Подчини волну!
Шрифт:
Вперед вырвался Дем при этом рыкнув так, что ни у кого сомнений не осталось: он имеет на это право. Кажется, лейтенант намеривался смыться со своей добычей куда-то. Но порядок опять навел майор.
– Мне с тобой тоже подышать, сынок?
– руку на плечо он класть не стал, а стиснул пальцами шею Дема так, что отчетливо хрустнули позвонки.
– Ты же в норме, да?
– он тряхнул парня, как собака крысу.
– Я же знаю, что ты в норме. Просто кивни.
Лейтенант, у которого в глазах мелькнул проблеск сознания, действительно кивнул.
– Отлично, - похвалил его Кабан.
– А теперь давай посмотри эту долбанную
Парень, как завороженный, ткнул пальцем в телефон.
«До Рождества еще долго. Но считайте, что я ваш персональный Санта. Гребанный черный Санта для акшара!» - комнату снова наполнил тот же примяукивающий голос.
Но теперь они еще имели возможность и видеть говорившего. Крошечный экранчик равнодушно демонстрировал морду ракшаса. Ничем не примечательную морду. Черная кожа - матовая, не отражающая падающий откуда-то сбоку свет, который, казалось, стекал по ней. Темные, с грязноватой синевой белки глаз. Узкие, будто презрительно поджатые, губы. Короткая, по-армейски квадратная стрижка. Ни татуировок, ни пирсинга. Впрочем, черные их не слишком ценили.
«Надеюсь, вы хорошо себя вели в этом году? Хотя, даже если вы вели себя как полные говнюки, Санта приготовил вам сюрприз...».
Камера телефона поехала вбок, продемонстрировав голую, бетонную стену. Рядом с которой, на полу, поджав под себя ноги, сидела Вейр. Ее руки были сложены на коленях и скованы наручниками со слишком короткой, всего в два звена, цепочкой. На шее - собачий ошейник, цепь от которого тянулась куда-то ей за спину. Левая щека и воротник светло-голубой куртки заляпаны кровью. Глаза... Какие могут быть глаза у женщины в такой ситуации?
Камера вернулась к ракшасу.
«Хороший сюрприз? Мне нравится. А давайте, это будет не сюрприз, а приз, а? Как на счет поиграть, девочки? Играть мы будем в прятки. Я, вместе с вашим призом, прячусь. Вы - ищите. Я такой добрый Санта, что даже дам вам подсказки. Первую - бесплатно. За следующие вам придется мне приплатить. Если вы, песики, вдруг потеряете след, то можете звякнуть на этот телефон. И я вам дам новую подсказочку. Маленькую, хорошенькую подсказочку. Но за это у девки что-нибудь пропадет. Пальчик там, ушко или зубки. Правила ясны? Тогда вперед. И-и-и... Первая наша подсказка: клубника в одноглазой змее. Фас! И, надеюсь, очень надеюсь, что подсказки вам будут требоваться часто...».
Телефон погас.
– Гребанный, мудачный маньяк!
– выдохнул кто-то потрясенно.
И больше комментариев не последовало.
Майор осторожно, как будто тот был хрустальным, вынул телефон из пальцев Дема. Лейтенант на это никак не отреагировал. Казалось, он вообще впал в кататонию.
– Так, капитан. Давай парня в комнату. И чтобы глаз с него не спускал, - тихо скомандовал Кабан.
– Пусть с ним постоянно...
Дем неожиданно вышел из ступора и схватил майора за грудки, потянул на себя, заставив мужика приподняться на цыпочки.
– Даже не думай, понял?
– прошипел лейтенант, брызгая слюной в майорскую физиономию.
Кабан и попытки не сделал освободиться. Просто спокойно смотрел на парня. Это подействовало. Дем моргнул и отпустил начальника. И джемпер на его груди ладонью разгладил, сняв невидимую пушинку.
– Даже не думайте, майор, - повторил лейтенант спокойно.
– Я в деле. Я, мать вашу, полностью в деле. Если вы, конечно, хотите, чтобы от
Глава тринадцатая
Глава тринадцатая
Лужицы дождевой воды, натекшие с плаща Дема на затертый ковролин, уже успели посветлеть. Да и волосы, мокрыми веревками висящие перед лицом, начали подсыхать, завиваясь колечками. А, значит, стоял он посередине собственной комнаты, тупо уставившись в стену, довольно давно.
Пожалуй, пришла пора принять решительные меры. И лейтенант их принял. Как был в пальто и ботинках, так и завалился на смятую, не заправленную кровать. Положение изменилось кардинально. Теперь он таращился в потолок.
«Молодец!
– оценил Бес - В точку! Разрулил проблему на «ура!». Может теперь водочки, косячок, да по бабам?».
Голову Дем повернул не сразу. Но, все-таки, повернул.
Брат сидел на стуле, стоявшем около стола. Никакой не призрак - вполне себе плотный и материальный. Привычный, как собственная задница. Откинулся, положив локти на спинку, от чего его черный, потертый свитер натянулся на широченной, как комод, груди. Целый свитер, без дырок.
Пожалуй, в этом заключалась высшая справедливость гребанного мира - в целом свитере.
Бес решил, что ему скучно просто так болтать уже на второй день после того, как подал голос. И заявился к близнецу собственной ухмыляющейся персоной. Тогда Дем окончательно убедился в наличии у себя горячего пристрастия к мазохизму. Видеть Беса воочию было больно, дьявольски больно. И не в переносном, а в самом прямом смысле. Сердце начинало колотиться об ребра так, словно ему становилось скучно сидеть внутри. И в ушах попискивало и шумело, как в ненастроенной рации. От этого шума уныло, до тошноты, ломило в затылке.
Акшара прекрасно осознавал - он не просто «тронулся», а конкретно словил шизу, чокнулся, как облезлый мартовский заяц. И это тоже не добавляло радости жизни. Если раньше убедить себя в собственной нормальности - ну, или почти нормальности - еще получалось, то теперь этот номер не прокатывал. Конечно, кошмары снятся всем, и личный дьявол мог появиться у любого. Только вот засада! Призраков точно видели единицы.
И в тоже время он ловил ни чем несравнимый кайф. Наверное, так же наслаждался бы человек, которому отрезанную руку вернули. Сначала ампутировали, а потом вернули. И на всю голову больной урод, повизгивая от счастья, приставил культю к обрубку, уговаривая себя, что сейчас все будет, как раньше. Нет, мозгами понимаешь: ручка-то уже подгнивать начала и обратно никаким волшебством не прирастет. Но так классно поверить хоть на минуту, хоть на секунду, будто в этом мире все возможно.
«Закончил себя жалеть или мне еще подождать?» - поинтересовался Бес.
– Да пошел ты...
– отозвался Дем, возвращаясь к созерцанию потолка.
«Коронный ответ полного мудака!» - вынес вердикт близнец, кивнув головой.
– Что ты тогда сказал?
«Когда?»
– Тогда...
– лейтенант сглотнул. Слова произноситься не хотели категорически. Им было хорошо и в небытие.
– Тогда, когда тебя подстрелили.
«Ты знаешь».
– Нет.
«Не пудри мне мозги. Они уже успели разложиться и так ворочаются с трудом. Лучше объясни, чего вы пытаетесь добиться, носясь по улицам, словно вас за задницу укусили?».