Подиум
Шрифт:
– Она, наверное, и закройщицей работать имеет право. Опыта поднаберется – займет твое место, – сказала Галина, степенная женщина средних лет.
Галина считалась неплохой закройщицей, но с ней как-то произошел конфуз, который едва не стоил ей места.
Татаринова задохнулась от ярости. Замечания от Галины она стерпеть не могла.
– Молчала бы уж! – заорала она. – Я за свое место не держусь. И без диплома не хуже прочих работаю. А вот ты!.. – наступала она на закройщицу. – Кто недавно из ткани заказчика себе блузку сшил? Кто, я тебя спрашиваю?
Галина уже не рада была, что связалась с Татариновой. Та, к сожалению, говорила чистую правду…
Недавно Галина приняла заказ
– Пожалуйста, верните, если что останется! Я хочу из этого отделку к другому костюму сделать…
Галина, выполнив модель, просьбой интеллигентной женщины пренебрегла. Наговорила ей про сложность фасона – и вернула лишь мелкие обрезки. Решила: проглотит, не в первый раз такое. Кроме того, из беседы с заказчицей она поняла, что дамочка вскоре собирается уехать за границу. Галина из ткани заказчицы изловчилась выгадать дочке на блузку. И тут случилось то самое чудовищное совпадение, которое едва не стоило закройщице места… Отъезд дамы за границу почему-то отложился, она вновь посетила ателье – и увидела дочку Галины в блузке из своей замечательной ткани. Это был всем скандалам скандал!
Обманутая заказчица орала как сумасшедшая: "Воры, жулики, я вас выведу на чистую воду!" – она кидалась на приемщицу, как пантера. Грозилась подать в суд, написать статью в местную газету. Серафиму Евграфовну Фуфлыгину едва кондрашка не хватила.
Злосчастную блузку срочно распороли. И вернули куски принципиальной даме. Этот скандал стоил заведующей большой крови. Всегда корректная Фуфлыгина дрожала от ярости и топала в закройном цехе ногами:
– Идиоткой надо быть, чтобы вот так подставляться!.. Распустила я вас. Совсем обнаглели!
Об этом происшествии не любили вспоминать в ателье, и именно про него упомянула сейчас Татаринова.
– Еще ни один заказчик меня воровкой не называл и в рожу мне испоганенным платьем не швырял! – Танька, восстановив справедливость, показала язык Галине.
Та рухнула на стул и зарыдала.
Две другие закройщицы дамского платья под влиянием вредной Татариновой тоже кинулись выяснять отношения:
– Переманить к себе лучшую заказчицу – кто так делает?!
Словом, поговорить всем нашлось о чем. Скандал в закройном цехе с трудом замяли. Все не без греха, за каждой что-нибудь да найдется, и если все вспоминать…
А Татаринова, решив до конца разобраться с Зиночкой, все же пошла к Фуфлыгиной:
– Забирайте от меня Кудрявцеву, забирайте.
Заведующая сделала кислое лицо ("Вечно эта Татьяна воду мутит!"):
– Куда же мне ее девать? Молодой специалист…
– У меня от этого молодого специалиста скоро вся бригада разбежится. Заработки снизились. За ней одни переделки идут: это сожжет, то запорет. Портачит и портачит. Ну сколько можно? – напирала Танька.
Серафима Евграфовна задумалась:
– Может, ее в ученицы перевести? Негласно. Посидит пока у тебя…
– Ну уж нет! Только не у меня. Видеть не могу эту куклу. Скоро план выполнять не будем!
Татаринова наступила на больную мозоль Фуфлыгиной. План – это святое.
Зинаиду из бригады забрали.
И на кой черт ее потащило в этот техникум? Зиночка ругала себя последними словами. Она совсем приуныла. В бригаде еще можно было так-то продержаться, а на индивидуальном пошиве – нет. Да и кто же ей даст индивидуальный заказ, после того как Татаринова ославила ее на все ателье? Закройщики, поддерживая репутацию заведения, дорожили постоянными заказчиками.
