Подменыш. Духовидец. Кошмары. Одержимые. Пражский студент (сборник)

– Да, паныч, – отвечала служанка.

Ян пошёл. Не оборачиваясь, он шёл к замку. Обе смотрели на него с открытым ртом и вытаращенными глазами.

– Пойдём, Приблудная Птичка, – сказала Катюша и взяла малютку за руку.

Босоножка вырывалась и отбивалась.

– Нет, я не хочу, – кричала она, – не хочу и не могу, ты не должна вести меня за руку. Я могу сама.

Разве вела бы Катюша за руку его, кузена Яна? Не посмела бы этого! «Паныч» – называла она его.

* * *

За ужином они сидели только втроём за длинным столом в большом зале. Во главе стола – бабушка, с одной стороны – мальчик, напротив него – девочка. Она была очень чисто вымыта. Это стоило слез и упорной борьбы с Катюшей. Волосы были подстрижены, а сзади висели две перевязанные розовой ленточкой косички, так туго закрученные, что походили на мышиные хвостики. На ней было светло-зелёное, только что накрахмаленное и выглаженное платьице, царапавшее ей шею. Белые чулочки и чёрные ботинки жали ножки.

Бабушка смеялась.

Малютка сидела на высоком стуле. Носик её едва виднелся над столом. Длинный Клаас Шиттекатте, прислуживавший им в белых нитяных перчатках на огромных лапах, из сострадания подложил под неё пару подушек. Он хотел порезать для неё мясо, но бабушка сказала:

– Оставь её, Клаас, она должна сама справляться… Она справилась со всем, но это нелегко ей далось.

Ей ничто не нравилось на этом ужине, даже молочко. В коровьем хлеву оно было вкуснее.

* * *

Мальчик заявил:

– Я должен тобою заняться, так сказала бабушка! Приблудная Птичка кивнула головой и ждала. Они сидели вдвоём, согнувшись, в кустах.

Он не знал, как за это приняться. Наконец он спросил:

– Ты умеешь молиться?

Она снова утвердительно кивнула. Это она умеет, уже давно кто-то её научил – да, мама! Но теперь она уже снова забыла.

Он подумал, но ничего подходящего не приходило в голову.

– По-моему, ты можешь и не молиться, – сказал он. – Я уже тоже больше не молюсь.

Затем он спрашивал, знает ли она сказки, и рассказывал ей все, что взбредало на ум. Все это шло через пень-колоду, но постепенно он втягивался и сочинял сам, если чего-либо дальше не помнил.

* * *

Однажды он сломал бело-красную повилику.

– На что она похожа? – спросил мальчик.

– На стакан, – ответила девочка. – Быть может, эльфы или карлики пьют из него.

– Может быть, – согласился он, – но я этого не слыхал. Это стаканчик Богоматери, и Богоматерь пьёт оттуда. Иногда она выходит гулять. Её начинает мучить жажда. Если ты её тогда встретишь и дашь ей воды в её стаканчике, она очень обрадуется и сделает все, что тебе угодно.

– Тогда пусть Она сделает, чтобы гуси не разбегались так далеко, – попросила девочка.

Мальчик засмеялся.

– Это она охотно сделает. Но, знаешь что, Приблудная Птичка, ты не должна быть такой строгой со своими гусями. Быть может, это – маленькие девочки, такие же, как ты, только заколдованные.

Эндри задумалась.

– Филипп – наверное, нет, – решила она.

– Нет, этот – нет, – согласился Ян. – Он для этого слишком проворен.

* * *

Они играли в Пиф-Паф-Польтри… Эту игру она поняла с первого раза.

– Здравствуйте, Ом Лекетеллер, – говорил мальчик с глубоким поклоном. – Я – Пиф-Паф-Польтри. Могу я получить в жены вашу дочь?

– Очень вас благодарю, Пиф-Паф-Польтри, – отвечала серьёзно Приблудная Птичка, – если мать Грязная Туфля, и братец Шмыг, и сестрица Крысиная Невеста, и сама прекрасная Катенька согласны, ты можешь её получить.

– Где же мать Грязная Туфля? – осведомлялся он.

– Она в хлеву, доит корову, – пела девочка.

Пиф-Паф-Польтри передавал матери своё предложение, и она посылала его дальше. Братец Шмыг находился в ивняке. Сестра Крысиная Невеста – в картофельной ботве. Ко всем шёл Пиф-Паф-Польтри со своим предложением, пока наконец не доходила очередь до самой прекрасной Катеньки.

– Здравствуй, прекрасная Катенька, – поздоровался Ян.

– Благодарю, Пиф-Паф-Польтри, – поклонилась маленькая Эндри.

Он спросил, может ли получить её в жены. Все согласны: Ом Лекетеллер из угольного погреба, мать Грязная Туфля у пёстрой коровы, братец Шмыг в ивняке и сестра Крысиная Невеста в картофельной ботве.

Катенька считала, что тогда все в порядке, но только сперва он должен сказать, чему он, собственно, учился.

– Быть может, ты щеточник? – спрашивала она.

– Нет, у них слишком много детей!

– Или портной?

– Они все голодают!

– Сельский батрак?

– У него нет никаких прав!

– Трубочист? Мусорщик?

Наконец Ян гордо заявлял, что он – барабанщик и курит длинную трубку: Пиф-Паф-Польтри! Но теперь и он должен знать, что за приданое получит Катенька?

– У меня есть четверть гульдена, – отвечает она.

– И 30 грошей в долгу, – поёт Пиф-Паф-Польтри.

Но она бьёт его своими козырями:

«Напёрсток, полный вина, Старый булыжник, Восьмушка сухих груш, Престарелая кошка, Мёртвый воробей, Корзинка из рогожи, До верху наполненная чечевицей.»

Тогда он решает, что они прекрасно подходят друг к другу и что чечевица очень кстати для свадебного пира. Они поют вместе, а он барабанит:

«Чечевица – вот она здесь! Она прыгает в горшке, Варится семь недель И остаётся твёрдой, как кость!»

Это значит, что через семь недель должна быть свадьба! Они пригласили на празднество всех гусей, а утята будут шаферами. Гусак Филипп будет крёстным отцом при крещении ребёнка. Если это будет мальчик, они назовут его Пиф-Паф-Польтри, если девочка – она должна зваться Катенькой или лучше Приблудной Птичкой. Последнее ещё не было решено окончательно.

* * *

Солнце заходит над замком Войланд. Смеясь, они бегом возвращаются с полей, Ян и маленькая Эндри. Они идут рука об руку. Его руку она берёт охотно – это не то, что красные лапы Катюши. Мальчик зажимает ей рот:

– Нет! Нет! Молчи, Приблудная Птичка!

Он тянет её под окно бабушки. Оттуда раздаётся музыка.

Они тихо стоят и прислушиваются, не шевелясь.

– Она играет Баха, – говорит кузен.

Маленькая девочка одобрительно кивает головой.

Она ничего не понимает и думает, что бабушка изображает ручей, в котором плавали её гуси. Он шумел и рокотал, и бабушка, – думала она, – играет это на фисгармонии.