Подчини меня нежно

— Так… не знаю. Кажется, устала, — со вздохом выдавила я, бросив на него виноватый взгляд помимо воли.

Макс кивнул, то ли подтверждая этим мое право на усталость, то ли обозначая свое похожее состояние.

— Можем пойти перекусить пока. Или ты хочешь домой? — уточнил он, на этот раз всматриваясь в мое лицо внимательнее. Воодушевленная этим его вниманием, как и тем, что он благосклонно отнесся к прекращению игры, я подняла подбородок и посмотрела прямо в глаза:

— Я хочу поговорить с Лори. Она сейчас здесь, в клубе?

У меня внутри что-то сжалось, пока Макс медлил с ответом, глядя на меня с неопределенным выражением. Но затем он прикрыл глаза и снова кивнул:

— Хорошо. Ты можешь поговорить с ней.

— А почему ты запрещал мне? Я хочу знать.

Заходя с каждой фразой чуть дальше, я каждую секунду ждала, что меня одернут, снова пригрозят ремнем или еще чем-нибудь похуже, но Макс, казалось, окончательно выключился из доминантной игровой позиции. Он стоял передо мной в расслабленной позе, его лицо отражало легкую рассеянность, словно я мешала ему думать о чем-то очень далеком от секса и ночных игр в клубе.

Полностью одетый, застегнутый на все пуговицы, он, казалось, собирался на работу, а я как будто бы была женой, вышедшей проводить его до двери и в последний момент не вовремя затеявшей разговор о домашних делах.

— Что? — спросил он, встрепенувшись, чем полностью подтвердил мою догадку о его мысленном отсутствии, но тут же насупил брови, когда с запозданием понял смысл вопроса, — Нет, Лиза, ты не поняла: я ничего не запрещал тебе. Я запретил Лори, и она знает, в чем тут дело. Задай все вопросы ей и, возможно, получишь некоторые ответы.

— Ну, спасибо, — проворчала я.

— Пожалуйста, — ровным голосом ответил Макс и глубоко вздохнул каким-то очень усталым вздохом, оглядев меня с головы до ног, — можешь остаться здесь. Я найду Лори и пришлю ее к тебе вместе с одеждой. Когда договоришь с ней, запрешь комнату и найдешь меня возле бара внизу, хорошо?

Растерянно уставившись на холодный ключ, который он вложил в мою ладонь, я машинально кивнула, но когда он вышел, изумленно уставилась на дверь. Да что это с ним такое? Макса словно подменили за то время, которое я провела в душе. Мог ли ему кто-то позвонить за это время и испортить настроение или же это связано с его ревностью к Ирине?

Остановившись на этой мысли, даже вздрогнув от нее, я физически ощутила, как мое лицо отразило признаки крайнего удивления, словно застыло немым знаком вопроса. Я действительно только что допустила мысль, будто Макс на самом деле ревнует? Ох, да. Более того, я в этом почти уверена. Он так допрашивал меня… Ох, нет. Ох, нет, нет, нет, только не это. Я ведь не связываюсь с ревнивцами. Я много лет не связываюсь с ревнивцами. Я дала непреложный обет, как Северус Снейп в "Гарри Поттере", и я совсем не могу его нарушить. Совсем не могу.

* * *

Макс

Спустившись вниз по металлическим ступеням, он на пару мгновений задержался, чтобы окинуть зал взглядом, убедиться, что все в порядке, хоть сегодня и не его «смена». В субботу все контролировал Никита, в воскресенье этим занимался он, вечер пятницы они проводили в клубе — по очереди. Остальные дни клуб не был официально открыт для гостей, хотя постоянным членам они сдавали помещения по запросам, в том числе и нижний зал. Иногда его снимали посторонние организации для мероприятий, и тогда они просто убирали игровое оборудование в будние дни. Но вечер пятницы и выходные уже давно и прочно были записаны за «Сабспейсом».

