Поддай пару! Вор Времени (сборник)

Маркиз протянул ему руку и сказал:

– Аншанте, месье Из Сумерек Темноты. Любишь ли ты вино?

Гоблин задумался.

– С улитками?

Уже поднимаясь по ступенькам каменного крыльца, маркиз отвечал:

– Увы, этого у нас в ассортимент нет. Насколько я понимаю, твой народ любит, чтобы в вине плавала улиточка, но, к сожалению, не могу предложить ничего подобного.

– Не беда, выпью, что нальют, премного благодарен. И чтоб ты знал, господин Мур-Кис, они не мой народ, они твой народ. Я анк-морпоркский паренек. Видел коня с яком 41 , все как положено.

41

Анк-морпоркский гражданин не допускает мысли, что в мире есть места, которые хоть в чем-то могут сравниться с их родным городом, и относится к подобным идеям с веселым презрением. Сама поговорка восходит к анекдоту о некоем анкморпоркце, который увидел в Псевдополисе гигантскую статую всадника и выразился так: «Что это, конь? Як? Мне бы пивка, я с Анк-Морпорка», – приведшему к возникновению популярнейшей трактирной песни.

В предвечернем солнечном свете вид на стланик с террасы открывался изумительный.

– У вас много гоблинов в Анк-Морпорке, господин фон Липвиг? – полюбопытствовал маркиз, наливая Мокрицу бокал прохладного вина. – Мы, конечно, слышали про милорда Витинари и его знаменитый плавильный котел. Говорят, однако, что многие горожане все еще относятся к ним с подозрением и считают, что связаться с гоблинами – значит запачкать руки! Такие вот предрассудки у твоих земляков. Хотя их самих нельзя назвать особенно чистый. А нам в Щеботан сами боги велели быть чистоплотнее. Ведь Щеботан – родина месье Биде, человека и инструмента для поддержания чистоты! И при этом вы в свой Анк-Морпорк воротите нос от нас и называете грязнулями.

– Возмутительно, – согласился Мокриц. – Я как-то встречался с месье Биде, правда, так и не пришлось пожать ему руку… Прошу прощения, что-то не так?

Маркиз вдруг принял обеспокоенный вид.

– Кто-то наблюдал за нами вон с тот дерево. Наверное, я слишком громко говорил, потому что он, кто бы это ни был, сразу спустился и скрылся в чаще. Кто-то мелкий, но крупнее гоблина – тех на деревьях и не заметишь.

В воздухе что-то мелькнуло – это Из Сумерек Темноты перемахнул через парапет и скрылся в зарослях внизу. Через секунду он вернулся со словами:

– Гномье отродье. Удрал, собака. Ну и плевать на него!

Маркиз подлил Мокрицу вина и переспросил:

– Гном? Это как-то связано с твоим делом, господин фон Липвиг? Промышленный шпионаж? Казалось бы, гномам должна понравиться железная дорога… они ведь и работники по металлу, и торговцы рудой.

– Едва ли, – ответил Мокриц. – Несколько месяцев назад экстремистские группировки гномов доставили нам много неприятностей нападениями на семафорные башни, но эта проблема как будто исчерпала себя. Вообще гномы почти не интересуются работой на железной дороге. Это наверняка как-то связано с грагами. Они не любят тех, кто имеет вес в Анк-Морпорке.

– Ах да, – подхватил маркиз. – Знаменитый Кумский соглашение, вот оно что. Я полагал, конфликт исчерпан.

– Все так полагали. Но так уж бывает. Всем не угодишь. И уж точно ты не угодишь грагам, как ни старайся.

Подкрепившись, Мокриц и Из Сумерек Темноты отправились в стланик искать местных гоблинов, которых пора было ввести в курс дела. Может, с точки зрения закона они и не владели землями, через которые должна была пройти железная дорога, но Мокриц считал, что поселенцы на ничейных территориях уж, наверное, имеют на них какое-то право.

