Поднимите мне ВЕККи

– Это что? – кивнула она на трилистнички.

– Это я повесила, – почти прошептала Даша. – День Святого Патрика был недавно. Я думала, вам понравится.

– Я разрешил, – улыбнулся Андрей Витальевич.

День Святого Патрика, хоспади!..

– Что вы мне ввели?

– Узнаю коллегу, – сказал Андрей Витальевич. – Очень хорошо. Всего лишь допамин, хорошее настроение у вас своё, вы не думайте.

Рука слушалась отлично. Валя подняла её, хотела потрогать правый глаз и упёрлась пальцем в холодный пластик.

– Покажите, – попросила она.

Испуганная лань Даша подняла зеркало, которое, оказывается, держала в руке.

Правая половина Валиной головы была закрыта белой скорлупкой – полчерепа, глаз, и до щеки. Слева всё на вид было ок. Сбритые (после аварии, видимо) волосы сейчас топорщились медовым ёжиком.

– Рассказывайте, – скомандовала Валя. – Режьте правду-матку, доктор.

– Да нечего особо рассказывать. Была авария, вы пострадали. Сильно. К счастью, практически за вами шла машина скорой, повезло. Вас стабилизировали, довезли к нам, мы вас подлатали. Повязка на голове тоже временно, подживёт – снимем.

На «ты» он звать её решительно не хотел. А пластиковая скорлупка – это повязка, оказывается?

– А Коля?

– Ваш молодой человек? Который был в машине?

– Да. Мой жених.

– Он не пострадал. К счастью. Мелкие царапины.

– Он приходил? – сердце почему-то замерло. – Он… Здесь?

– Нет. Но, – с наигранной бодростью хлопнул в ладоши Андрей Витальевич, – здесь ваши родители! Пригласим?

Валя слабо кивнула.

– Даша, позови, пожалуйста.

Медсестра выскочила.

Хорошее настроение очень быстро куда-то испарилось. Надо было задать Губинскому ещё один вопрос. Самый важный. Четырнадцать недель, на что тут надеяться? Хотя сейчас медицина, говорят, творит чудеса. Выхаживают совсем крошечных…

– Доктор, – сказала Валя. Голос её дрогнул. – А ребёнок?..

Губинский сочувственно покачал головой.

– Сожалею, – тихо сказал он. – Органы малого таза пострадали сильно. Очень сильно.

Мир, оказывается, может рухнуть в одно мгновение.

– 

А… Рожать? Рожать я… смогу ещё, Андрей Витальевич?..

Он молча смотрел на неё.

– Зачем? – спросила Валя. – Зачем вы меня спасли? Зачем?

– Я соболезную. Боль, к сожалению, никуда не уйдёт, Валя, – ответил Губинский. – Вы же знаете. Она притупится, но будет больней. Простите, если резко – здесь не платная клиника для богатых, я всегда говорю прямо.

Он помолчал ещё несколько секунд.

– Зачем вам жить? Надо найти, зачем. Надеюсь, мы сможем вам помочь.

Мать плакала и шмыгала носом. Отец мрачно сидел рядом и держал Валю за руку. На Валин вопрос о Коле он зло мотнул подбородком. «Господи, Валечка, главное, что ты жива…», причитала мать. «Такого добра ещё знаешь сколько будет!.. Сколько мужиков есть хороших, проживём. Поплачь, моя. Поплачь». Может, и поплакала бы, но слёзы не шли. «Живут же и без детей. Усыновишь, господи. Знаешь, сколько деток есть хороших?». Хотела плакать, хотела. Сухие глаза – не хотели.

Устала Валя за эти полчаса смертельно.

– Можно в ближайшее время без посещений? – попросила она Губинского, когда родители, наконец, ушли.

– А их не будет больше, – ответил он, казалось, слегка удивившись. – Ах да, вы же ещё не в курсе. У нас режимный объект, Валентина Максимовна. Посетителей не бывает. Ваш отец, исключительно в силу занимаемой должности…

Точно. Замминистра это вам не.

– Кстати, благодарить за спасение вам тоже нужно исключительно его, – сказал Губинский, выходя. – Простой смертный с вашими травмами поехал бы в морг.

Он нажал на выключатель у двери, и палата погрузилась в полумрак. Валя почувствовала, как её тут же неудержимо потянуло в сон.

– Отдыхайте, Вален… Валя.

Ну, хоть чего-то она добилась.

[11]

массив– 906 //////

[abcdef]

} connect object 1 }

} connect object 2 }

} connect object >>>>>>>>>

3 //////////////////////

Валентина Стрельникова, 26 лет

ПА (перспективная, аффилированная), К – когерентная

– Вставайте, вставайте. Вот так.

Губинский помог Вале встать с кровати и пройти несколько шагов до кресла-каталки. С другой стороны её поддерживала Даша. Ноги Валю пока слушались плохо.

– Хорошо, – довольно сказал Губинский. – Очень хорошо! Видите, как вы быстро поправляетесь!

Он выкатил её в короткий коридор. С двух сторон шли палаты с номерами. Валя лежала в пятой.

Через распашные двери они въехали в столовую. Шесть столиков, деревянные панели, пустая раздача, фикусы в кадках. Дорого-багато.

– Давайте я вас покормлю, – сказал Губинский.

– Отличная идея, – отозвалась Валя. Ей за эти несколько дней уже до смерти надоела палата, телепанель на стене со старыми комедиями и Даша с овощными и мясными пюрешками.

Доктор расставил перед ней тарелки. Таак, молодой отварной картофель с зеленью, бифштекс средней прожарки, салат. Отошёл к стене, что это там у него? Кофемашина? А запах!..

– Дайте мне кофе! – потребовала Валя. – Давайте же!

– Сначала поешьте.

– Нет, – упёрлась она. – Сначала кофе!!!

– Хорошо, – он поставил перед ней стаканчик, и Валя жадно отхлебнула горячий напиток, обжигая губы. Дааааа!!!

– Полагаю, вы хотите со мной поговорить, – сказало она, отдышавшись.

– Правильно полагаете. – Он сел напротив. – Ешьте.

Валя попробовала картошку. Отлично.

– Как вы уже, полагаю, поняли, у нас экспериментальная клиника. (Валя кивнула). Мы работаем в интересах Министерства обороны. Повезло, что вы военнослужащая, давали подписку. Как военному психологу, вам ничего здесь не кажется странным?

Точно! Она – военный психолог! Только вот ничего военно-психологического не вспоминалось. ПТСР 1 ?

– Память тоже восстановится, – усмехнулся Губинский. – Вы вообще очень быстро восстанавливаетесь.

– Не знаю, – сказала Валя. – Понятно, что это не госпиталь. Персонала мало. Пациентов никого.

– Вы прямо сейчас участвуете в важнейшем медицинском эксперименте, – сказал Губинский. – Всё идёт хорошо, тьфу-тьфу. – Он легонько постучал костяшками пальцев по крышке стола. – Через неделю я могу вас выписать. Но я бы хотел просить вас остаться.

1

Пост-травматическое стрессовое расстройство (ПТСР), может характеризоваться частичной или полной потерей памяти