Подари мне вечность

– Ты любишь меня? – глядя ей в глаза, спросил он. Мэл опешила. Что? Что он сказал? В ее голову словно перестал поступать кислород. Ей нужен был воздух, пространство, которое она не могла получить. Он смотрел на нее гипнотически, принуждая дать честный ответ – она знала, что не нужно говорить того, что она думает на самом деле, но ответ будто бы сам вырвался из ее рта, и она не успела его удержать:

– Нет.

И все рухнуло. Дружелюбная мишура соскользнула с лица Джуда, как тающий лед. Глаза его стали вдруг пусты и безжалостны, как зимнее небо. За ними не было никого, кто услышал бы ее. Мэл очнулась от гипноза, и только тогда поняла, что сказала.

Его губы изогнулись в презрительной усмешке. Он отошел от нее обратно к окну. В голове Мэл метались беспорядочные мысли, она не знала, что сказать ему, как оправдаться! Нужно сделать что-то, иначе он просто сойдет с ума от ярости.

Мэл услышала тихое постукивание. Оно жутко напомнило ей тот раз, когда она находилась в своем доме, а кто-то чужой ломился в ее двери. Боже, неужели…

– Да, это был я.

Девушка застыла от этого известия. Так значит тот странный маньяк, оставлявший окровавленные розы на ее пороге и рвавшийся в ее двери – Джуд? Нет! Этого не может быть…он не мог так поступить с ней.

– Хотел проверить, насколько ты бесстрашна, - саркастически заметил он, прочитав ее мысли, но все еще не оборачиваясь. Мэл поняла, что все это время видела лишь маску, за которой скрывался настоящий монстр. Маньяк, преследующий и запугивающий ее. Псих, желающий ее смерти.

– Ты не умрешь, - снова сказал он, - Как она.

– О чем ты?

Джуд тихо засмеялся, а затем, наконец, повернулся к девушке лицом. На нем действительно больше не отражалась та сочувственная маска, маска любви и понимания. Все это было маскарадом. Хорошо спланированной ложью.

Мэл уткнулась спиной в стену, ближе к двери, и застыла. Она не хотела его злить, но, похоже, он уже был зол, как дьявол.

«Почему это как? Он и есть дьявол»

– О Елизавете Вернэ, конечно. Ты ведь слышала о ней, не так ли? Знаешь, она была такой милой, забавной, очаровательной…- его холодный взгляд упал на Мэл, - и лживой. Как и ты.

Мэл боялась дышать. Что, если он решит, что и она не достойна жить? Что, если он передумает и убьет ее прямо здесь?

– Я так любил ее…до безумия! Она сводила меня с ума!
– говорил он будто сам с собой, - И…лгала мне. Как и ты.

– Джуд…

– Скажи-ка мне, - продолжал он, не обращая внимания на Мэл, - Чем он лучше меня? Этот Скрим…мерзкая надоедливая муха! Постоянно мешает мне жить спокойно!

Мэл молчала. Она понимала, что бежать ей некуда. Джуд все равно догонит ее. Сердце стучалось в грудную клетку, будто умоляя выпустить его наружу. Она продолжала молча стоять у стены.

– Ну? – по-деловому осведомился Джуд, подходя к ней ближе, - Ответь мне. Просвети меня, принцесса. Чем Скрим лучше меня? Он ведь такой же убийца, как и я, так? Он также пьет человеческую кровь…

Джуд подошел совсем близко, и теперь их лица находились в паре дюймов друг от друга. Он дышал ей прямо в губы.

– Почему она выбрала его, а не меня? Почему ты выбираешь его?! – завопил он, ударяя кулаком в стену. И еще одно воспоминание – вмятина в стене коридора дома Скримов. Словно она сама видела этот момент. Замерев, Мэл закрыла глаза. Она не хотела смотреть на него. Не теперь, когда он превратился в зверя, которым, как оказалось, всегда и был.

– Я его не выбирала… - прошептала она. Джуд схватил ее лицо в ладони, как прежде, когда они занимались любовью, а затем шепнул ей в губы:

– Не лги мне, Лиззи…

Мэл продолжала стоять с закрытыми глазами, но отчетливо слышала, как он назвал ее именем той девушки из его прошлого. Он бредил, и теперь Мэл боялась его по-настоящему.

– Смотри на меня.

Мэл подчинилась. Его холодные глаза смотрели на нее в упор, и она видела в них невыплаканные слезы. Ему было больно от чего-то, возможно, от того, что он сделал.

 - Джуд…что ты сделал? – спросила Мэл с дрожью в голосе, хотя уже знала ответ. Но она хотела услышать это от него. Признание.

 Вампир вздохнул и, отстранившись от нее, отошел обратно к кровати и присел на край. Затем обхватил светловолосую голову руками, мученически вздохнул и заговорил:

– В тот злополучный вечер я проследил за Елизаветой. Она возвращалась домой из театра. Я шел за ней прямо до ее дома. Она вошла, пожелала матушке доброй ночи и поднялась наверх, в свою спальню…- Джуд говорил очень тихо, старательно разглядывая свои руки, - Затем позвала служанку, чтобы та помогла ей раздеться и принять ванну. Когда служанка ушла, она собралась уже ложиться спать…и я постучал в ее окно. Она открыла мне…

Сон был не просто сном, а предупреждением, и тогда, когда она видела во сне собаку, она предупреждала ее об опасности. Но не в лице Хэлла, как она думала раньше, а в лице Джуда. Он был тем самым смертоносным неприятелем, способным разрушить ее жизнь…

– Ты убил ее… - произнесла Мэл и начала потихоньку пятится к двери, пока он не смотрел на нее. Джуд закрыл лицо руками, а затем рассмеялся. Холодно, резко. Мстительно.

Как настоящий психопат.

– Да, - ответил он, пожимая плечами. В его движениях, позе, или взгляде больше не было печали. Он был похож на ту самую собаку с желтыми глазами. Готовый нападать. – Это я убил Елизавету Вернэ.

Мэл в ужасе бросилась к двери, но не успела. Джуд схватил ее и следующим, что она увидела, была непроглядная, пугающая темнота.

Глава пятнадцатая Зло номер один

— Прости, принцесса. Не вышло у нас с тобой красивой сказки со счастливым концом, — проговорил Джуд, нависая надо мной. Я лежала на кровати. Мои руки и ноги были привязаны веревками к ножкам кровати, и пошевелиться я практически не могла. Джуд улыбался, пристально глядя мне в глаза.

Я предприняла последнюю отчаянную попытку высвободиться из веревок, но, увы, безрезультатно. Мои руки бессильно упали. Не буквально, конечно.

Джуд наклонился так близко, что наши губы почти соприкасались.

– Я тебя ненавижу…- прошипела я как можно злее. И на этот самый момент я действительно чувствовала то, что говорила. Он врал мне все это время, притворяясь хорошим парнем! А я, круглая дура, повелась на это.

Он рассмеялся и схватил меня за горло так, что пальцы его сомкнулись.