Подумай дважды (Think Twice)

— Что здесь стряслось? — спросил Рорк.

— Да какого черта! — ответил главный оценщик. — Дэрроу все утро вам названивал, и вдруг этот появляется тут ни с того ни с сего! — Он ткнул большим пальцем в Кэмерона

— И по какому поводу вы звонили, в чем проблема?

— Ну, Рорк, уж не знаю, можешь ли ты тут как-то помочь... — начал Дэрроу, но оценщик его прервал:

— Да какого черта! У нас не так много времени, чтобы тратить его на объяснения для таких трутней!

Рорк смотрел на Дэрроу.

— Так что? — переспросил Рорк, и его вопрос прозвучал как приказ.

— Все дело в бетоне, — бесстрастно сказал Дэрроу. — На уровне надстройки и шахты лифта. Он проваливает тесты, не выдержит нагрузку. Я велел этим придуркам не заливать его в такую погоду. Но они и глазом не моргнули. А теперь уже что есть, то есть. И дела плохи. Что же ты с этим можешь поделать?

Рорк стоял, запрокинув голову, и смотрел на серую тень надстройки на фоне далеких серых облаков. Затем он повернулся к оценщику.

— Ну? — спросил Рорк.

— Что ну?— огрызнулся тот и добавил скулящим тоном: — Мы пропали!

— Говори скорее, — отрезал Рорк.

— Да какого черта! Мы отставали от графика, начальник нам спины буравил взглядом, а этот старик все жаловался на то, каких сил ему все это стоит. Вот мы и решили, что сэкономим время, какого черта, раньше ничего подобного не случалось, а ты сам знаешь, сколько с этим бетоном мороки, сущий ад, никогда не знаешь, ляжет ли он как следует. Это не наша вина, такое может случиться с каждым, мы ничего не могли поделать... В любом случае, если ваши треклятые чертежи не были бы всеми такими из себя вычурными, то мы бы... Хороший архитектор знает, как исправить это, даже если... — И его голос просто умолк под буравящим его взглядом.

—Да впрочем, что тут причитать уже, — ощерился помощник, когда Рорк не сказал ни слова. — Говорю, забудьте. Все будет в порядке. Если бы только Дэрроу не был столь въедливым... В любом случае, самое время, чтобы на нас свалились все неприятности мира! Чего еще молено ожидать с таким архитектором, как у нас?

— Послушай, Рорк, — тихо сказал Дэрроу, — работа задерживается. Кто-то должен принять решение.

Кэмерон позади них вдруг зашелся в высоком, монотонном, бессмысленном и болезненном смехе. Он все еще сидел и смотрел наверх с искривившимся лицом, хотя на нем не шелохнулась ни единая мышцы:

— Что ты тут делаешь? — внезапно спросил он, уставившись на Рорка, настойчиво и обеспокоенно. — Вот чего я хочу узнать: чего ты тут делаешь? Ты выглядишь нелепо. Чертовски нелепо. Мне нравится выражение твоего лица, понимаешь? Да, нравится. Послушай, убирайся отсюда. Тебе следует быть дома. Дома и в постели. Тебе нехорошо. Послушай, не беспокойся из-за того, что видишь тут, из-за этого... — Он пространно махнул рукой в сторону здания. — Бесполезно. Абсолютно бесполезно. Это все не имеет значения. У них тут и дрель есть, они ее спрятали. Зачем тебе чувствовать эту боль? Все равно это не имеет значения.

— Вот! — торжествующе воскликнул оценщик. — Видите?

Кэмерон сидел и тяжело дышал, из его приоткрытого рта в морозный воздух вылетали дрожащие облачка пара, его непослушные холодные пальцы судорожно ухватились за край блока, и он посмотрел на окружавших его людей.

— Вы думаете, я пьян, не так ли? — спросил он, сузив глаза. — Чертовы глупцы! Все вы, особенно рыжеволосый! Думаете, я пьян! Вот тут вы ошибаетесь. Сейчас я трезв, как никогда. Только в такое время. А затем я могу снова обрести мир. Ведь все остальное время я пьян. Вижу вещи, которые не существуют. Я пью, чтобы покончить с белой горячкой. Пью, чтобы однажды узреть четко. Узнать, что все это не имеет значения... Ничего... Совсем ничего... Это так просто. Пить, чтобы научиться ненавидеть вещи. Мне никогда в своей жизни не было лучше.

— Очаровательно, правда? — сказал оценщик.

— Заткнитесь, — ответил Дэрроу.

— Пропади вы все пропадом! — внезапно воскликнул помощник. — У нас бы не было таких проблем, найми мы настоящего архитектора! Вот что случается с людьми, которые по доброте душевной вытаскивают из грязи всяких никчемных лодырей, которые сроду ни на что хорошее не были способны, старого алкаша, который...

