Подруга моей дочери
Шрифт:
Вспоминаю Сонин взгляд, пропитанный болью, заставляющий меня ненавидеть самого себя. Тогда я понял: готов перевернуть весь мир, чтобы Соня больше никогда не страдала.
Вспоминаю, как сжимал ее там, у двери, как она дрожала в моих руках, как бешено билось ее сердце. Маленькая, беззащитная и такая сильная при этом. И полностью правая в своем желании уйти. Потому что я просто ее недостоин.
Вспоминаю, как она убегает, оставляя меня одного, как в один момент я снова чувствую, что теряю ее.
И только когда Сонин самолёт взмывает ввысь, я понимаю, что не могу. Не могу дать ей уйти вот так. Как бы она ни хотела, не могу. Следующий рейс вылетает через несколько часов, которые кажутся мне сущей пыткой. Я брожу по залу ожидания, не находя себе места, время тянется слишком медленно, мысли убивают.
И только поздно вечером я оказываюсь в такси, которое едет в городок Сони и Жени. Дочь написала адрес, но больше не осмелилась ни о чем спросить. А мне и сказать нечего. Я еду к Соне, надеясь на то, что она все-таки даст мне шанс. Даже если придется вымаливать его очень долго. Места кажутся смутно знакомыми, но мне сейчас не до ностальгии. Я отпускаю машину возле высокого дощатого забора. Вокруг пустые улицы, хотя в окнах горит свет, где-то даже вижу вышедших на крыльцо людей. Ну да, для такой глуши появление такси — целое событие. Я дергаю калитку, но она заперта. Несколько раз стучу, в ответ тишина, только пес разрывается за забором. Бью еще раз сильнее, поглядывая в узкую щель между досками. Из дома выходит мужчина, отец? Отхожу чуть в сторону, калитка открывается, но улица и двор тонут в темноте.
— Мне нужна Соня, — говорю тихо, но уверенно.
Краем глаза ловлю, как дергается занавеска на окне, а через несколько секунд открывается дверь, освещая тусклым желтым светом часть двора. Я бросаю туда взгляд, но нет, не Соня. Хмурясь, женщина быстро спускается по ступеням и подходит к нам, вглядываясь в мое лицо в свете, льющемся из открытой двери.
— Антон? — говорит в итоге изумленно, я натягиваю улыбку.
Вроде у нас с Сониной матерью ничего не было, а то это полный пиздец. Мужчина переводит взгляд на женщину, она растерянно произносит:
— Это отец Жени.
— Так Женин дом на другой улице, — замечает мужчина недружелюбно.
Мне кажется, он безошибочно определяет, кто перед ним стоит. И какое отношение к его дочери я имею.
— Пусти его, пап, — слышу я вдруг голос и на мгновение закрываю глаза, по телу растекается тепло. — Это ко мне.
Я открываю глаза, Соня стоит в легком платье на пороге, ветер треплет ее волосы, но она их не убирает. Стоит, не сводя с меня взгляда и не двигаясь. Кажется, прошла вечность, а не несколько часов. Я успел соскучиться по ней до такой степени, что едва сдерживаюсь, чтобы не броситься и не обнять. Топчусь на месте, не отрывая взгляда, и сжимаю в руке купленный на вокзале букет
ромашек.Родители отходят в сторону, и я медленно подхожу к девушке, встав на ступеньку, оказываюсь с ней лицом к лицу. Столько всего хочется сказать, но внутри словно все сжалось, слова разлетелись, и остались только глаза Сони: серьезный взгляд кареглазых омутов.
— Спасибо, — произношу шепотом.
Хочу ещё добавить “за шанс”, но пока не уверен, что мне его дадут. Соня смотрит на меня, а потом уголки ее губ трогает мягкая, едва заметная улыбка.
Я поворачиваю свой рисунок, показывая его Соне, она качает головой, едва сдерживая улыбку.
— Да уж, — смеется Женька, — пап, в детском саду дети лучше рисуют. Соня прикрывает рот ладошкой и смеется.
— Ладно, ладно, — делаю я страшное лицо. — Покажи свой.
Все начинают демонстрировать рисунки, вызывая по большей части волны смеха. Игорек пошел по легкому пути: по совету Жени подался в абстракцию, нарисовав геометрические фигуры и расплывчато их разукрасив. У Ярослава простой пейзаж. А у Сони… Глядя на меня, она поворачивает свой рисунок в мою сторону. Стол, а на нем два стаканчика с кофе рядом с теми же ромашками. Я щурюсь, давя улыбку, проступающую на губах.
Наконец, все начинают поздравлять Женю, народ разбредается по залу, а я выскальзываю на террасу, где стоит Соня, опираясь на перила, смотрит вперед. Неслышно подойдя, обнимаю ее и шепчу на ухо:
— Я соскучился.
Она усмехается, кладя свои руки на мои.
— Мы ведь не виделись всего несколько часов.
— Вот несколько часов я и скучал.
Целую ее в шею, она резко выдыхает. Развернувшись в моих руках, говорит:
— Нас могут хватиться в зале.
— Тогда зачем ты оттуда убежала? — усмехаюсь, целуя. Она отвечает на поцелуй сквозь улыбку и шепчет:
— Соскучилась.
Прижимаю ее к себе, вдыхая запах волос. Все были против нас. Даже мы сами были против. Родители убеждали, что она совершает ошибку, что это безумие, и я в какой-то момент даже допустил мысль: она не поедет со мной.
Женька вон как накосячила, чтобы нас разлучить. Они с Соней не сразу смогли наладить отношения. Конечно, лучшими подругами их теперь не назовёшь, но Соня смогла простить Женю, а это многого стоит.
Я уж промолчу про всех остальных, кто вставал у нас на пути. И о себе, который творил такое, что счастливого конца просто не могло быть.
Но вот Соня тут, в моих объятьях. Нет места не земле, где бы я хотел быть больше, чем здесь и сейчас. Рядом с ней. Такой хрупкой снаружи, такой сильной внутри. Научившей меня любить.
Когда я впускал в квартиру двух девчонок, даже не предполагал, что моя жизнь может так сильно измениться. И уж тем более не думал, что ее изменит Соня.
Подруга моей дочери.
Любимая, желанная. Моя.
Конец