Подвиг «Алмаза»

Во время арестов революционно настроенных матросов, произведенных накануне мировой войны, естественно, пострадали главным образом большевики. Большевистская организация флота была обескровлена. К тому же, стремясь не допустить распространения революционнного влияния рабочих на матросов, царское правительство распорядилось пополнять флот новобранцами в основном из непромышленных губерний.

На уровне сознательности моряков отрицательно сказывалось и то, что Черноморский флот находился вдали от крупных промышленных центров страны и поэтому индустриальный пролетариат оказывал на него недостаточное

40

влияние. Большевистские организации Одессы, Севастополя и Новороссийска в годы столыпинской реакции и особенно в начале войны были организационно разгромлены.

Сильное влияние на черноморских моряков оказывали соглашательские партии. Воспользовавшись тем, что большевики подверглись жестоким репрессиям, меньшевики и эсеры широко развернули свою демагогическую деятельность. Особенно преуспевали на этом поприще украинские эсеры. Они выставили ряд злободневных национальных и социальных требований и этим добились сильного влияния среди черноморцев.

Назначенный в 1916 году командующим Черноморским флотом адмирал Колчак прилагал все свои силы к тому, чтобы уберечь Черноморский флот от «красной эпидемии». Действовал Колчак весьма хитро. Он регулярно созывал совещания с участием командиров кораблей, частей и духовенства, на которых обсуждалось настроение матросов, вырабатывались совместные меры борьбы с революционным движением во флоте.

Для достижения своей цели Колчак всячески стремился разъединить команды кораблей, не допускать, чтобы они общались между собой и с рабочими. Колчак то и дело посылал корабли в море якобы для учебных стрельб и выполнения различных заданий. Он одобрил и осуществил «инициативу» меньшевиков и эсеров об использовании самих матросов для контрреволюционной пропаганды. Нередко в матросскую форму с ведома и согласия Колчака переодевались авантюристы и, выдавая себя за «братишек», переезжали с корабля на корабль, созывали митинги и агитировали за продолжение войны до победного конца.

В конце марта «Алмаз» был отозван из Новороссийска в Севастополь.

…Стояли первые дни мая 1917 года. Обычно в эту пору на Черном море устанавливается штилевая погода и на безоблачном голубом небе ярко сияет солнце.

41

Матросы «Алмаза» только что пообедали. Прозвучал сигнал: «Команде отдыхать». Но никто не пожелал идти в душные кубрики, каждому хотелось погреться на весеннем солнце и заодно обсудить последние новости, в которых после Февральской революции не было недостатка. Интерес к политическим новостям был исключительно велик. Не все, далеко не все понимали смысл происходивших событий, но все ждали, надеялись, что после свержения царского самодержавия начнется новая жизнь.

В народе молвится: день с утра виден. Однако на этот раз спасовала народная мудрость. Набежавшие тучи закрыли солнце, неожиданно сорвался ветер и голубовато-зеленая гладь бухты превратилась в темно-свинцовую. Нехотя матросы стали расходиться, и вскоре палуба опустела.

Изменилась погода — изменилось и настроение матросов. Поэтому, когда прозвучал сигнал явиться на митинг и матросы стали сходиться, уже не чувствовалось веселого возбуждения, не слышалось шуток.

Собрание открыл председатель судового комитета машинист Николай Баранов. Он сообщил, что будет говорить представитель Севастопольского Совета матросских депутатов Шитиков.

На «Алмазе» до этого уже выступали многие ораторы Редко какую неделю на корабле не проводились митинги или собрания. Ораторов обычно слушали внимательно, задавали им много вопросов, — матросам хотелось понять сущность политической борьбы, разобраться в новых идеях и взглядах. Правда, не всех выступавших провожали одинаково, но слушать слушали.

Однако на этот раз представитель Севастопольского Совета явно пришелся не ко двору. Слишком уж витиевато он говорил. А тут еще произошел такой случай.

На «Алмазе» был матрос 1-ой статьи Алексей Гребенюк. Могучего телосложения, внешне нелюдимый и угрю

42

мый. В жизни он был тихим и спокойным, и все знали, что Гребенюк добрейшей души человек. На собраниях он старался всегда устроиться поближе к докладчикам, как будто боялся упустить хоть одно сказанное ими слово. Будучи малограмотным, он обладал редкостной памятью, досконально знал о революционных событиях во флоте. От него многие матросы «Алмаза» впервые узнали подробности восстания на броненосце «Потемкин», о лейтенанте Шмидте и других революционерах.

Когда докладчик произнес очередную витиеватую фразу: «Мы сорвем с неба солнце и водрузим его на земле»^ Алексей Гребенюк поинтересовался:

— А в каких перчатках?

— Что вы хотите этим сказать? — в свою очередь недоуменно спросил оратор.

— В каких перчатках и чьими руками будете срывать солнце? — повторил вопрос Гребенюк.

Громоподобный раскат смеха вспугнул чаек, хозяйничавших за кормой. Кое-как справившись с конфузом, оратор перешел к более прозаическим вопросам. И только тогда стало ясно, зачем он прибыл на «Алмаз».

Предполагалось, что в начале мая в Севастополь приедет В. И. Ленин 1. Прихвостни буржуазии — меньшевики и эсеры — боялись, что Ленин поведет, за собой матросов Черноморского флота. Чтобы не допустить этого, они подняли грязную возню, разверкули бешеную клеветническую кампанию против приезда Ленина. Севастопольский Совет, состоявший в основном из меньшевиков и эсеров, направил на суда своих агентов, которые распространяли слухи о том, что большевики якобы изменили родине, что они хотят погубить революцию, распустить военно-морской флот и т. д. Таким агентом оказался и оратор, прибывший на «Алмаз».

Собрание больше не хотело слушать меньшевистского прихвостня. Стали раздаваться возгласы:

43

— Довольно слов! Хватит во-

лынку тянуть!

А еще через несколько минут

послышался чей-то призыв:

— Бей орателя!

Несолоно хлебавши, соглаша-

тель вынужден был укрыться сре-

ди офицеров.

Сообщение о столь плачевном

исходе деятельности эсеро-меньше-

вистских агитаторов^ поступали в

Севастопольский Совет и с других

кораблей.

Обстоятельства сложились так,

что В. И. Ленину не удалось при-

ехать в Севастополь, нельзя было

оставить Петроград — центр революции. Но уже само на-

мерение Ильича приехать к черноморским морякам нагнало

такого страху на меньшевиков и эсеров, что у них душа в

пятки ушла. Севастопольский Совет направил Временному

правительству и Петроградскому Совету, во главе которого