Продираясь сквозь колючие невысокие заросли, Мокриц все соображал, откуда взялся этот гном, шпионивший за ним тут, в Щеботане, где гномов обычно не увидишь. Это, несомненно, значило, что за ним следили, и почти наверняка этот гном был не единственным. В пору шальной юности и, честно говоря, шального третьего десятка, на чем не хотелось заострять особого внимания, Мокриц постарался ознакомиться с методологией шпионажа. Так вот, одинокий шпион не мог как следует охватить все перемещения жертвы. Что здесь делал этот гном? Откуда он взялся? И самое главное, куда он делся?

Его раздумья прервал Из Сумерек Темноты, который вдруг замер у скалистого выступа, который, по мнению Мокрица, ничем не отличался от остальных, которые они только что миновали. Было жарко. Очень жарко.

– Жди здесь, – распорядился гоблин. – Я мигом, одна нога тут, другая тоже тут.

Но прежде чем гоблин вернулся, прошел целый знойный час, и солнце уже начинало садиться за горизонт. Из Сумерек Темноты бежал по рельсам в сопровождении целой стаи щеботанских гоблинов, которая разрасталась по мере приближения, потому что все новые гоблины присоединялись к толпе, выползая из кустов.

Что касается внешности, выглядели здешние гоблины точь-в-точь как и по ту сторону границы. Однако в отличие от анк-морпоркских щеботанские гоблины придерживались стиля, который можно было назвать почти пижонским. Было в них что-то щеголеватое, недоступное их анк-морпоркским сородичам, некий флер, причиной которому наверняка служил какой-нибудь парфюм д’эскарго 42 . Материалы на вид были, как ни крути, типичные для гоблинов: куски шкур или сразу целые животные, птицы, перья, и все это еще украшали блестящие камушки. Складывалось ощущение, что эти гоблины открыли для себя таксидермию, упустив из виду ту довольно важную – да нет, ключевую деталь, – что кишки надо предварительно выскребать. Но приходилось ли удивляться, что щеботанские гоблины придумали свой собственный от-кутюр?

42

Который не столько маскировал вездесущий гоблинский запах, сколько придавал ему дополнительные пикантные нотки.

Мокриц усмехнулся. Может, дело было в их дерганой развязной поступи или в бодром накось-выкуси, которое читалось в их взглядах, но ему стало понятно, что здешние гоблины по неведомой причине стремились к лучшему.

В то же время было очевидно, что жизнь изрядно покидала их из огня да в полымя и никакая врожденная бравада не могла скрыть этих ран.

Мокрицу повезло, что на его стороне был Из Сумерек Темноты, потому как эти обитатели стланика явно не питали теплых чувств к человечеству. Из Сумерек Темноты кособоко подскочил к Мокрицу и ухмыльнулся.

– Как же им тяжело приходится, – затараторил он. – Гоблины пропадают. Малыши пропадают. Горшки пропадают. Все пропадают. Но они держат нос по ветру, о да. Гоблинам больше никак. Боль. Боль. Боль. А сейчас я толкну речь.

Из Сумерек Темноты оказался гоблином, по красноречию способным потягаться с самим Мокрицем.

Мокриц плохо понимал по-гоблински, но не нужно было знать язык, достаточно было взглянуть на эти лица и на экспрессивные жесты Из Сумерек Темноты. Гоблин как будто исполнял номер на сцене.

Да, Мокриц не мог разобрать слов, но предполагал, что содержание речи сводилось примерно к следующему: «Новая жизнь в Анк-Морпорке, где сколько хочешь крыс, а еще тебе платят». Надежды и обещания – все было здесь, струилось по воздуху.

И Мокриц был настолько уверен в том, что правильно понял смысл, что нагнулся к гоблину и подсказал:

– Не забудь добавить, что в Анк-Морпорке гоблины стали полноправными гражданами.

Мокриц был ужасно доволен, когда тот запнулся и уставился на него.