Подари мне другую жизнь

Вера покачала головой, отмечая, что ничего-то и не изменилось с тех пор, как она покинула дом в восемнадцать лет. Сложное было время… Она закончила школу, которую терпеть не могла всем своим сердцем, свобода призывала бежать быстрее из родного гнездышка, подальше от всех этих знакомых лиц. Так она и оказалась в Москве.

— Что за ерунда? — нахмурилась Вера, видя, что пылесос не тянул пыль. — Мам, так он не пылесосит совсем!

— Господи, этот пылесос, — пробормотала мама, передавая Вере фильтр. — Надо вечно фильтры менять, вытряхивать его, чистить насадки. Твой папа знает, на чем экономить деньги.

В итоге ковер пришлось чистить Ванишем и щеткой. Хорошо, что у них кота не было. Мама просила ее прекратить горбиться над ковром, все же не для этого она приехала в гости, не чтобы быть Золушкой. Но Вере нравилось быть приобщенной к труду. Как еще можно почувствовать себя живым? Только занимаясь чем-то.

Сообщение! Она же не ответила на сообщение Стаса! Подскочив с ковра, Вера взяла мокрыми руками телефон и начала судорожно строчить ответ. А то еще подумает, что она проигнорировала его, а значит, не хочет идти в кино…

«Хорошо! Не буду притворяться рыбой, память у меня не такая короткая. Я помню. Удачной подготовки к Новому году, Стас!»

Нет, лучше не называть его по имени. Это было интимно. Девушка стерла его имя и просто поставила улыбающийся смайлик. Так лучше. Боже, и зачем она согласилась? Но ведь это просто кино. Он не предлагал ей встречаться, и вряд ли предложит. Странно, что такой мужчина вообще хочет с ней говорить. Он, что, не заметил ее некрасивого лица? Или ее тощей, ставшей еще больше угловатой из-за болезни фигуры?

— Так, все, оставляем ковер в том состоянии, в котором он находится, и идем на поиски новогоднего пропитания. Магазины уже ломятся от очередей.

— Я думала, ты, как всегда, заранее все купила. Нет?

— Почти все. Надо еще по мелочи докупить. Будем делать твои любимые пряники?

— Конечно, мамуль! — у Веры даже глаза загорелись.

Она обожала мамину еду, а праздничную особенно. Дома в Москве она почти не готовила. Зачем переводить деньги на продукты, если ее вечно тошнит, и кусок в горло не лезет? В основном, Вера ела фрукты и овощи, да пила витаминизированный чай… Противное пюре из шпината было ее самым «любимым» блюдом. Зато оно насыщено фолиевой кислотой, белками, каротином и разными витаминами. Больше ее организму было не на что рассчитывать.

— Тогда нужно купить все необходимое для глазури и одну банку кукурузы на папин любимый салат, — произнесла мама и, взяв Веру под руку, направилась из комнаты.

Они обошли все магазины и накупили кучу еды. Вера почувствовала себя наконец-то в своей тарелке. Она никогда не любила Новый год и праздники, в принципе. Никогда не веселилась, встречая их. И все эти походы по магазинам в школе ее бесили. Мама раньше целый день готовила, а она даже не помогала. Готовить Вера не особо умела, да и нужды не было. Сама она всегда перебивалась каким-нибудь куском всухомятку и вообще была непритязательна в выборе еды, и в выборе всего остального тоже.

— Мам, так что там с папиным новым «бизнесом»? — поинтересовалась Вера, рассматривая цветную мишуру. — Что на этот раз?

— Доченька, ты будешь удивлена. Твой отец превзошел сам себя — купил дорогущий инструмент из-за границы, чтобы машины чинить. Теперь ищет заказы…

— И сколько стоит этот инструмент?

— Сто пятьдесят тысяч, — выговорила Валентина Игоревна, про себя вздрагивая от мысли о том, сколько времени им придется выплачивать кредит.

— Сколько?! Ну ничего себе, дела. Ладно, он теплицы ставил на заказ, подушки и одеяла продавал, таксовал… Но за такие деньги купить аппарат, которым он даже, не факт, что умеет пользоваться?

— Да, Верочка, вот так. Ничего, тебя мы отучили, больше деньги тратить нам не на кого. Будем — на папины сумасшедшие идеи, — добродушно улыбнулась женщина.

Женщины выбрали несколько новогодних украшений для дома, мишуру, гирлянду на елку, и, рассчитавшись, вышли. Вера вдохнула свежий декабрьский воздух, и губы дрогнули в легкой улыбке. Последний день декабря и этого года. Сколько же ей останется в новом году?..

— О чем задумалась? — прервала ее грустные подсчеты мама.

— Думаю, почему ты папе так и не скажешь никак, что пора уже прекращать заниматься ерундой, от которой никакой прибыли.

— Я все хотела, а потом поняла: пусть он, на старости лет, порадуется. Просит душа теплицы ставить — пусть ставит. Жили мы всегда не очень богато, многое позволить себе не могли. Еще я его буду на пенсии учить жить и попрекать. Выплатим уж кредиты до глубокой-то старости, и ладно. Главное, чтобы ты, Верочка, наше самое главное достижение в этой жизни, устроилась и была счастлива. А о нас не думай много.

Вера опустила глаза, опасаясь смотреть на мать. Она так и не рассказала родителям о своей болезни. Просила у них деньги якобы на личные нужды, а сама тратила на лечение, но не набралась смелости все им рассказать. Зачем их расстраивать? Она и так была не самой лучшей дочерью…

— Как же мне не думать о вас, мамуль? Кроме вас у меня никого нет, — сказала она дрогнувшим голосом, проклиная себя за излишнюю эмоциональность, и открыла дверь подъезда, пропуская вперед маму.

— Когда ты уже нас порадуешь мужем и внучками? А, Веруня? — обратилась к ней мама, ставя пакеты на пол и снимая шапку, с который посыпался снег. — Ух, намело на голову.

— Я… я не знаю, когда, мам.

Девушка наклонилась совсем близко к пакетам, и слезинка потерялась в где-то в груде покупок. Быстро подхватив пакеты, Вера прошла в кухню, пряча глаза. Ей нужно было уйти из дома на некоторое время. Это испытание оказалось гораздо сложнее, чем она предполагала в начале.

— Мам, я схожу прогуляться сейчас? Или помощь нужна?

— Нет, дорогая, иди. Холодец готов, оливье тоже, курица с картошкой ждут своего часа. И другие блюда также в стадии завершения. Иди, вспомни, хоть, как родной город выглядит.

— Пойду, Ромку навещу…

— А Ромы нет, Верочка. Он же служит в Севастополе теперь.

— И даже не приехал на Новый год к нам? — неприятно удивилась Вера.

— Вижу, вы с ним давно не общались. Он девушку нашел, говорит, жениться хочет. Думаю, у него теперь есть семья, — объяснила Валентина Игоревна, будучи счастливой за этого мальчика.

— Понятно… Ладно, я пошла. Вернусь часам к шести. Как раз на первом закончится «Ирония судьбы» и начнется концерт.

— Пока, Верочка!

Вера спустилась по лестнице, не замечая ступенек и больше не сдерживая слез. Не было сил… Совсем. Она побежала в сторону школы, в которой когда-то училась. Почему туда Вера и сама не знала. Плюхнувшись на колесо на спортивной площадке, девушка заплакала. А снег кружил вокруг, демонстрируя свое равнодушие к ее горю. Зима сменит зиму, снег так и будет кружить, а она — нет, она больше не встретит зиму…