Подлинная история русских. XX век

Проигрыш «ленинградцев» явственно обозначился 1 июля 1948 года в связи с возвращением из опалы Г.М. Маленкова и назначением его на пост секретаря ЦК. Внезапная смерть A.A. Жданова 31 августа 1948 года ускорила разгром «ленинградцев». В январе 1949 года от обязанностей секретаря ЦК был освобожден A.A. Кузнецов, 7 марта из Политбюро вывели H.A. Вознесенского. Падение «ленинградцев» еще больше ослабило позиции «старой гвардии» — Молотова, Микояна, Андреева, которые ориентировались на эту группу, выступая союзниками по многим вопросам. 4 марта 1949 года Молотов утрачивает пост министра иностранных дел, а Микоян (связанный родственными отношениями с Кузнецовым) был освобожден от обязанностей министра внешней торговли. Смещение Молотова, остававшегося в сознании народных масс вторым лицом в государстве, фактически означало лишение его возможности наследовать высшую власть в стране в случае ухода от дел Сталина.

По свежим следам событий завесу секретности, скрывающую столкновения между группировками в высшем эшелоне власти в СССР, приоткрывал перешедший в 1954 году на Запад «агент советской секретной полиции», капитан МГБ Н.Е. Хохлов. В беседе в редакции журнала «Новости Америки и Мира» он утверждал, что именно претензиями на двойную лояльность («евреи часто считают себя не только гражданами страны, где они проживают, но и членами международного сионистского движения») обусловлена борьба с космополитизмом и перегруппировка сил в тогдашнем окружении Сталина. Жданов и его группа представлялись инициаторами борьбы против космополитов, а после его смерти Берия и Абакумов немедленно организовали процесс в Ленинграде. Они говорили, что группа, обвинявшая евреев в космополитизме, не настоящие коммунисты, а русские шовинисты. (Сталин, к примеру полагал: «Вознесенский — великодержавный шовинист редкой степени».) Берия, Маленков и Абакумов вышли тогда победителями из этого противостояния.

Период с марта 1949 года по июнь 1950-го характеризуется резким усилением в руководстве позиций Маленкова и Берии (шансы последнего подкреплялись успешным испытанием атомной бомбы), приближением к властному Олимпу Н.С. Хрущева (в Декабре 1949 г. стараниями Маленкова он был избран первым Секретарем Московского комитета и секретарем ЦК партии). Параллельно происходило укрепление позиций заместителя председателя Совмина СССР H.A. Булганина. 18 февраля 1948 года он был переведен из кандидатов в члены Политбюро, а в феврале 1951 года был утвержден председателем бюро Совмина по военно-промышленным и военным вопросам. Фактически это означало новое ущемление позиций Берии.

В 1949 году по сфабрикованному при активном участии Маленкова «ленинградскому делу» началось уголовное преследование большой группы руководителей, взращенных ленинградской партийной организацией. Первые аресты были произведены в августе. A.A. Кузнецов, М.И. Родионов, П.С. Попков обвинялись в проведении в Ленинграде Всероссийской оптовой ярмарки без специальной санкции правительства СССР. H.A. Вознесенский был обвинен в умышленном занижении государственных планов, фальсификации статистической отчетности и утере секретных документов. Очевидно, что в связи с арестами «преступников», «прокравшихся» на столь высокие руководящие посты, в январе 1950 года была восстановлена смертная казнь, отмененная до этого 26 мая 1947 года.

В конце сентября 1950 года обвиняемые «ленинградцы» предстали перед закрытым судом, который состоялся в присутствии 600 человек из партийного актива Ленинграда. Средства массовой информации об этом суде ничего не сообщали, чтобы не давать повода для слухов о расколе в руководстве страны. После расстрелов главных обвиняемых (1 октября 1950 г.) последовала «чистка», закончившаяся смещением с работы и осуждением 69 руководителей, обязанных своим выдвижением ленинградской партийной организации, и 145 человек из числа близких и дальних родственников. Кроме того, два человека умерли в тюрьме до суда. Из 214 осужденных 36 человек работали в Ленинградском обкоме и горкоме партии, а также в областном и городском исполкомах, 11 человек — на руководящей работе в других обкомах партии и облисполкомах и 9 человек — в райкомах и райисполкомах Ленинградской области.

Проигрыш «ленинградцев» был обусловлен отнюдь не тем, что их противники оказались более искусными в интригах и аппаратных комбинациях. В более широком плане он означал поражение направления в руководстве страной, ориентирующегося на первоочередное решение внутренних политических, экономических и гражданских проблем — смещение приоритетов хозяйственного развития в сторону группы «Б», решение проблем политического образования и культуры, подготовка новой Конституции и новой Программы партии. Одновременно это было победой направления, связанного с руководством военно-промышленным комплексом и делавшего ставку на его всемерное развитие как главного инструмента в сражениях на фронтах «холодной войны» и, в конечном счете, — достижения мирового господства под флагами социализма и коммунизма.

С арестом министра государственной безопасности B.C. Абакумова (12 июня 1951 г.) начался этап подготовки более радикальных изменений в руководстве страной. Министр МГБ, бывший главным исполнителем расправы над «авиаторами», Г.К. Жуковым, «ленинградцами», видимо, не вполне устраивал Сталина как организатор расследования «преступлений» Еврейского антифашистского комитета.