Протиснувшись сквозь толпу, разгоряченную откровенной сценой с участием бывалой супружеской пары и еще одной сабы, Макс подошел к стойке бара. Он чувствовал, что на него навалилась усталость, и не вполне понимал, в чем дело: сцена с Лизой удалась, секс с ней тоже. С чего бы ему так дергаться? Зачем он сам себя накрутил, да еще и сорвался на сабе, а теперь еще больше усугубляет вместо того, чтобы спустить это на тормозах? Зачем он взял стакан чистого виски? Зачем продолжает пить?

С отвращением отодвинув напиток, Макс качнул головой Диме. Понятливый бармен тут же убрал стакан и на всякий случай убрался сам, переместившись к другому концу барной стойки, где тут же принялся развлекать беседой новенькую смущенную сабу. Макс рассеянно подумал, что надо увеличить парню зарплату.

Дима был настоящим сокровищем: он умудрялся создавать удивительно дружелюбную спокойную атмосферу в самом сердце клуба, сглаживая все конфликты, помогая новеньким расслабиться, а старожилам почувствовать себя как дома. При этом он поразительно хорошо для такого молодого парня держал себя в руках, почти не отвлекаясь на девчонок от работы — по крайней мере до тех пор, пока не получал от владельцев клуба четкого разрешения на перерыв и соответствующие увеселения.

Но размышления о профессионализме бармена не заняли его надолго, и он снова стал прокручивать последний диалог с Лизой. Макс был очень недоволен собой и сам не знал, сколько просидел перед стойкой, злобно упрекая себя за то, что испортил сабе настроение, показав негативные эмоции. Он точно не знал, сколько просидел вот так, погруженный в самоедство, пока не заметил краем глаза движение, и, повернув голову, обнаружил своего партнера, сидящего на соседнем стуле.

Никита находился в состоянии, полностью противоположном унынию Макса, излучая сплошной энтузиазм и возбуждение, когда, приземлившись на барный стул, энергично замахал руками, требуя прохладительный напиток.

— Макс, ты гений. Гееееений, — протянул он, мотая головой в разные стороны и еще не замечая, насколько друг не в настроении воспринимать комплименты, — Мне ленивый только не сказал про то, как все офигели от этой сцены!

— Да уж, гений, — процедил Макс, раздувая ноздри. Секундой позже он подумал о том, что зря так откровенно показывает свое состояние, но было поздно — Никита осекся и даже опустил стакан с лимонадом, не начав пить.

— Ты… ты что это? — изумился он, округлив глаза. — Ты что, хочешь сказать, что недоволен сценой?

— Да нет. Нормально все со сценой.

— Нормально?!

Никита, казалось, был готов залезть на барную стойку от возмущения, и Макс криво улыбнулся:

— Ну, хорошо. Хорошая сцена, все отлично.

— Да уж, на твоем лице прямо так и написано: все отлично. Колись, в чем дело?

— Так… не знаю, не уве…

Макс осекся, и его глаза сузились, когда возле Никиты внезапно материализовалась его саба, рыжая и весьма возбужденная, только не в хорошем смысле, как ее дом, а, скорее, чем-то сильно раздраженная. Причина выяснилась почти сразу.

— Ты опять бросил меня! — обвиняюще выпалила она, шлепнув своего дома по руке, — Я тебе что, резиновая игрушка?

Бровь Никиты поехала вверх, и Макс автоматически отстранился, чтобы дать ему возможность встать и самостоятельно разобраться со своей нижней. Рыжая девушка, на его вкус, была слишком склочной, но Никите нравилось жестко наказывать ее, и ради этого он иногда позволял ей переходить границы.

Другой вопрос, что эта девушка, на взгляд Макса, не вполне понимала смысла игры и зачастую злилась всерьез, поэтому он полагал, что надолго в клубе она не задержится. Типичный «проходняк»: поразвлекается пару месяцев и уйдет обратно в ваниль, удовлетворять свое гипертрофированное чувство собственности, не слишком тщательно замаскированное под романтические порывы.