Подчинись мне

— А я представлял... Знаешь, о чем я думал, гребные сутки? Почти без остановки? 0 том, как раскладываю тебя в классе. Наклоняю над столом, прижимаю голову и вхожу... – тут Абрамов будто намеренно делает паузу. А я, совершенно неожиданно для самой себе, представляю все то, что он только что сказал. Каждое слово. В красках.

Низ живота так болезненно сводит, что ноги подкашиваются.

Нет! Я не хочу возбуждаться! Я просто не могу возбудиться от такого! От этого хамского отношения.

Но вот уже чужая рука проникает под шортики и бесцеремонно, нагло, но при этом очень нежно касается моих складочек.

Я сопротивляюсь, стараюсь стиснуть ноги, но вклиненное между ними колено не дает мне этого сделать. Я практически в плену. Распята и доступна для него.

— Вот так...
– Абрамов вгоняет в меня сразу два пальца, и я бессвязно мычу в его широкую ладонь.

Моя киска оказывается влажной и горячей, будто специально готовой для него. И я рассыпаюсь на части от каждого несдержанного движения. От стыда. От осознания. От жара, что печет между бедер, пока наглый захватчик орудует внутри меня.

— И если ты думаешь, что я откажусь от этого, то ты сильно ошибаешься.

Абрамов вытаскивает свои пальцы, оставив разгоряченную плоть пульсировать и сжиматься.

Просить продолжения. Это какое-то безумие! И мне тошно оттого, что приходится испытывать сейчас. Я ненавижу себя за такую реакцию тела.

Начинаю плакать. Дрожать в его захвате от подступающих рыданий. Это не остается незамеченным, и мужчина тут же отпускает меня.

Слава Богу!

— Да что тебе не так?
– рявкает. Его голос хриплый от возбуждения, и его почти невозможно узнать.
– Чего ломаешься? Я обещаю тебе, что больно не сделаю. Ты получишь все, что захочешь.

И я спрашиваю в последний раз. Соглашайся на мое предложение.

— Никогда, - выговариваю четко, хотя казалось, что не смогу произнести ни слова.

Поворачиваюсь к Абрамову, чтобы заглянуть в его глаза. Показать, насколько он отвратителен мне.

— Никогда...
– снова повторяю, но уже более тихо.

— Значит, не хочешь по-хорошему?
– мужчина точно дает мне последний шанс.
– Ладно. Значит, сделаем по-плохому.

Он направляется в сторону выхода из моей квартиры, но я совсем не чувствую облегчения. А, достигнув двери, оборачивается, чтобы бросить на прощание:

— Куда я, по-твоему, должен пойти? В задницу, кажется?! Я обязательно это сделаю, —цедит сквозь зубы.
– С превеликим удовольствием растяну твою узенькую попку.

Глав 9

Тимур

— Да что ты вцепился в эту землю?
– ворчит отец. — Мы немерено бабла отвалим только за то, чтобы умаслить чинуш на всех уровнях. А потом что? Покровский все равно не даст купить тендер.

Участок может достаться кому угодно.

— Значит, мы предложим больше, лучшие условия, - спокойно отвечаю.

Это один из немногих кусков земли, оставшихся нетронутым в непосредственной близости от столицы. И я буду не я, если не приберу его к рукам. Там можно открыть отличный загородный клуб. Престижный и доступный в плане отдаленности от города и элитных застроек. А я как раз ищу варианты, куда вложить часть недавней прибыли.

Отцу не понять. Он никогда не понимал меня. Предпочитает вести бизнес спокойно, не принимает агрессивных решений. Я же существенно увеличил семейный капитал именно за счет собственных амбиций.

— Ты разве не видишь, что место идеальное?
– спрашиваю.

— Оно все равно столько не стоит, - отзывается отец.
– Ты часто завышаешь цены вполне обычным вещам.

Да уж. Завышаю.

Снова перед глазами встает училка. Я пообещал ей столько бабла, сколько она хочет. За трах с ней готов был заплатить целое состояние. Я притащился на сраную окраину, торчал в вонючем подъезде старенькой пятиэтажки только ради того, чтобы иметь возможность пристроить член во влажную дырку учительницы.

Сжал кулаки и стиснул зубы. Бесит, сука! Жилы из меня тянет. И я ненавижу себя за то, что проявляю эту слабость. Баб полно! Бери и еби любую. Ни в чем себе не отказывай! А я таскаюсь за училкой, точно дворовый пес.

Только подумал о ней, как в штанах задымилось. Отец что-то там еще втирает про землю, но я уже не слушаю. Закрываю глаза, чтобы хоть как-то избавиться от наваждения.

Когда такое вообще было? Чтобы за девкой таскался? Чтобы кто-то так рьяно сопротивлялся. Да сроду не было! Обычно стоит лишь похрустеть свежими купюрами, как ноги любой телки гостеприимно раздвигаются, а их рты наполняются слюной в желании отсосать у меня.

Никакой любви. Никаких отношений. Только пар спустить.

Я даже не допускал мысли, что такое в принципе возможно, когда отказывают. И я бы мог отступить, если бы ее сопротивление так сильно не заводило. Не распаляло внутри жажду получить запретное. Любой ценой. Прогнуть ее под себя. Взять. И вбиваться внутрь голодными движениями.

Я азартный человек, и отступить сейчас, отпустить училку с миром - предать самого себя.

— Никита говорит, тебя в школу вызывали? Что у вас опять случилось?
– отец, похоже, меняет тему, и я чудом успеваю зацепиться за его вопрос.

— Там ерунда, - бросаю небрежно.

— Может, хватит уже сына в этом клоповнике морозить? Есть отличная школа с бизнес-уклоном.

Будет общаться с нормальными людьми, втягиваться потихоньку..

— Нет, - грубо отрезаю.

— Я давал тебе все, Тимур. С самого детства. Ты же гробишь собственного ребенка. Ну, началось!

Старые песни о главном!

— И что из меня получилось, пап? Ты разве не помнишь? Из какой жопы ты меня вытаскивал?
–

усмехаюсь, когда отец поджимает губы.

— Мы давно оставили наркотики в прошлом, - отзывается папа. Это больная тема, и он старается не вспоминать ее.

Но я отлично помню. А еще, как напивался до беспамятства и творил такую дичь... потому что считал, что я Бог.

— Моему сыну не будет дозволено все. Если он чего-то хочет, то пусть добивается сам!

Отец стучит пальцами по столу, задумываясь о чем-то.

— Ладно, — произносит он в итоге. — Сегодня я заберу Никиту из школы на выходные.

Надеюсь, ты не против.