затолкала детей в яму и так накрыла их, что они могут задохнуться.