Преследования комитета перешли в активную фазу со времени гибели руководителя ЕАК С.М. Михоэлса (13 января 1948 г.). Народный артист СССР, руководитель Московского государственного еврейского театра подозревался в том, что он пытался использовать дочь Сталина Светлану и ее мужа Г.И. Морозова в корыстных интересах советского и мирового еврейства. Особое негодование Сталина было вызвано тем, что по каналам еврейского комитета в США транслировались слухи о его виновности в гибели в 1932 года жены Надежды Сергеевны, других его родственников. В этой связи в конце 1947 года были арестованы сотрудники академических институтов И.И. Гольдштейн (институт экономики) и З.Г. Гринберг (институт мировой литературы), «изобличившие» родственников Сталина по линии жены — A.C. Аллилуеву, Е.А. Аллилуеву, ее второго мужа Н.В. Молочникова и дочь от первого брака К.П. Аллилуеву, как источник «клеветнических измышлений по адресу членов правительства». Михоэлс был «изобличен» как «еврейский националист» и распространитель этих измышлений.

По слухам, ставшим известными за рубежом, Надежда была якобы убита выстрелом в затылок, рану «видела» жена С. Орджоникидзе, обмывавшая покойницу. Брат Надежды Павел, командарм, начальник бронетанкового управления РККА, якобы не умер от разрыва сердца в ноябре 1938 года, а был отравлен из-за несогласия с арестами сотрудников управления. Станислав Реденс, муж сестры Надежды Анны, начальник УНКВД Московской области в 1933–1934 годах, затем нарком внутренних дел Казахской ССР, был якобы безвинно арестован в ноябре 1938 года и расстрелян. Михоэлс же, по показаниям И.И. Гольдштейна, давнего знакомого Е.А. Аллилуевой, не только вел националистическую И шпионскую работу под прикрытием ЕАК, но вникал во все детали взаимоотношений Светланы с ее мужем, для того чтобы «разработать правильный план действий» и информировать «друзей США, поскольку они интересуются этими вопросами». Интересные свидетельства о событиях вокруг Аллилуевых и Михоэлса содержат мемуары воспитанницы семьи П.А. Красикова, жертвы репрессий театроведа Л.А. Шатуновской «Жизнь в Кремле», изданные в Нью-Йорке в 1982 году, и монография Г.В. Костырченко «Тайная политика Сталина» (М., 2001).

С деятельностью Еврейского антифашистского комитета было решено покончить после приезда в Москву израильского посланника Голды Меерсон. (В 1956 г. она приняла фамилию Меир, означающую на иврите «озаряющая». В 1906 г. восьмилетняя Голда эмигрировала из России вместе с родителями, а с 3 сентября 1948 г. по 20 апреля 1949 г. пребывала в СССР в качестве посланника государства Израиль.) Произошло это после ряда восторженных встреч, которые были устроены советскими евреями (скорее всего, не без участия ЕАК) посланцу буржуазного государства, установившему сразу же после возникновения самые тесные отношения с враждебными Советскому Союзу США и остававшимися в сознании многих евреев «а голдене медине» (золотой страной). Например, И.С. Фефер, секретарь ЕАК, говорил о предстоящей в 1943 года поездке в США, что «наконец-то ему уже причитается немного блаженства — побывать в Америке».

Описывая настроения пятидесятитысячной толпы, встречавшей Голду Меерсон и ее спутников у синагоги в сентябре 1948 года, в день празднования еврейского Нового года, Меир отметила: «Евреи Москвы выразили свое глубокое стремление, свою потребность — участвовать в чуде создания еврейского государства». Такие же чувства выражались и в ходе последующих многолюдных встреч, в том числе и на приеме у В.М. Молотова по случаю годовщины революции. Супруга советского министра иностранных дел поразила израильскую посланницу и дружеской беседой на идиш, и особенно фразой «Их бин а идише тохтер» («Я дочь еврейского народа»). Открытая демонстрация таких чувств и потребностей самыми передовыми (по М.И. Калинину) борцами за Советский Союз, оказалась, видимо, большой неожиданностью для Сталина. Расследование показало, что в манифестациях участвовали не только московские евреи, но и приехавшие из самых отдаленных местечек СССР. Создавалось представление о существовании в стране неформальной организации с хорошей системой оповещения и возможностями в короткий срок собрать в одном месте десятки тысяч человек. Организация к тому же явно ориентировалась на западный мир. Все это, конечно, не предвещало для нее ничего хорошего. Г. Меир была вряд ли далека от истины, написав в книге своих мемуаров «Моя жизнь»: «В январе 1949 года стало ясно, что русские евреи дорого заплатят за прием, который они нам оказали».

Советское руководство пыталось удержать Израиль в орбите своего влияния помощью оружием и беспрецедентным предложением переселить палестинских арабов-беженцев (свыше 500 тысяч человек) в советскую Среднюю Азию и создать там арабскую союзную республику или автономную область. Такое предложение осенью 1948 года сделал советский представитель в Совете Безопасности ООН Д.З. Мануильский. Однако все это не вызвало ожидаемой реакции. Особую настороженность властей вызывала готовность многих советских евреев переселиться на историческую родину или отправиться добровольцами на войну израильтян с арабами. Все это было расценено как измена социалистической Родине.