Рорк повернулся к нему, внезапно отвел руку назад и вниз, а затем медленно двинул ею вперед, словно вбирая в сгиб локтя всю силу воздуха. Это было лишь мгновенной вспышкой, которая, казалось, растянулась на долгие минуты. Движение закончилось, напряженный кулак руки ударил мужчину в челюсть, и через пару мгновений помощник уже был на земле, его колени согнуты, а рука прижата к щеке. Рорк стоял, широко расставив ноги, безжизненно опустив руки вдоль боков.

— Давайте поднимемся наверх, — как ни в чем не бывало предложил Рорк, поворачиваясь к Дэрроу. — Позовите прораба. Я расскажу ему, что предстоит сделать.

Они вошли в здание, позади них шагали Кэмерон, глуповато смотря куда-то вперед, и помощник, прихрамывая и отряхиваясь, бормоча в никуда:

— Да какого черта, я не хотел никого задеть. Какого черта, ты не можешь со мной так обращаться, сукин ты сын, я тебя живьем зажарю, я же не хотел никого задеть...

Прораб последовал за Рорком и Дэрроу к лифту, молча и неохотно, с сомнением поглядывая на Рорка. Лифт, который в действительности представлял собой несколько скрепленных между собой досок с неустойчивыми перилами, висел у стены здания, раскачиваясь и дрожа, его тросы скрипели на ветру. Под ними раскинулись далекие тротуары, вдоль которых по узким улицам ровной чередой проплывали маленькие крыши автомобилей, постепенно удалявшиеся в бездну города, исчезавшие из виду. Со всех этажей близлежащих домов на них молча глазели большие окна, перемежавшиеся плоскими крышами, которые нарушали общий монотонный вид и будто тугим прессом придавливали дома к земле. Прораб задумчиво ковырялся у себя в зубах; Дэрроу держался за деревянные перила; Рорк ухватился рукой за канат и стоял с широко расставленными ногами, глядя на простиравшиеся под ним этажи здания.

Поднявшись на двадцать этажей над землей, они вышли из лифта и ступили на серую плиту из бетона в открытую кабину, которая должна была стать надстройкой над домом.

— Сам видишь, — подтвердил Дэрроу, — все выглядит даже хуже, чем оно было на словах.

Рорк сразу все понял по болезненно-серому цвету бетона, не нормальному серому, как на остальных этажах; он мог слышать это собственными глазами, предостерегающий крик, тревожный звонок, раздававшийся из холодного, плотного и плоского слоя пола под его ногами. Словно кожа создания, которое он любил, вобрала в себя страшную болезнь. Теперь вдруг это существо передали ему на попечение, и Рорк, словно доктор, прислушивался к стенаниям, слишком уверенный в симптомах, но страшащийся поведать об этом больному. Он пробежался пальцами по холодному краю колонны, окрашенному в предательский серый цвет; мягко, рассеянно, будто сочувственно прикасаясь к руке любимого пациента, с пониманием, с утешением, пытаясь подбодрить и услышать благодарность в ответ.

— Ну, мистер Рорк? — поинтересовался прораб. — Что может произойти?"

— Например, следующее, — ответил Рорк. — Когда вы поднимете сюда оборудование для лифта, оно вместе с полом провалится вниз и улетит к самому основанию.

— О боже! Но что же нам тогда сейчас делать?

Рорк отошел от наблюдающих за ним людей, медленно обошел каждую колонну, оглядывая каждую перекладину, каждый метр поверхности. Звуки его шагов часто и глухо отражались от неприкрытого бетона. Затем он остановился, засунул руки в карманы и молча стоял с поднятым воротником, возвышаясь на фоне пустого серого неба. Из-под его старой кепки шапки выбивалась одна-единственная прядь рыжих волос. Теперь все дело за ним, подумалось ему, и каждый потерянный час на вес золота, каждый час приближал их к неминуемому. Переделать бы все, убрать бетонный слой — это было бы равно двум неделям кропотливой работы в попытке исправить огрех, на совершение которого хватило одного дня. Более того, такой подход мог создать еще больше хлопот, если здание не выдержало бы его без деформаций. Ему придется оставить бетон таким, какой он есть сейчас, а вместо этого изобрести какие-нибудь опоры для поддержки этажа. И все это, когда свободного места и так практически не было, когда каждый метр здания был тщательным образом распланирован согласно задумке Кэмерона. Изобрести что-нибудь такое, подумал Рорк, и при этом ни на йоту не изменить ничего в уже существующем, оставив неизменным силуэт здания, его крышу и гордый профиль — все в соответствии с тем, как того хотел Кэмерон, как того требовала каждая изящная, ясная и могучая линия на его грандиозном чертеже. Чтобы решить, подумал он, взять в надежные руки работу мастера, спасти ее, безошибочно воплотить его мечты сталью и строительным раствором. И Рорк не был к такому готов, он не мог быть готов. Но так думала лишь одна его часть, смутно и абстрактно, без четких слов и логики в них, словно собранная в один скрученный комок, давящий на него в глубине желудка, в комок, который разорвался бы всеми этими словами, остановись и реши он раскрутить его. Этот комок пытался свести с угла его вторую половину, а та была спокойна, расчетлива и аккуратна.