Подари мне жизнь

— Я… я… должен тебе сказать. Признаться.

— Что ты ее любишь? Это ты мне уже говорил.

— Нет, не то. Ведь это я сообщил в посольство, что вашему ребенку требуется операция по пересадке костного мозга.

Джойстик выпалил эту фразу одним духом. Но на Костю не взглянул, сидел, не шелохнувшись, будто ожидая удара.

— Ты? — удивился тот. — Но зачем?

— Ну… сдуру. Спьяна. Сгоряча. Я думал, что они там поймут и войдут в ваше положение.

— Врешь! — резко сказал Костя. — Ты просто хотел насолить мне. Отомстить. А ударил не по мне, а по… Ольге. И нашему сыну.

— И это тоже, — тихо признался Джойстик. — Думал, что так вы скорее разведетесь. Но я был действительно вне себя от помешательства. Ты же знаешь, как я ее люблю. Я не подумал о вас. Помрачение нашло. Прости, если можешь. Или ударь.

Джойстик вытянулся в струнку перед Костей и закрыл глаза.

— Ну, бей, — потребовал он. — Прямо в челюсть. Мне все равно завтра к стоматологу идти, коронки делать.

— А вот не буду! — отозвался Константин. И вдруг засмеялся. — Ну что мне тебя бить, осла этакого? Ты же от этого Ольгу любить не перестанешь?

— Нет, — сознался Джойстик.

— А другом мне все равно останешься, — подытожил Костя. — Так что расслабься и доставай пиво. Запустим наше письмо еще в несколько медицинских центров. Авось проскочим!

— Я… я все для вас сделаю! — обрадовался прощенный Джойстик.

И им обоим вдруг показалось, что Ольга на экране монитора чуть улыбнулась.

В больницу к Антошке, где его с нетерпением ожидала Ольга, Константин примчался с хорошей новостью: в одном из турагентств ему гарантированно обещали «сделать» визу в Израиль. Правда, для этого пришлось дополнительно раскошелиться на двести баксов, но все равно он был на седьмом небе от радости. Хотя в агентстве могли и надуть, но Костя об этом старался не думать. Наконец-то у него хоть что-то стало получаться! Он даже чуточку гордился собой, ловя свое отражение в витринах магазинов, мимо которых пробегал.

Ольга ждала его не в палате, а в больничном коридоре. Потому что палата была вновь забита народом: детьми и взрослыми. Оттуда неслись веселые крики и повизгивания. Там опять давали представление полюбившиеся больным малышам и медперсоналу клоуны — Мыльный Пузырь и Длинная Макаронина.

— Валера и Мила теперь сюда чуть ли не каждый день приходят, — сказала Ольга. — Как только появляется свободное время — тут как тут, словно волшебники. И ты знаешь, мне кажется, что дети от этого даже стали поправляться.

— Очень хорошо, — потер руками Костя. — А нам нужно немедленно сфотографировать Антона на визу. Бери его прямо сейчас под мышку и летим к фотографу.

— Дай ему хоть досмотреть представление!

— Некогда, я уже договорился с одним дядечкой. Это суперпрофессионал. Он даже родился с «кодаком» и в ковбойских сапогах. Тем более пока все врачи здесь заняты клоунами. Не успеют спохватиться — а мы уже и вернемся.

— Ну… попробую его вытащить, — сказала Ольга. — Правда, сильно сомневаюсь, что он оторвется от этого цирка.

Однако сама судьба пошла им навстречу. Антон вдруг выскользнул из палаты, поманив мать пальчиком.

— Скорее, скорее иди сюда! — крикнул он. — Там та-а-а-кое показывают! Привет, Костя!

— Здравствуй, здравствуй, — ответил тот и сгреб его в охапку.

— А хочешь, прямо сейчас поедем фотографироваться?

— А как это? — тотчас же заинтересовался малыш.

— Тебя что — ни разу не снимали на пленку?

— Он еще маленький был, не помнит, — ответила за Антошку мама.

— Вот-те раз! — возмутился Костя. — Ты знаешь, как это здорово? В сто раз лучше, чем смотреть на клоунов. И гораздо вкуснее шоколада.

— Правда? — не поверил мальчик, раскрыв еще шире свои глазенки.

— Я когда-нибудь вру? — обиделся Костя. — Помчались!

Он закутал Антошку в свой плащ, подхватил на руки и побежал к выходу.

— Погоди ты! — крикнула совсем растерянно Ольга. — Его же как-то одеть, нарядить нужно? Не в пижамке же фотографировать?

— Там полно всякого барахла и костюмов! — отозвался Костя. — Что-нибудь выберем!

…Через пятнадцать минут такси остановилось возле уже хорошо знакомой железной двери в стене. В фотостудии Михаил критически осмотрел малыша и улыбнулся.

— Фотогеничен, — выразил он свое мнение. — Будем лепить из него фактуру. Готовьте мальчика к съемкам.

— А во что одеть? — озабоченно спросила Ольга.

— В костюм маленького Людовика XIV, — ответил фотограф и показал ей на шкафы, в которых висела самая разнообразная одежда всех времен и народов.

— Слушай, Миха, — встрял Константин. — Нам ведь совсем простой снимок нужен. Главное, чтобы он не выглядел больным, а очень даже радостным и здоровым.

— Отойди, — сурово отодвинул его в сторону фотограф. — Дилетантам тут не место. У меня глаз наметанный, я в твоем малыше сразу будущую модель вижу. Мы его пощелкаем, а потом я еще эти снимки в журналы предложу. Поверь, такую рекламу ему сделаем — супер!

— Но… — начал было Костя.

— И не мешайся мне тут под ногами! — закричал на него фотограф, проверяя осветительные приборы. — Сядь где-нибудь и заглохни.

Пришлось Константину сдаться. Он отодвинул свой стул к стене, в тень, и стал следить за магическими приготовлениями к чудодейственным съемкам. Главное, что все это нравилось Антошке. Особенно всевозможные декорации, ведь различные манекены, обряженные в костюмы рыцарей или пилигримов, монахов или инопланетян, расставленные в картонных интерьерах, казались ему настоящими или, по крайней мере, на время уснувшими, замороженными. Он стал бегать среди них, прятаться от матери. Ловили его уже все втроем: Ольга, Костя и фотограф. Потом еле усадили в кресло, напоминающее трон. Михаил напялил на него золотистую корону…