Подарок Мэрилин Монро

На тот момент все мысли Стивена Уэйна были о Штейнере...

Говорить или нет? А что, если Лика использует эту информацию в работе над романом? Она же писательница, и, как считают психологи, анализировавшие несколько ее романов, очень часто сюжетами становятся события из реальной жизни Лики... Но ведь она все равно может начать работу над новым романом. Наверное, лучше быть в курсе ее планов...

Расчет оправдался. Как стало понятно из разговоров с Вронской, она сама была в полушаге от разгадки.

И еще одна очень верно подмеченная психологами часть ее характера. Девушка интересуется только тем, что недостижимо. Она, как гончая по следу, старательно размышляла обо всех последних событиях – но как только ей озвучили информацию о Штейнере, она сразу потеряла к ней интерес и даже слегка разочаровалась...

Вообще, и Лика, и Катя сделали то, что не могли сделать с агентом НЦР даже афганские моджахеды, бросившие его в подвал. Русские женщины посеяли в его душе страх и неуверенность: а что, если все-таки жизненный путь был выбран неправильно?

Они любили так искренне, просто светились от счастья.

Невольно стали закрадываться мысли – а может, нет никакой радости в экстремальной работе и калейдоскопе тел в собственной спальне? Может быть, вот такие отношения, семья, дом – это и есть то самое важное, для чего живет человек? И в этом нет никакой скуки, но есть счастье?..

Впрочем, после бутылки виски такие мысли, как правило, прекращали сверлить мозг. И это радовало. Потому что они были совершенно неконструктивными; не только не способствовали выполнению задания, но и мешали...

В тот день, когда в особняке Фриманов нашли катушки с пленками, Стивен Уэйн находился в штабе.

Питбуль Дик, вроде бы прошедший курс дрессировки и обученный выполнять все команды, окончательно возненавидел своего напарника. С утра пораньше он попытался тяпнуть за ногу, потом угрожающе рычал. Пришлось ехать в штаб, чтобы показать собаку кинологу.

Специалист где-то задерживался, пришлось ждать, присматривая за Диком. Хотя на нем был намордник, он поглядывал на проходивших мимо специалистов НЦР не без угрозы. В желтоватых глазах явно отражались все собачьи мысли: вот сейчас Эдди-Стивен зазевается, а я лапой стащу эту кожаную маску со своей морды и как вцеплюсь в чью-нибудь ногу...

– Срочные данные по прослушке! – вдруг радостно вскрикнул паренек, снимая наушники. – Шеф, скорее сюда, они наконец нашли пленки!

Через пару секунд все уже сгрудились возле стола, на котором стояла прослушивающая аппаратура. Специалист врубил звук на полную громкость, и вот уже понятно, что происходит в доме Фриманов: они включают магнитофон, пытаются прослушать записи.

Все остальное было делом получаса.

К Фриманам в полицейской форме отправились агенты НЦР, имевшие всю информацию о том, где могут находиться катушки. Конечно же, увидев звонящих в калитку полицейских, Лика, Катя и Андрей попытались спрятать катушки. Но ведь при этом они переговаривались! А все стационарные телефоны работали как мощные микрофоны. Аппараты находились в каждой комнате, в ванных, коридорах... Уже двигаясь по дорожке к дому Фриманов, Пончик и Бразилия получили информацию: искать катушки надо в спальне Андрея.

Казалось, что операция, такая сложная и долгая, наконец успешно завершена.

Но с этими русскими ни в чем нельзя быть уверенными...

Стивен Уэйн собирался на свадебную вечеринку со спокойным сердцем.

Дело сделано.

Можно немного расслабиться, выпить виски, приударить за какой-нибудь симпатичной милашкой из числа гостей.

Слова Лики Вронской о том, что у нее есть диктофонная запись, прозвучали как гром среди ясного неба.

Конечно, в этом не было никакой хитрости. Вронская, разумеется, даже не подозревала о том, что ведется прослушка гостиной и всех остальных комнат. Она просто тихо, безо всяких обсуждений, включила диктофон и успела сделать копию части записей, которые потом изъяли Пончик с Бразилией...

Это было то стечение обстоятельств, которое невозможно предусмотреть.

Но со всем этим надо было что-то делать.

Стивен обсуждал с Ликой вопрос о копиях диктофонной записи. Откровенная, искренняя (все-таки психологи из НЦР были правы: мир девушки этой окрашен только в две краски: черную и белую. «Белому» собеседнику она доверяет целиком и полностью, а с «черным» не имела бы никаких дел, нимало не заботясь о том, насколько соответствует действительности сформировавшееся мнение), Вронская ничего не скрывала. Получалось, что копия диктофонной записи есть только на ноутбуке писательницы.

– Мне надо перезвонить в хоспис, – сообщил Стивен Уэйн.

На самом деле в голове у него уже был сформулирован новый доклад для шефа. И тот, обдумав оперативные данные, принял решение о ликвидации всех – Кати, Майкла, Лики, Андрея. «К сожалению, мы вынуждены прибегнуть к самому силовому варианту развития событий, – вздохнув, сказал начальник. – Мы сделали все, что было в наших силах для предотвращения распространения информации. Но теперь ситуация выходит из-под нашего контроля. И мы не должны этого допустить...»

К дому Фриманов были отправлены специалисты по взрывному делу.

К сожалению, не удалось обойтись без ненужных жертв – в самый неподходящий момент в особняк проник Дэниэл Смит, которому еще никто не успел рассказать об обнаружении катушек с записями. Он мешал, и времени было в обрез, и в таких ситуациях никто никогда не церемонится с теми, кто оказался в неудачное время в неудачном месте.

От Стивена Уэйна требовалось немного: дать сигнал о том, что веселье закончено и нужные люди покидают яхту. Однако внезапно выяснилось: все объекты наблюдения исчезли...

Потом была погоня, и машина Майкла улетела с трассы, и...

... – Ну, здравствуй, мой любимый...

Эдди Томпсон вздрогнул от неожиданности. За его спиной стояла Молли. Только не такая, какой она была в Вегасе, – ярко-накрашенной, в мини-юбке и коротенькой кофточке, из которой выглядывала пышная аппетитная грудь. Эта, нынешняя Молли была одета очень скромно, в длинную юбку и строгую блузку.

– Не бойся, все хорошо, – тихо сказала она. – Ему уже ничем не помочь...

Молли кивнула на операционный стол, где врачи пытались реанимировать мужчину.

– Я схожу с ума, – пробормотал Эдди, чувствуя, что ему отказывает его обычная выдержка.

Но тут действительно повредиться рассудком проще простого!

Разве можно одновременно лежать на столе в операционной и видеть это со стороны, и чувствовать, как Молли касается руки?!

И откуда она здесь взялась?

И что, черт подери, все это значит?

– Когда ты сбежал от меня, я два дня проплакала, – говорила тем временем Молли. – А потом решила – сколько можно страдать, поеду развлекаться. Села за руль, и... Дороги было почти не видно, но меня это не смутило... Умирать совсем не больно, правда? А еще я сразу поняла, что ты тоже скоро придешь сюда. И что мы наконец будем вместе. Я так люблю тебя...