Подари мне второй шанс

Чезаре попросил Карлу рассказать немного о себе, задавая не слишком мало вопросов, чтобы не казаться равнодушным, но и не так много, чтобы Карла посчитала это назойливостью. Он уже знал, кто она такая, однако это ее не удивило. Она ведь тоже знала, кем был он, хотя до сегодняшнего дня они не встречались.

В небольшом, чрезвычайно престижном ресторане, куда Чезаре привез Карлу, ему незамедлительно предоставили лучший столик и обслуживали безукоризненно.

Граф кивнул нескольким знакомым, а на появление с ним Карлы некоторые из женщин отреагировали лишь поднятием бровей и многозначительными взглядами, но не более того.

Вторую плоскость их беседы иначе как обольщением назвать было нельзя. Обмен взглядами, полуулыбка на его чувственных губах, каждый жест руки с длинными, аристократическими пальцами…

Наконец Чезаре, сложив салфетку, положил ее на стол, давая понять, что ужин закончен, и они с Карлой направились к выходу из ресторана.

Когда машина остановилась возле ее дома, Чезаре, заглушив двигатель, повернулся к девушке с загадочным выражением лица, заметным даже при неярком уличном освещении.

– Благодарю вас за восхитительный вечер, – очень вежливо сказала Карла, вдруг осознав, что говорит по-английски. Впрочем, они весь вечер переходили с итальянского на английский и обратно. Английский язык Чезаре был таким же беглым, каким стал для Карлы итальянский за десять лет, которые она прожила в Риме.

Улыбка тронула его губы, длинные ресницы опустились на глаза.

– Да, вечер был прекрасный, – согласился он. В голосе графа слышались насмешливые нотки, от которых пульс Карлы участился. – И есть только одна возможность столь же отлично закончить его, не так ли?

Какое-то время Чезаре удерживал взгляд Карлы в тусклом сумраке улицы, бросая ей вызов и теша себя надеждой, что она уступит и позволит сделать то, чего ему хотелось с самого первого момента, как только он ее увидел.

– Таким вот образом, – произнес Чезаре, протянув к ней руку. Длинные пальцы коснулись лица Карлы, медленно притянули его ближе, и он приник ртом к ее губам. Чувственно, нежно, словно смакуя.

Карла тут же утонула в бездне ощущений. Тысяча нервных окончаний сработала одновременно. Но минуту спустя он отпустил ее и, улыбнувшись, негромко произнес:

– Доброй ночи, Карла.

Мгновение Карла оставалась неподвижной, как будто то радужное, до звезд в глазах, удовольствие, вызванное в ней одним-единственным поцелуем Чезаре, сковало ее движения. Опомнившись, она толкнула дверцу и вышла из машины. Все еще поглощенная своим внутренним состоянием, она поискала в сумке ключ, нащупала его и нетвердой рукой вставила в замок входной двери. И только после этого заставила себя оглянуться, чтобы пожелать и Чезаре доброй ночи внезапно охрипшим голосом.

На дрожащих ногах она поднялась в свою квартиру и только там, внутри своего тихого убежища почувствовала, что снова может дышать.

Чезаре остановился у окна в своей римской квартире и отсутствующим взглядом уставился сверху на крыши домов. Большое окно из зеркального стекла в современно оформленном помещении, дизайн которого разительно отличался от роскошных интерьеров в историческом стиле других жилых владений графа Мондейва, позволяло обозревать значительную часть города даже в полночный час.

Разумно ли он поступает? Стоит ли пытаться перевести их отношения в любовную связь? Эти вопросы навязчиво лезли ему в голову. Он не мог не признать, что возникший накал желания оказался сюрпризом для него.

Поймет ли она условия их любовной связи? Примет ли?

Жизнь его, как и других титулованных отпрысков старинных родов, обусловливалась многочисленными ограничениями, необходимость которых накрепко заложил в голову Чезаре его властный, деспотичный отец. Да и пример матери был очень показательным.

По мнению отца, у нее не должно было быть иных интересов в жизни, помимо обязанностей быть графиней. Хозяйкой замка и матерью наследника. А ее доверительные и нежные отношения с сыном отец рассматривал как демарш против него лично. После преждевременной смерти матери, имевшей врожденный порок сердца, отчуждение между отцом и Чезаре, которому было всего девятнадцать лет, резко усилилось.

Однако, когда восемь лет спустя умер и отец, Чезаре решил не пренебрегать его заветами. Пожалуй, если было бы возможно увидеться с отцом сейчас, их разлада, может быть, уже и след бы простыл.

Женщину, которой предназначено стать графиней Мантенья, Чезаре хорошо знал. Однако она не вызывала в нем никаких желаний, в отличие от Карлы. Тем не менее Чезаре решил, что вступит с ней в отношения только в том случае, если она примет его условия и правильно поймет, что может быть между ними и чего быть не может.

Глава 3

Карла бездумно смотрела на экран своего компьютера. Оставалось написать еще около шестисот слов, однако статья давалась ей с большим трудом. И она точно знала почему.

Чезаре Мондейв.

Он занимал все ее мысли. Он доминировал над всем, заполнив собой каждую клеточку ее существа с тех пор, как Карла вечером вернулась домой, сжигаемая пылающим огнем страсти. До самого утра бессонной ночью она, как киноленту, снова и снова прокручивала в голове эпизоды этого вечера, вплоть до прощального поцелуя.

«Позвонит ли он? Пригласит ли куда-нибудь снова? Или… – холодок пробрал Карлу при этой мысли, – она ему больше неинтересна?»

Не желая согласиться с такой возможностью, Карла приготовила себе кофе. Сидеть и ждать, пока мужчина позвонит ей? Нет, это не ее удел. Она независимая и успешная молодая женщина двадцати семи лет, никогда не имевшая проблем с мужчинами. И сейчас не было повода напряженно ожидать телефонного звонка, чтобы услышать низкий, волнующий голос Чезаре Мондейва.

И все же именно этим она сейчас и занималась.

Внезапно мысли Карлы приняли другое направление. Если их вчерашний ужин – это единственное, что должно было произойти между ними, ей следует испытывать облегчение. Связываться с мужчиной, способным так мощно ее подавлять, было просто неразумно. Она поняла это с того самого момента, как Чезаре впервые заговорил с ней, не скрывая своего интереса. О чем она думала тогда, забыв об осторожности и благоразумии? Карла почувствовала, как пульс опять участился, стоило ей только вспомнить о поцелуе.