Серафима Евграфовна ломала голову: куда
пристроить безработного мастера легкого платья с дипломом? Уволить молодого специалиста без обязательной отработки она по закону не имела права… Жалея Зиночку, Фуфлыгина время от времени давала ей небольшие заказы. Кудрявцева зарабатывала на них меньше, чем ученица портнихи.Впереди виделся один выход – надо увольняться. Несостоявшийся мастер с тревогой думала о будущем и вздыхала.
Егор Семенович Андреев, сорокалетний лысоватый мужчина, работал в ателье закройщиком мужской одежды – отличный мастер, ас своего дела. Чтобы пошить у него костюм, люди записывались заранее. Прием заказов искусственно ограничивался: Егорушка, как ласково называли мастера в ателье, обшивал в основном знакомых и нужных людей.
Андреев – капризный, избалованный мужчина, всегда при деньгах – женился поздно: на какой-то буфетчице, когда, как сам он сказал, надоело по кабакам желудок портить. Егорушка при оформлении заказов исповедовал незыблемый принцип: если, допустим, при шитье костюма требовалось два метра восемьдесят сантиметров ткани, клиент должен был приносить три метра двадцать сантиметров – или все три тридцать. Андреев говорил при этом: "на допуск" или "для полета фантазии".
Заказчик без звука нес столько, сколько требовалось. У опытного Егорушки, конечно, ткань всегда оставалась. Работницы ателье знали: у него всегда можно разжиться отрезом на юбку. Брал он недорого: от трех до десяти рублей. Кроме того, на вторую примерку заказчик нес мастеру коньяк. Таков был местный закон: закройщику мужской одежды – коньяк, закройщице легкого женского платья – конфеты или духи.
Правду сказать, Егорушка заслуживал презентов. Сшитый в его бригаде костюм заметно отличался от других изделий. Клиенты не жалели о полуметре ткани и о подаренной бутылке: это по-божески, главное, работа выполнялась превосходно.
Сама Фуфлыгина заискивала перед Егорушкой. Мужик с норовом, но, если к нему подойти по-хорошему, мог помочь, выручить по-товарищески. Несколько раз Андреев исправлял дефекты другого закройщика, Вадима, менее опытного, чем он. Поломается немного – для порядка, чтобы не забывались, – и сделает все как надо:
– Хорошего мастера уважать должны!
Не один конфликт погашался таким образом.
Фуфлыгина говорила:
– Капризен, но что делать? Дерьма у всех навалом. Такого закройщика мужской одежды я на своем веку не встречала. Золото, а не мастер. К нему подход нужен.
Егорушка жил весело, не знал проблем и любил повторять:
– Мастерство не пропьешь!
В ателье мужчин можно было по пальцам перечесть, здесь работали в основном женщины, и Андреев среди этого цветника чувствовал себя как рыба в воде. На любом празднестве он, не скупясь, выставлял коньяк, задаривал мастериц конфетами. Когда в закройном цехе начиналось гульбище, об этом знали все цеха. "Егорка гуляет!" – перешептываясь, подмигивали работницы друг другу. Сама Евграфовна не гнушалась заглянуть на огонек – просила только, чтобы все достойно было, без скандалов и выяснения отношений.
Андреев не вел себя как завзятый донжуан, женщины льнули к нему сами. Несмотря на лысину, на него засматривались многие бабы в ателье. Высокий, подтянутый, одетый всегда с иголочки, выглаженный, вычищенный: с таким мужиком время провести – одно удовольствие! Капризный в работе, при личном общении он проявлял веселый характер и щедрость, мог в ресторан пригласить, подарить духи, отрез на юбку. Неизбалованным работницам ателье этого вполне хватало. Вне ателье Егор женщин не искал: лень одолевала, да и некогда. "Какая разница, – говорил он. – Ведь, когда их разденешь, все одинаковые".