Поднять на смех!

— Знаете, я не артистка, а поэт. Играть в любовь не умею, могу только любить. Сердце у меня одно, и оно наполнено так, что любовь плещется через край, — ответила я.

— А я надеялась на вас!.. — Женщина долгим взглядом посмотрела на меня, лениво поднялась и, не попрощавшись, вышла.

Перевод с аварского Махача.

ИОСИФ АЛЬБИРТ

ЖУРАВЛЬ И ЖАБА

Журавль был на болоте власть. Всех окружающих лягушек Мог безнаказанно он кушать И властью этой пользовался всласть. Тех, что был смел, Он сразу съел И к прочим потянулся клювом долгим. Заметно лягушачий штат редел, И в их среде нелестные о Журавле ходили толки. Решили жалобу послать наверх, Чтобы избавиться от Журавля навек. Бумага вышла хороша бы, Когда б не возраженья Жабы. «Вы что? Вы на кого? — спросила Жаба. — Журавль вам не по нраву? А вспомните-ка: до него две цапли Нас без вины и без разбора цапали! Да где нам сладить с Журавлем! Вы знаете, какая сила в нем? Ведь наверху-то сват ему сам Сокол! В нем больше прочности, чем в солнышке высоком, — Оно горит непостоянно: То поспало, то постояло. Но дождь ли, холод ли, жара ль — Всегда над нами властвует Журавль!» Послушались лягушки, замолчали, Покорны стали, как вначале, Притихли, замерли… Но наказаньями недолго их Журавль ошеломлял. Пришла Лиса и съела Журавля. Лягушки упрекали Жабу: «Ты помешала нам отправить жалобу!» «Да, — отвечала та. — Но я клянусь, не помешала б, Когда б из первых рук не знала, Что этот Сокола вчерашний друг Не сгинет и без ваших жалоб». Всегда врут те, которым правда тяжела, А Жаба вруньей век была.

БУЛЬКА И ПОЛКАН

Призналась Булька, что она В Полкана влюблена. Превознося его заглазно За представительность и ум, Она открыла тайну шавкам двум: «Я замуж за него пойти согласна». Секрет был так надежно сохранен, Что на ушко о нем услышал весь район… Полкана познакомили с невестой. Она была умна и хороша, Ее витой ошейник украшал, И взгляд светился добротой небесной. Приятно было слушать Булькин лай И любоваться пышной шерстью рыжей. Имелось все, чего ни пожелай, У Бульки в будке под железной крышей. «Да, быт холостяка поган, — Сказал Полкан. — А вы завидная невеста. И вашей жизни золотую нить Готов я со своей соединить, Но торопливость неуместна. Сейчас за свадьбу вы горой, А каково-то будет завтра? Не академик я и не герой. Вдруг бутерброд с зернистою икрой Не обеспечу каждый день на завтрак? Вдруг заболею? Я не так уж юн. Недуги — враг наш стародавний! Все цепи Гименеевы сгниют От ваших слез и от моих страданий… Вдруг пенсию неважную дадут? Жене на шею сесть? Немного проку. Жизнь сразу станет как в аду: По два скандала в день, в минуту — по упреку…» Так «дебит-кредит» взвешивал Полкан, Чтоб без ошибки сочетаться браком… Невеста слушала, пока Ее любовь не разлетелась прахом.

ЧЕРВЯК И ЯБЛОКО

Фруктовые увидев насажденья, Дополз до Яблока Червяк И, предвкушая наслажденье, Весь обмяк. «О, Яблоко! — воскликнул он в восторге. — На экзотическом Востоке, На модном Западе не сыщется плода, Чтоб над тобой возобладал. Соперники? Запропастились где вы? Завистники? Взгляни, их целый рой… Румяно ты, как щеки юной девы, Блестишь, как солнце утренней порой. Фарфор, хрусталь идут тебе недаром. Тобой пленились Ева и Адам. Ты ароматнейший сосуд с нектаром. За вкус его полжизни я отдам!» Он был настойчив. Позабыв про отдых, Пел гимны, панегирики и оды. Он в сердце Яблока вливал свой голосок, Потом заполз и сам принялся пить сок. А наливное, не стыдясь нимало, Терпело Червяка и похвалам внимало… Сел человек, где тень была густа, И, Яблоко сорвав, поднес к устам. Подумало оно, от гордости краснея: «Я всех красивей, всех вкуснее». Но тут же было брошено в песок: Внутри уже не мякоть и не сок, А все черно, как горькие чернила. Что толку в красоте, когда она червива?

Перевод с идиш В. Полуяна.

ШИРАБ-СЭНГЭ БАДЛУЕВ

ГВОЗДЬ

Долго цеплялся за всех этот гвоздь, Кто бы ни шел: хоть хозяин, хоть гость. Долго торчал в стене коридора, Долго цеплялся за всех без разбора. Все обходили его стороной: «Пусть его выдернет кто-то другой, Очень он крепко сидит и остер!» Гвоздь обнаглел. Но пришел гвоздодер, Гвоздь зацепил, и он вылез без писка… Поняли люди, что не было риска, Поняли поздно: костюмы-то драны, И не у всех еще зажили раны.

