Подчинение миллиардеру

Он смотрит на меня, его глаза смеются надо мной и режут одновременно.

— Ну, вот. У меня есть с кем провести ночь. Если ты не заинтересована в сексе втроем, то тебе следует уйти.

Я в шоке пялюсь на него. У меня такое чувство, будто в сию минуту весь мир вокруг меня рушится. Он больше не хочет меня. Несколько секунд я тупо стою у двери его кабинета. Окоченев. Потом разворачиваюсь и спускаюсь вниз, на автомате покидая его клуб. Я никого перед собой не вижу и не замечаю, глаза заполнены слезами. Я выхожу на улицу, Андрей ждет у тротуара. Я смахиваю слезы.

— Хочешь я отвезу тебя в Суррей? — спрашивает он.

— Нет, — всхлипывая отвечаю я. — Отвези меня к моей подруге.

Он с тревогой посматривает на меня.

— Хотя лучше, наверное, не стоит меня отвозить, я возьму такси.

Он отрицательно трясет головой, затем кивает и открывает заднюю дверь машины. Я сажусь внутрь, и он везет меня к дому Розы.

ГЛАВА СОРОК ДЕВЯТАЯ

Николай

Моя судьба — остаться одному. Все, кого я любил, мертвы.

Ворота остаются без присмотра, когда звонит сирена. Она включается только, когда происходит что-то ужасное. Она включалась только дважды с тех пор, как я оказался здесь.

Первый раз, когда один парень пытался убежать и упал на стену. Они смогли вернуть его, но он сломал ногу, у него кость торчала из ноги. И в другой раз, когда повар случайно чуть сам себя не обварил кипятком.

Мне еще нет пятнадцати, но я высокий, широкоплечий, шире и больше, чем большинство мальчиков и даже некоторые учителя. Я определенно физически сильнее своего врага. Я наблюдаю, поджидаю представившейся возможности. Я знаю передвижения своего врага настолько хорошо, как свои пять пальцев.

Время пришло, и я двигаюсь за директором в туалет для персонала.

Внутри мы оказываемся одни, и у меня начинается внутренняя дрожь по всему телу от странного восторга. Он стоит спиной ко мне, но вдруг разворачивается и внимательно смотрит мне в глаза, и я замечаю в его глазах страх. Не настоящий страх. Я немного пугаю его своим присутствием. Сейчас он даже не подозревает, что его жизнь зависит от меня. Я делаю несколько шагов в направлении его, вытаскивая самодельный нож из кармана, а потом бросаюсь на него, застигнув врасплох.

У него нет возможности защититься, поскольку со всей силы, на которую способен, я всаживаю нож ему в шею. Отступаю и смотрю, как он с отчаяньем хватается за горло. У него глаза чуть ли не вываливаются из орбит, пока он пытается сжать горло, но кровь уже хлещет сквозь пальцы. Он опускается на колени и пытается закричать, но издает какие-то странные булькающие звуки.

Я делаю шаг вперед и вытаскиваю нож из его шеи. Я толкаю его заторможенное тело, чтобы он упал на пол. Присаживаюсь на колени и распарываю его брюки. Я беру в руку его маленький бледный член и отрезаю его своим ножом. Кровь начинает хлестать, словно я запустил фонтан. Я не ожидал такого. Одежда, волосы, лицо, все на мне покрывается его кровью.

Я засовываю его член в его открытый, пытающийся произнести хоть звук, рот.

— Вот, отсоси свой член, — говорю я, совершенно без эмоций наблюдая за ним. Я закончил свою работу, которую начал два года назад.

Говорят, ты становишься тем, с кем сражаешься. Если долго смотреть в лицо своего врага, то становишься им. И в этот момент я становлюсь им. Убийцей. Я вижу, как его жизнь уходит из глаз, и от этого будто становлюсь сильнее.

В туалете для персонала всегда есть горячая вода, поэтому я быстро умываюсь, мою руки и переодеваюсь в одежду, которую принес в своей сумке. Затем, даже не оглянувшись на человека, лежащего в луже собственной крови, я выхожу в коридор.

Я спокойно, совершенно невозмутимо сижу на уроке, когда весь ад вырывается на свободу. Охранники, учителя, уборщицы, землекопы — все начинают метаться, как безголовые цыплята.

Кто-то наконец выключает сигнализацию.

Когда включается сигнализация, все дети должны отправится в актовый зал. Поэтому все встают и быстро двигаются в ту сторону. Я же быстро иду в противоположном направлении. Я надеваю специальные перчатки, которые сам сделал из кусков металла, как только начинаю карабкаться по стене. Разбитое стекло распарывает одежду и кожу, но я знаю, что смогу совершить побег, как только мои перчатки хватаются за колючую проволоку сверху, потом я осторожно спускаюсь вниз с противоположной стороны.

Я с такой скоростью несусь от стен этой тюрьмы, насколько вообще способны мои ноги нестись с скоростью, и только останавливаюсь, когда забор детского дома едва виден издалека. На улице холодно, но я не чувствую холода. Я внутри весь онемел. Я никогда не чувствовал себя так. Я пребываю в полной ярости на этот жестокий мир. Мир, который забрал у меня настолько невинного брата. Пусть к черту катятся все! Будь проклят этот мир. Я выживу. Я стану сильным, обладающим властью и богатым. Но я по-прежнему ничего не чувствую внутри. Я больше никогда ничего не почувствую, полностью лишившись чувств, больше никогда.

Я сделал все сам. Я протягиваю руку, и подношу словно холодный воздух в ладонях к губам, целуя его, словно своего брата. Когда-нибудь я вернусь в это место и заберу его отсюда.

Я обещаю ему это.

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ

Стар

— Роза, могу я тебе сейчас вернуть платье? — Спрашиваю я, как только Роза отвечает на мой звонок.

Пару секунд она молчит, потом интересуется:

— Прямо сейчас?

Я всхлипываю.

— Да.

Она тут же говорит:

— Конечно. К счастью, я всего лишь валяюсь перед телевизором с огромным ведром мороженого и целой коробкой бумажных носовых платков.

— Спасибо.

Когда мы добираемся до дома Розы, я благодарю Андрея и говорю ему, что больше он мне не понадобится. Он настоящий джентльмен, поэтому молча стоит, пока я вхожу в подъезд, только потом садится в машину.

Я, плача и всхлипывая, вхожу в лифт. К тому времени, как двери лифта открываются, я рыдаю уже навзрыд. Роза открывает дверь, и я попадаю в ее объятия.

— Я была такой дурой, — постоянно повторяю я.

Она помогает мне снять платье и дает удобные спортивные штаны и майку. Я продолжаю рыдать, у меня текут сопли.

Мы садимся на диван. Она наливает мне огромный бокал вина. Я беру его и начинаю заглатывать, как воду.

— Эй. Помедленней. Это твои доза на вечер.

— Я была такой дурой.

— Ты уже говорила. Ты не хочешь рассказать мне, что случилось, а?

И я рассказываю. О Найджеле и Николае, как он признался, что специально все подстроил. Как я защищала Найджела все время перед Николаем, как разозлилась и как обнаружила у себя в доме форму, пропахшую чужими духами другой женщины. И закончила я свой рассказ тем, что Николай сообщил мне, что больше меня не хочет и предпочитает поехать домой с Анастасией.