Под знаком черного феникса

Эта пьянка, на Хэллоуин… На Хэллоуин я спряталась с Роном в Выручай-комнате и целовалась до одури. Как же я могла напиться с Симусом? Это все неправильно!

Гермиона встряхнула головой. Откуда приходили эти противоречивые воспоминания? Оба ощущались настоящими, но лишь одно из них могло быть верным. Они же не могут быть вместе? Или? Может быть, ты сошла с ума?

– Гермиона.

Мягкий голос вырвал ее из круговорота панических мыслей и воспоминаний. Она открыла глаза и посмотрела.

– Гарри!
– И внезапно все прошедшие события вернулись в ее сознание.

Воспоминания принадлежали Гарри. Объятая ужасом, она далеко отбросила воспоминания о пьянке с Симусом и другие, которые только казались ее личными. Она задвинула их в самый дальний уголок сознания, заперла на тысячи замков и заблокировала всеми доступными ей заклинаниями.

Затем она попыталась успокоиться.

– Как ты себя чувствуешь?
– заботливо спросил Гарри. Он хотел узнать, как обстоит дело с ее умственными способностями, но побоялся услышать неприятную правду.

– У меня болит голова и спина.

Он тихо рассмеялся.
– Спина? Не удивительно. Ты спала почти неделю, а мы даже не могли трогать себя. Ты так судорожно реагировала на любое прикосновение, что мы боялись повредить тебе. Головная боль тоже вполне предсказуема. За неделю твой рассудок должен был много осознать, не мудрено, что после интенсивной работы пришла и интенсивная боль.

Гермиона обдумала это высказывание и признала его вполне возможным. Она лишь урывками вспоминала все, что произошло после заклинания Гарри, и хаос, господствующий в ее рассудке.

Она не понимала Гарри и предавала его день за днем, поступок за поступком. Только его воспоминания показали ей жестокую правду: непосильный труд, унижения и исступленную веру в любовь для Гарри. Просто Гарри, мальчика с растрепанными волосами.

Гермиона, что ты помнишь?
– Гарри мягко отвел с ее лба прядь волос.

– Все, - просто ответила она.
– Все, что ты или я когда-нибудь испытали.

Гарри заглянул ей в глаза и слабо улыбнулся.
– Ты справилась. Я так рад! Я рад, что правильно оценивал тебя.

Один долгий миг Гермиона была потрясена. Он хотел, чтобы она выжила и не потеряла разум? Она не ожидала этого. Но ты должна была верить в это, спокойно возразил голос из дальнего уголка сознания. Могла ли она понять это? Могла ли она понять себя?

Неосознанно она открыла замки, выпуская воспоминания Гарри на волю. И внезапно все стало просто и понятно. Гарри по-прежнему любил ее. Любил и беспокоился. Он надеялся, что она перенесет заклинание, но страшно боялся за ее рассудок.

Он должен был остаться равнодушным к ее страданиям, но он не монстр и не безумец. Он такой же человек, как и другие. Его человечность не замерзла и не умерла под гнетом обид и ненависти, а только стала намного сильнее. Пылающая сила любви к Драко стала спасением и для рассудка Гермионы.

Убийства, в которых его обвиняли, были не на его совести. Этих людей убили те, кто воспитывал из Гарри бессердечный смертельно-опасный механизм. Он поступал так, лишь спасая свою жизнь. Кто может обвинять его за это? Не она.

Гарри виновато смотрел на нее из-под длинных ресниц.
– Сможешь ли ты простить меня, Гермиона?

Она не ожидала и этого. И опять была потрясена. Еще неделю назад ярость и жажда мести заставили его рискнуть ее рассудком… только для того, чтобы ты поняла его… а сейчас он просит прощения. Прощения за ее вину.

– Здесь, Гарри, только один должен просить прощения. И это не ты. Но я не могу не признать, что ты огромная скотина.

Гарри печально вздохнул. Гермиона оглядела его понурую фигуру и ухмыльнулась.
– Когда я прислушиваюсь к твоим мыслям, то у меня возникает нестерпимое желание убить меня. Ты жил с этой жаждой. И в этом виновата я. Вот я и прошу у тебя прощения.

– О, а я и не смотрел на это с такой точки зрения…

– Но это не значит, что я прощу тебе манипуляции с моим сознанием.
– Она возмущенно вскинула голову и зашипела от боли.
– Хотя, все эти знания… они могут стать достаточной платой за перенесенные страдания.

Гарри открыл рот от удивления.
– Знания?

Гермиона засмеялась, кривясь от головной боли.
– Ты случайно перекачал в меня все твои воспоминания. Мне может не хватать силы, но знаний у меня столько же, сколько и у тебя.

– Типичная Гермиона, - Гарри рассмеялся вместе с ней.
– Вероятно, теперь мне стоит опасаться твоей мести.

– Ой нет, вредить тебе для меня все равно, что подсыпать яд в собственную тарелку. Ведь теперь ты это я, а я это ты.

Гермиона протянула руку к стакану с водой, стоящему на столике у кровати. Рукав ее рубашки задрался, и она взвизгнула.
– Что это?
– На ее руке ярко горел черный феникс.
– Я теперь одна из вас?

– И я так рад, Гермиона…

– Я бы сказал, что даже слишком, - донесся от двери веселый голос.
– Мне можно начинать ревновать?
– Драко стоял в дверном проеме с подносом в руках и улыбался.

– Знаешь Грейнджер, ты была номер два в списке его крестового похода мести. А теперь тебя придется вычеркнуть. А я должен научиться называть тебя по имени.
– Драко театрально вздохнул и опустил поднос на кровать.
– Нам с Гарри кофе, а тебе молоко. Теплое. Вот так я пытаю неугодных мне людей.

Гарри фыркнул в чашку и закашлялся.

– А как вы договоритесь насчет Уизела? Я имею в виду Рона.
– Драко серьезно взглянул на Гермиону.

– Хороший вопрос, - теперь Гарри внимательно всматривался в кофе, как будто ища ответ на дне чашки.

Гермиона печально улыбнулась.
– Я понимаю твои чувства, Гарри, и не против, если ты накажешь Рона. Я люблю его, но знаю, что ему нужен наглядный урок. Может тогда поймет и он. Тем более, что ничего особенно плохого с ним не случится. Дурсли жестоки, но они не убьют его. И я надеюсь, что он закончит свое наказание в состоянии еще пригодном для использования мной.

– Гарри, - Драко обеспокоено повернулся к мужу, попутно отнимая у него пустую чашку, - она была всегда такой ядовитой, или это пробиваются грани твоего мерзкого характера?

– Эй!
– Гарри отвесил Драко легкий подзатыльник.
– Я не мерзкий! Я добрый и хороший. Ты сам это говорил.

Гермиона согласно закивала головой, но ее глаза уже слипались.
– Что было в молоке?
– Заплетающимся языком поинтересовалась она, с трудом борясь с сонливостью.

– Снотворное и зелье от головной боли. Проснешься здоровой.
– Драко склонился к ней и поправил одеяло.
– Спи спокойно.