РЕВАНШ

Гнедой летел во все копыта, Но вновь отстал от фаворита — И снова он второй, и снова Вокруг все хвалят вороного. Гнедой расчелся с фаворитом — Он саданул его копытом… Но не беда, когда б таков Был метод лишь у рысаков.

ЛЖЕЦУ

Подушка из пуха жестка, угловата. Бессонница мучит — настала расплата: Коль не был бы друг оболган так гадко, — Хоть камень под голову, спал бы он сладко!

САМОДЕРЖЕЦ ВСЕЙ СЕМЬИ

Он всей семьей безмерно обожаем, И всей семьей во всем он ублажаем, Всея семьи трехлетний властелин, Единственный наследник рода — сын! Мы разгадать сегодня не сумеем, Кем будет он: тираном иль пигмеем? Но истина житейская бесспорна: Любовь слепая сеет злые зерна!

Перевод с бурятского В. Стрелкова.

ГУМЕР БАШИРОВ

УГРОЗА

На улице подрались двое мальчишек. Одному лет восемь, другому — десять. Старший отколотил младшего.

— Ну, погоди, — пригрозил тот, всхлипывая, — вот пройдет года три, я стану старше тебя, тогда за все отплачу!

ЕШЬ, ШУБА

Жили два брата. Один был зажиточный, другой — бедняк. Когда богатый собирал гостей, сажал брата у самого порога.

Однажды бедняк одолжил у соседа дорогую нарядную шубу. На этот раз богач встретил его с приветливой улыбкой и посадил на почетное место. Но брат к еде не притронулся, только протягивал к блюдам рукава своей роскошной шубы да приговаривал:

— Ешь, шуба, ешь, здесь не я гость, а ты.

КАКАЯ БОРОДА ЛУЧШЕ

Купец с рыжей бородой, желая посмеяться над своим безбородым слугой, при народе громко спросил:

— Почему у тебя нет бороды? Мусульманину это не к лицу.

— Виноват, господин, — возразил слуга. — Когда раздавали бороды, я опоздал немного, и черных уже не было, а рыжую брать не захотелось: давно известно, что рыжебородые — грубияны.

ОСРАМИЛ

Как-то давно, еще в царское время, солдат повстречался на мосту с офицером. Хотел пройти незамеченным, но офицер остановил его и гневно спросил:

— Почему не отдаешь честь?

— Простите, ваше благородие, я действую согласно уставу. В сто тридцать третьем пункте сказано, на мосту чести не отдавать.

Офицер смутился. Однако, придя в казарму, открыл устав и увидел, что в нем всего 132 пункта.

КОБЫЛА НЕ КУПЛЕНА, ЖЕРЕБЕНОК НЕ РОДИЛСЯ

Один лапотник, не видевший хорошей жизни, размечтался:

— Распродав лапти — куплю козу, коза принесет козлят; их тоже продам — куплю овцу, овца принесет ягнят; их тоже продам — куплю корову, корова отелится, продам теленка — куплю кобылу, кобыла ожеребится, запрягу жеребенка…

Тут сынишка крикнул:

— Папа, я буду ездить на жеребенке верхом, ладно?

— А-а, ты хочешь переломить ему хребет?! — возмутился отец и дал сыну подзатыльник.

Перевод с татарского З. Халитовой.

МАКСИМ БЕБАН

ВОРЫ НА ЭЛЕВАТОРЕ

Приметил местный старожил, Что в элеваторе воришки щель прогрызли. Директора сигнал насторожил: «Чье это дело? Уж не крыс ли?» По зернышку ворует мелкота, Но зерна собери — не вывезешь машиной! Директор под рукой имел Кота, Чтоб справиться с возней крысиной и мышиной. А Крысы хвать да хвать казенное зерно! И разгулялись озорно. Экспромтом на весь мир устроят пиршество, Оплатят счет такой, что в стих не впишется… Но вот Явился Кот. Пошло шуршанье в норах: Попробуй-ка потрафить, угадав, Какие вкусы у Кота. Велик ли аппетит? Не строг ли норов? С Котом семейство крыс возилось, как с отцом, То просом улещало, то овсом. Не принимает! Не берет! И заявляет наперед: «Не ваши кошельки, а вы нужны мне сами!» Вот тут-то и пришлось пошевелить усами: Попискивая и дрожа, Призвали анонимщика Ежа И страшную бумагу изготовили, Набив ее пороками Котовьими: «Он Рекса-старика прогнал взашей. Он взятки брал отборною пшеницей! Он опозорил пять невиннейших мышей, Пообещав на них жениться!» Пакет на почту крысы отвезли, И веселиться — сгинет Кот Василий! «Ну, Еж! Даешь!» Их хор от славословия охрип… С какою радостью все чествовали автора! …Письмо прочел директор элеватора И понял: «Швах делам крысиным, Коль действуют таким манером некрасивым». А на бумаге начертал: «В архив!»