Подсчет черепков
Шрифт:
— Прошу прощения, о повелитель. Я не упомянул его потому, что в последнее время он находится в своих владениях, и потому не пребывает сейчас поблизости Царя Царей, да одарит его Ахура Мазда улыбкой своей и продлит царствование его. Впрочем, насколько мне известно, повелитель Кураш пребывает в добром здравии, и я слышал, что две его молодые жены родили ему по новому сыну.
— А он небось отпраздновал эти известия, задрав юбки повивальным бабкам, — ухмыльнулся Таданму. Кураш был хорошо известен своим аппетитом и любовью к его насыщению.
Полководец задал еще несколько вопросов о Кураше. Митридат отвечал уклончиво, и
Митридат осушил свою чашу и протянул ее слуге, который поспешил снова ее наполнить. Евнух сделал еще глоток, подержал вино во рту, дабы в полной мере им насладиться, и удовлетворенно кивнул. По крайней мере хоть что-то доставило ему радость в этом путешествии на запад.
Он ценил эти маленькие радости. Пока что их было немного.
— Мой повелитель?
Митридат посмотрел по сторонам, чтобы понять, к кому же обращается молодой эллин, но потом удивленно понял, что это обращение относится к нему самому. Ну и дремучи же эти провинциалы!
— Не повелитель я, — сказал он. — Я всего лишь сарис на службе Царя Царей.
Он увидел, что безбородые щеки молодого человека покраснели.
— Мои извинения, о по… о великолепный сарис, — поправился эллин. — Тебя зовут Митридат, не так ли?
— Таково мое имя, — подтвердил евнух, добавив ледяным тоном: — У тебя передо мной преимущество, как я погляжу.
Молодой человек покраснел еще больше:
— Еще больше извинений. Меня зовут Полидор. Я думал, что Гермипп обо мне упомянул. Если ты соизволишь, то я буду твоим проводником по развалинам Афин.
— Ага! — Митридат осмотрел этого Полидора с новым интересом. Впрочем, нет, первое впечатление его не обмануло — до тридцати этому парню было еще далеко. Прикидывая, не подсунул ли ему ганзабара какого-нибудь своего бесполезного родственника, он осторожно сказал: — Я ждал кого-нибудь постарше.
— Кого-нибудь, кто свободно владеет и арамейским, и эллинским? Это ты имеешь в виду? — сказал Полидор, и Митридат невольно кивнул. Эллин пояснил: — Я происхожу из рода счетоводов, о великолепный сарис. Большинство городов в этой сатрапии, особенно находящихся далеко от моря, по-прежнему ведут делопроизводство на старом языке, так что мне, естественно, пришлось выучиться не только говорить на нем, но также читать и писать.
— Ага, — снова сказал Митридат. Определенный смысл в этом был. — Что ж, посмотрим.
— Очень хорошо, — сказал Полидор. — Что ты собираешься делать? Ты будешь посещать развалины каждый день, или ты проведешь в Афинах все время?
— А как далеко они отсюда? — спросил Митридат.
— Примерно полтора парасанга.
— Добрые два часа хода в одну сторону? Что же я успею сделать за то немногое время, которое проведу на развалинах? Уж лучше я разобью там палатку и закончу дело пораньше, пусть и с меньшими удобствами. Тогда я смогу побыстрее вернуться на восток.
— Как тебе будет угодно, о великолепный сарис.
Послезавтра я буду к твоим услугам.— А почему же не завтра? — не очень-то довольным тоном спросил Митридат. — Я могу послать слуг за тканью для палатки и другими причиндалами прямо сейчас.
— Прошу прощения, о великолепный сарис, но я, как уже сказал, происхожу из рода счетоводов. Завтра с юга придет груз серебра из Лаврионских рудников, и мне необходимо быть здесь, дабы помочь со взвешиванием и оценкой прибывшего металла. Конечно, сейчас рудники производят меньше серебра, чем тогда, сразу после покорения Эллады Персией, когда были открыты огромные залежи. Но уж на талант-то почти наберется.
— Хорошо же, делай, что тебе следует, — сказал Митридат, уступая необходимости. — Стало быть, увидимся послезавтра утром. — Он кивнул, разрешая Полидору удалиться.
Но эллин ушел не сразу. Вместо этого он застыл с отвлеченным выражением лица, глядя не на Митридата, а скорее сквозь него. Евнуху это быстро надоело, но Полидор наконец нарушил молчание, сказав мечтательным тоном:
— А интересно, вот если бы афиняне наткнулись на это серебро еще до нашествия Хсриша… — он тоже произнес "Ксеркса". — Боевое снаряжение тоже денег стоит.
Счетовод и есть, презрительно подумал Митридат.
— Смелость за деньги не купишь, — сказал он.
— Может быть, и нет, о великолепный сарис, но даже самый смелый человек, будь он наг и безоружен, уступит воину в полном облачении и с копьем. Построй Афины корабли, которые были бы способны противостоять персидскому флоту — и эллины могли бы империи и не покориться.
Митридат фыркнул:
— У всех покоренных народов найдется масса причин, согласно которым они должны были удержаться против Персии. Да вот не удержался из них никто.
— Конечно, ты прав, о великолепный сарис, — вежливо сказал Полидор, будучи достаточно мудрым, чтобы скрывать свои истинные чувства, какими бы они ни были. — Я просто на мгновение забылся. До послезавтра. — Поклонившись, он поспешно удалился.
— Мое решение было правильным. — Сняв с головы мягкую тиару, Митридат вытер ею пот с собственного лица. — Мне совсем бы не хотелось совершать это путешествие туда и обратно каждый день.
— Как тебе будет угодно, о великолепный сарис. — Полидор был одет в тонкий и короткий эллинский плащ, а голову его покрывала широкополая соломенная шляпа. Это было более удобной одеждой, чем у Митридата, но и он был покрыт потом. За ними шли слуги евнуха и осел, несущие свою поклажу со стоическим молчанием. Один из слуг вел овцу, которая то и дело порывалась остановиться и пожевать траву с кустами.
Под обувью Митридата что-то треснуло. Он посмотрел вниз и увидел осколок горшка, а рядом с ним — кусок кирпича, наполовину похороненный в траве.
— Когда-то здесь стоял дом, — сказал он. Услышав в собственном голосе удивление, он почувствовал себя глупцом. Впочем, одно дело — знать, что это запустение давным-давно было городом, и совсем другое — самому натыкаться на его останки.
Полидор знал эту местность гораздо лучше. Он указал в сторону:
— Вон там среди оливковых деревьев можно увидеть обломок старой стены.